------------------------------------------------------------- (с) Юрий Бондарев, перевод, 1999 (e-mail: wonder@cityline.ru) Все права сохранены. Текст помещен в архив TarraNova с разрешения автора. Любое коммерческое использование данного текста без ведома и согласия автора запрещено. ------------------------------------------------------------- Сonfusiуn de Confusiones Жозеф де ла Вега 1688 ПРЕДИСЛОВИЕ 1 Германн Келленбенц Книга Жозефа Пензо де ла Вега 'Confusiуn de Confusiones' c первых строк поражает читателя своеобразием литературного стиля. Написанная португальским евреем по-испански, она была впервые опубликована в Амстердаме. Повествование ведётся в форме диалогов, обильно насыщенных библейскими, историческими и мифологическими ссылками. Тем не менее, опубликованный в 1688 году труд в основном посвящён деятельности, связанной с фондовой биржей. Именно поэтому возникла необходимость в некоторых разъяснениях. I Прежде всего следует внести ясность по поводу этнической группы, соплеменником которой являлся автор. Он был выходцем из сефардической2 общины Амстердама, состоящей из евреев, населявших Иберийский полуостров, которых не следует путать с представителями этнической группы, проживавшей в Центральной и Восточной Европе и связанной с понятием 'ашкеназизм'. В течение пятнадцатого столетия в Португалии и Испании церковные власти делали всё возможное для обращения проживавших в этих странах евреев и мавров в христианство. Некоторые евреи искренно принимали христианство, но большинство, пройдя через необходимые ритуальные процедуры, втайне оставались приверженцами закона моисеева. Когда в 1492 году не обращенные евреи (и мавры) были изгнаны из Испании, многие обосновались в Португалии; однако, в 1536 году Португалия также вводит у себя Инквизицию, и переселенцы вынуждены искать другое убежище. Многие новообращённые христиане, или, как их называли в Испании - 'Christianos nuevos' - присоединяются к своим ортодоксальным братьем в скитаниях. Вполне возможно, что побудительной причиной второй волны миграции испанских и португальских евреев на север Европы были благоприятные экономические предпосылки осуществления их предпринимательских способностей в этом регионе. Всё это время семью де ла Вега причисляли к 'новым христианам'. Вначале их предки поселились в Португалии, затем, возможно после 1536 года, возвратились в Испанию, а сто лет спустя, примерно в 1630 году, эмигрировали в 'Нижние Страны'3. В то время в низовьях Эльбы и Эмстеля уже существовали поселения еврейской диаспоры, где вера отцов могла исповедоваться открыто. Эмигранты новой волны появились в конце пятнадцатого века, и в последующее столетие их поток увеличился. К моменту появления 'Confusiоn de Confusiones' сефардические сообщества приобрели такую силу в Северной Европе, что оказывали существенное влияние на развитие ситуации в этом регионе. Большая часть этих поселенцев разговаривала на португальском, поскольку этот язык являлся привычным средством общения диаспоры. Именно поэтому иноверцы называли членов общины португальцами hkh португальскими евреями. Весьма любопытно, что члены конгрегации, приверженные эпистолярному жанру, писали стихи, пьесы и другие литературные труды на испанском языке. Вполне вероятно, что образованные члены общины владели испанским лучше, чем португальским или голландским; не исключена вероятность и того, что испанский был средством общения между разноязычными членами сообщества. В Амстердаме экономические и другие свободы были намного выше, чем в Гамбурге, и поэтому сефарды, поселившиеся в Голландии, вскоре затмили общину, расположенную в низовьях Эльбы. Однако, любое замечание относительно возможностей, предоставленных евреям в Амстердаме, следует рассматривать в историческом контексте Европы семнадцатого века. Церковь и торговые сообщества наложили ряд запретов на деловую активность евреев. К примеру, 29 марта 1632 года в Амстердаме публикуется декрет, запрещающий им участвовать в деятельности местных гильдий и занимать в них любую должность. В той же мере запрет распространялся на торговлю в разнос и открытие собственных лавок. Им воспрещалось объединяться в ремесленные гильдии, а сами ремёсла ограничивались обслуживанием культовых религиозных потребностей общины. Сефардам разрешалось быть мясниками, заниматься торговлей домашней птицей и огранкой алмазов. Помимо этого им дозволялось участвовать в морских перевозках и оптовой торговле. Некоторые члены общины занимались брокерской деятельностью и ростовщичеством; также не возбранялось содержать меняльные конторы. Вплоть до настоящего времени, когда стали известны результаты последних исследований, историки переоценивали влияние деятельности общины португальских евреев на экономику страны. Успех их финансовых начинаний, размеры состояния в разные времена и объём самых крупных авуаров легко сравнить с характеристиками крупнейших нееврейских предприятий по налоговым декларациям, зарегистрированным в отчетности амстердамского банка за 1631, 1674 и 1743 гг. Открытые за последнее время документы свидетельствуют о том, что de facto самые крупные состояния принадлежали местной знати и правящей верхушке; они же осуществляли основные деловые операции. Однако нельзя не отметить, что доля участия 'португальцев' в экономической жизни Амстердама превышала активность других этнических групп. Последние исследования подтвердили, что основной доход португальские евреи получали от торговых перевозок: импорта сахара, пряностей, соли, красильного дерева, драгоценных камней и металлов с Юга, и экспорта сырья и готовой продукции.4 Тем не менее, деловая активность 'португальцев', включая прямые спекуляции, оказывала существенное влияние на финансовую структуру голландской столицы. Несмотря на то, что гражданские свободы, предоставленные евреям в стране проживания, благоприятствовали подобной деятельности, нельзя обойти вниманием то обстоятельство, что прочные связи новообращённых христиан с поставщиками товаров в иберийских странах слабели, когда они уезжали b отдалённые страны и возвращались к иудаизму. По крайней мере, современник Жозефа де ла Вега - 'английский джентльмен' из его книги 'Описание Голландии', опубликованной в 1701 году, - заявляет, что 'евреи удерживают пальму первенства в этих операциях (биржевых спекуляциях) и, как говорят, распоряжаются 17- ю из 20-ти долей' пакета акций Ист-Индской Компании. Именно поэтому, есть веские основания полагать, что де ла Вега, будучи членом еврейской общины Амстердама, обладал всей полнотой информации о биржевых спекуляциях в этом городе. II Первые документальные свидетельства, касающиеся членов семьи де ла Вега, относятся ко времени их проживания в Испании. Отец нашего писателя, Исаак Пензо, или Исаак Пензо Феликс родился в Испании в 1608 году в местечке Эспеджио, неподалёку от Кордовы. Имя 'Пензо' свидетельствует о португальских корнях его семьи. На севере Португалии и Галисии до сих пор существуют деревни под названием Пензо. Кроме того, существовала семья по фамилии 'Рassarinho', что в переводе с португальского означает 'маленькая птичка', которая также могла быть родоначальницей автора книги. Очевидно, было немало обращённых в христианство португальских евреев, которые мигрировали из Испании и обратно, особенно во времена, когда Португалия принадлежала испанской короне. Исаак Пензо женился на Эстер де ла Вега.5 Их первенец Абрам взял фамилию отца, а автор 'Confusiоn de Confusiones' - второй сын по имени Жозеф - по старинной еврейской традиции взял фамилию матери. Таким образом, его полное имя было Жозеф Пензо де ла Вега Пассариньо, к которому иногда добавлялось имя Феликс, хотя в повседневной жизни его обычно величали как Жозефа де ла Вега. Глава семейства Исаак Пензо имел несчастье провести некоторое время в застенках Инквизиции и, как известно, в случае освобождения, поклялся вернуться к вере предков. После выхода из тюрьмы он отправляется в Антверпен, в котором к семнадцатому веку проживала многочисленная община, значительную часть которой составляли обращённые португальские евреи, и где не существовало барьеров, препятствующих осуществлению его зарока. Впоследствии Исаак Пензо перебрался в Гамбург для воссоединения с другими членами семьи, эмигрировавшими в Германию. В записях города Гамбурга от 1647 года фигурирует имя Жозефа Пензо, который, возможно, был братом Исаака. Следует отметить, что в 1655 году Исаака Пензо избирают 'parnas', т.е. старейшиной португальской общины Гамбурга. Спустя некоторое время он отправляется в Амстердам с целью посвятить себя банковской деятельности. Как бы там ни было, он становится состоятельным человеком и уважаемым членом еврейской общины, которого неоднократно избирают на высокие должности. Его дом становится местом многочисленных религиозных собраний, а поскольку он nrkhw`kq искренней набожностью, то проявляет активное участие в учреждении многочисленных талмудических 'академий' по изучению закона Моисея.6 III Точных сведений о дате и месте рождения Жозефа история не оставила. Не исключено, что он родился приблизительно в 1650 году, когда его семья проживала в Эспеджио, однако скорее всего, он появился на свет в Северной Европе. В молодые годы он какое-то время провёл в Ливорно, пока окончательно не осел в Амстердаме, время от времени посещая Гамбург. Вскоре он становится известен благодаря своему литературному дарованию. В 1667 году, всего лишь семнадцати лет от роду от стяжает себе лавры литератора, сочинив еврейскую драму под названием 'Asire ha Tikwah' или 'Узник надежды', которую хвалили как новое слово в еврейской поэзии. Это произведение было опубликовано в Амстердаме в 1673 году. Все попытки семьи сделать из него раввина не увенчались успехом, и Жозеф выбирает карьеру бизнесмена. Однако он занимается бизнесом без ущерба для писательской деятельности и на досуге пишет стихи к свадьбам, поэмы в прозе о жизни принцев, романы, речи и трактаты на темы философии и морали. Его принимают в члены Академии де лос Ситибандес, основанной в 1676 году испанским посланником Мануэлем де Бельмонте и включают в состав жюри по присуждению наград за литературные достижения. В 1685 году Бельмонте учреждает дискуссионный клуб под названием Академия де лос Форидос, и де ла Вега становится секретарём этого литературного кружка. Интеллектуальный кругозор Жозефа в значительной мере обогатили поездки в Антверпен, город, в котором родилась его жена и были опубликованы некоторые его произведения, Ливорно и, возможно, Эспеджио. Современники ценили молодого автора за образованность, полёт фантазии, изящество языка и прихотливость литературного стиля. До сих пор исследователям не удалось составить в полном объёме список всех литературных трудов де ла Вега. В предисловии к сборнику новелл, изданному в 1683 году и озаглавленному 'Rumbos Peligrosos' или 'Опасные путешествия', автор пишет, что за минувшие годы он отправил друзьям и вельможам двести посланий, в которых анализировал современные и исторические события, представляющие академический интерес; адресатами являлись как преуспевающие люди, так и пребывающие в печали, влюблённые и кокотки, проповедники, моралисты и поэты. Помимо драмы, о которой говорилось выше, следует особо отметить Oration Funebre7, написанные на смерть родителей и напечатанные в Амстердаме в 1683 году. В одно и то же время он написал посвящение шведскому представителю королевы Христины в Гамбурге - Мануэлю Тиксейра и речь, прославляющую португальского агента Моисея Курьеля, известного под именем Иеронима Нунес да Коста, в которой он воздаёт должное законам Торы. Другой панегирик, написанный по случаю освобождения Вены от турецких захватчиков, он адресует польскому королю - Яну Собесскому. В 1683 году выходит уже упомянутый сборник SОпасные путешествия', композиционная структура которого напоминает итальянскую модель, а стиль поражает своей новизной. В 1685 году де ла Вега публикует речи, написанные для 'Академии де лос Флоридос'. Появление его наиболее известной работы приходится как раз на это время. Предмет нашего изучения - 'Confusiоn de Confusiones' - издаётся в 1688 году. Книга, посвящённая деятельности амстердамской фондовой биржи, построена в форме диалогов. В 1690 году он посвящает небольшую работу английскому королю Уильяму III, а 15 марта 1692 года выходит последняя известная публикация - речь, посвящённая португальскому послу в Гааге, Диего де Мендоза Корте Реал. Полагают, что вскоре после этого он умер и был похоронен на том же кладбище на берегу Эмстеля, что и его отец. IV 24 мая 1688 года Жозеф де ла Вега, в соответствии с обычаями своего времени, пишет посвящение к своей книге, адресованное знатному члену португальской общины Амстердама, Дуарте Нунес де Коста, дед которого, Дуарте и отец, Иеронимо оказали в Амстердаме и Гамбурге немалые услуги королю Хуану IV во времена восстановления Португалии как государства. Иеронимо был одним из людей, заложивших краеугольный камень в строительство амстердамской синагоги в 1673 году. Как уже отмечалось, в 1683 году де ла Вега уже посвятил ему панегирик. Теперь же настала очередь сына - Дуарте, известного в общине под именем Якоб. С первых строк посвящения становится очевидным, что автор не напрасно гордился красочностью и изяществом своего стиля, оставившего далеко позади вычурный стиль писателей того времени. В текст вплетены красочные сравнения и метафоры. Книга состоит из четырёх диалогов, участниками которых являются философ, купец и держатель акций. Картина биржевых коллизий дополняется многочисленными экскурсами в историю и примерами из мифологии, философии, Ветхого Завета и классической поэзии. В намерения автора входило создание 'неподражаемого и уникального литературного стиля', причём зачастую он впадает в крайности. Его 'estilo culto'8 был настолько витиеват и сложен, что ни у кого из литераторов того времени не возникло желания ему подражать; более того, местами повествование с трудом воспринимается современным читателем. В предисловии автор указывает три причины, побудившие его к написанию этой книги. Во-первых, он писал для своего удовольствия; во-вторых, горел желанием посвятить неискушённых в деловых операциях людей в хитросплетения самого, с его точки зрения, порядочного и достойного занятия того времени; и, наконец, он не мог обойти молчанием известные ему трюки и мошеннические приёмы, практиковавшиеся на бирже. Последняя задача преследовала цель оградить начинающих биржевиков от возможных ошибок, раскрыв механизм нечестной игры. Он сравнивает биржевую игру с запутанным лабиринтом и уверяет читателя, что в его описании нет и доли преувеличения или гиперболы. Каким бы экстравагантным оно me показалось на первый взгляд - это всего лишь отражение существующего положения дел. Книга получила название 'Confusiоn de Confusiones' ввиду того обстоятельства, что бесполезно искать рациональные мотивы в деле, которое сплошь и рядом зависит от иррациональных и субъективных причин, а приёмы, которыми пользуется один человек зачастую неприемлемы для других, так что игра на фондовом рынке окутана мраком неизвестности, и нет пера, способного описать все закоулки этого лабиринта. Де ла Вега выбирает форму диалога именно для облегчения своей задачи в раскрытии столь сложной темы. Воображаемая дискуссия вокруг этой проблемы позволяет автору внести некоторое оживление в скучную констатацию фактов. Форма повествования способствует привнесению авторской точки зрения в обсуждаемые персонажами вопросы без ущерба для объективности изложения. Его мнение произносят уста одного из участников дискуссии. Очевидно, таковым является 'акционер', высказывающий суждения де ла Вега.Традиция диалоговой формы восходит к ветхозаветным временам, а наиболее ярким примером её использования служат 'Диалоги' Платона. Позднее, этот литературный приём был подхвачен Петраркой, Эразмом Роттердамским и другими писателями эпохи Возрождения. В испанской литературе можно обнаружить немало примеров использования такой формы повествования. Достаточно упомянуть труды маркиза Сантиллана, Хуана де Вальдес или Сервантеса, перу которого принадлежал достойный образчик эпистолярного жанра - 'Coloquio de los Perros' или 'Собачья беседа'. В те времена в форме диалога излагались даже чисто технические вопросы. В качестве примера можно привести 'Dell' Arte della Guerra' ('Об искусстве войны') Макиавелли, труд, написанный в 1519-1520 гг. V К моменту написания книги де ла Вега спекулятивные операции уже имели свою историю. С уверенностью можно утверждать, что предшественницей биржевой игры была спекуляция товарами. В середине шестнадцатого столетия в Амстердаме вовсю спекулировали зерном, а позднее - селёдкой, пряностями, китовым жиром и даже тюльпанами. Официально подобные сделки осуществлялись на амстердамской бирже, которая вначале располагалась на Вармоестрит под открытым небом, затем переместилась на 'Новый мост', перекинутый через реку Дэмрак, далее - на площадь перед церковью 'Oude Kerk'. Позднее, в 1611 году амстердамские купцы построили собственное здание биржи. Торговля и спекуляция акциями началась в 1601 году, когда шесть местных 'торговых палат', представлявших купцов, торговавших в Юго-Восточной Азии, объединились в Голландскую Ист-Индийскую Компанию. Было официально объявлено, что любой житель Республики Соединённых Провинций9 мог стать участником этого предприятия. Первоначально долевое участие (participation) в торговых морских перевозках называлось словами 'partieen, 'paerten' или 'partijien', и только в 1606 году появилось слово 'actie', т.е. акция. Возможность торговли акциями была обусловлена тем, что каждый участник предприятия мог oeped`b`r| право на полное или частичное владение его долей другим лицам. Торговая палата в Амстердаме подписалась более чем на половину всей суммы, и владение контрольным пакетом способствовало расцвету торговли акциями именно в этом городе. Уже через несколько дней по завершении подписки акции Голландской Ист-Индской Компании продавались и покупались так активно, что их стоимость поднялась на 14- 15 процентов от номинала. Тенденция к росту сохранялась вплоть до 1697 года, когда их цена удвоилась. Однако, на следующий год, в результате спекуляций организованных Исааком Ле Мейре, котировка упала на 130 процентов. Его сообщники были заинтересованы в учреждении конкурирующей французской компании. Спекулянты продавали большие пакеты акций и играли на понижение за счёт коротких продаж и распространения слухов, порочащих Голландскую Компанию. 27 февраля 1610 года выходит первый эдикт, запрещающий деятельность такого рода и направленный, в основном, против 'торговли воздухом', т.е. операций с акциями, которые не были в фактическом владении продавцов. Добропорядочным акционерам разрешалось продавать акции компании с учётом будущей поставки. В 1621 году разразилась война с Испанией, и на свет появляется второй эдикт, направленный против 'торговли воздухом' и предусматривающий дальнейшие ограничения. Однако очевидно, что злоупотребления были неистребимы. Похоже, объём продаж определялся исключительно активностью недобросовестной игры на повышение или понижение курса. Именно поэтому первые годы существования Ист-Индской Компании были ознаменованы волной спекуляций. В 1621 году учреждается Голландская Вест-Индская Компания, и начинается ещё один период оживления спекулятивной деятельности, связанной с новыми акциями. В то же время, деловая активность 1621 - 1648 гг. в значительной мере определялась последствиями войны с Испанией и Тридцатилетней Войны. После некоторого затишья, новый всплеск спекулятивной активности предшествовал кризису, разразившемуся в 1672 году. По истечении примерно сорока лет, в 1677 году публикуется новый эдикт, направленный на защиту интересов акционеров Ист-Индской Компании. В течение 80-х годов семнадцатого века происходит значительное увеличение объёма сделок по акциям, и впервые возникает необходимость серьёзного публичного обсуждения связанных с этим проблем. В 1687 году амстердамский адвокат Николаас Майс ван Хоули не смог удержаться от опубликования памфлета, разоблачающего пагубность 'торговли воздухом'. Автор особо подчёркивает тот факт, что профессиональные биржевые дельцы прилагают все усилия для сбора информации, касающейся государственных секретов и коммерческих тайн различных компаний для дальнейшего использования в корыстных целях, в ущерб рядовым вкладчикам. В качестве возможных мер по борьбе со спекулянтами он предложил не только регистрировать все биржевые сделки, но и взимать налог с каждой из них. По его мнению, первую скрипку в биржевых спекуляциях играла 'португальская нация'; особенно это касалось сделок с фиктивными или, как их называли, Sдукатовыми' акциями, составлявшими значительную долю коротких продаж. Однако, его позиция вызвала упорное противодействие, и появилось несколько памфлетов, в которых автор подвергся острой критике. Тем не менее, 13 января 1689 года магистрат города Амстердама издаёт декрет, вводящий налоги на деловые операции. Именно в это время на свет появляется книга де ла Вега. Детали сюжета свидетельствуют о том, что автор не был новичком в биржевых операциях. В одном месте повествования он утверждает, явно преувеличивая, что в результате биржевой игры он не менее пяти раз становился владельцем состояния и столько же раз терял его. Внимательный читатель обязательно обнаружит в книге вполне реалистичное описание структуры фондового рынка. Де ла Вега знакомит читателей не только с историей биржевой игры, но вскрывает тайный механизм спекулятивных сделок, практиковавшихся в его время. Как это ни странно, большинство приёмов, которыми пользуются современные биржевики, ничем не отличаются от тех, которыми пользовались их предшественники в семнадцатом веке; разница заключается лишь в терминологии. В современный лексикон деловых людей прочно вошли слова 'разница' (курсовая разница), 'пролонгация' (отсрочка по платежам), 'ликвидация' (погашение), 'лимиты' (ограничения), 'куртаж' (брокерское комиссионное вознаграждение). Эта финансовая терминология обязана своим происхождением голландцам. В равной мере родоначальники биржевой деятельности, подобно современным брокерам, делились на спекулянтов, игравших на повышение курса и тех, кто играл на понижение. В книге 'Confusion de Confusiones' часто появляется выражение 'апеллировать к Фредерику', которое не прижилось на современном фондовом рынке и носило временный характер. Это выражение часто упоминалось в связи с конкретным пунктом ранее опубликованных декретов, начиная с 1621 года, т.е. до того, как Генри Фредерик стал губернатором. Этот пункт был также включён в постановления 1630 и 1636 годов, когда Фредерик уже занимал свою должность. В рамках этого уложения покупатель мог отказаться от условий краткосрочного контракта, и подобные нарушения договорённостей находили поддержку в судебных инстанциях. Несмотря на то, что в судах велась оживлённая полемика по поводу круга лиц и сделок, подлежащих правовой поддержке, общие тенденции спекулятивного риска возрастали. В этом смысле, такая мера, как 'апелляция к Фредерику' являлась ничем иным, как прямым запрещением 'коротких продаж', что и было проведено в законодательном порядке в 1610 году и в последствии нашло своё отражение в других подобных декретах. Не будучи профессиональным юристом, де ла Вега даёт достаточно вольное толкование этих законов, и это можно отнести к недостаткам его книги. Бесспорным достоинством 'Confusion de Confusiones' является убедительная и красочная картина событий, разворачивавшихся на фондовой бирже Амстердама. Местами утверждения автора спорны, что может быть обусловлено обычной небрежностью романиста, либо 'confusion' (путаницей) в его собственной голове. Hmncd` де ла Вега явно приукрашивает события, что, впрочем, входит в задачу драматурга. Сюжетная линия книги объясняет и, возможно, извиняет подобные замечания. Анализ прочитанного убеждает исследователя в том, что автор использовал в своей работе предварительные материалы, собранные в своего рода руководство, написанное им для просвещения своих братьев и других членов 'португальской общины', отправившихся в поисках счастья в Лондон, город, в котором спекулятивная активность на фондовом рынке только начинала набирать обороты. Не исключено, что свои заметки он решил облечь в форму литературного произведения. Если отбросить некоторые натяжки, то в целом повествование поражает своей последовательностью и органичностью. Вполне возможно, что предлагаемый вариант книги близок по содержанию к первой версии, за исключением финала, в котором налицо явные противоречия, возникшие в связи с тем обстоятельством, что время написания книги (или её редактирования) совпало с кризисом, разразившимся вокруг Ист-Индской Компании. Этому событию уделяется достаточно внимания в четвёртом диалоге. С учётом вышесказанного и учитывая сложность предмета описания и вычурность языка автора, в переводе допущены некоторые вольности толкования. По ходу текста даются дополнительные пояснения некоторых слов и целых абзацев. Ранее подобные тексты скорее пересказывались, чем переводились. Настоящее издание, равно как и более поздние версии на немецком и голландском языках, можно назвать литературным переводом лишь с некоторой натяжкой. Тем не менее, сделано всё возможное для адекватной передачи мыслей де ла Вега. VI10 Информация, заложенная на страницах 'Confusion de Confusiones', особенно связанная с деятельностью Амстердамской фондовой биржи, нуждается в некоторых предварительных замечаниях. 1. Главные события разворачиваются в основном вокруг ценных бумаг весьма респектабельного предприятия того времени - Голландской Ист-Индской Компании, основанной в 1602 году. Акции Голландской Вест-Индской Компании играют второстепенную роль. Последняя была учреждена лишь в 1621 году и не пользовалась столь значительным успехом как первая. Она была реорганизована в 1674 году, и новые акции пользовались ещё меньшей популярностью. Государственные облигации упоминаются в книге всего лишь один или два раза, но совершенно очевидно, что они имели широкое хождение. Как известно, Ист-Индская Компания располагала вполне конкурентоспособными бонами, но этот факт не находит отражения в книге де ла Вега. Фактически, спекуляция акциями Вест-Индской Компании началась с момента их эмиссии. Позднее, в 1621 году, выходит правительственный эдикт со следующей резолюцией: 'Мы вполне отдаём себе отчет в намерениях некоторых людей, заранее продающих акции Вест-Индской Компании, имеющей правительственную концессию, без предварительной проплаты, регистрации и перевода средств, с целью onqkeds~yecn выкупа по окончании организационных процедур. Подобные действия дискредитируют наши полномочия, авторитет и добрую волю.' Правительство спохватилось лишь спустя девятнадцать лет после возникновения первой компании, распространяющей переводные акции.11 2. Номинальная цена одной акции Ист-Индской Компании равнялась 500 фламандским фунтам или 3000 гульденам. Котировка на 1688 год составила примерно 580 процентов от номинала. Что же касается рыночной стоимости, то в то время она превышала 17000 гульденов за акцию. Вполне возможно, что завышенный рыночный курс определялся появлением и развитием новых приёмов биржевой игры, имевших, в отличие от добропорядочных биржевых операций, спекулятивную основу. 3. По учреждении компании акции были раскуплены купцами из разных городов страны. Купцы-акционеры объединились в местные 'палаты', которые, в свою очередь, участвовали в управлении компанией. Палата Амстердама располагала самым большим пакетом, но часть акций в других городах время от времени переходила из рук в руки, причём продажная цена зачастую существенно отличалась от столичного курса. Однако, де ла Вега ограничивается анализом ситуации исключительно на бирже города Амстердама. 4. Участниками биржевых торгов на рынке Амстердама являлись: богатые инвесторы; случайные спекулянты, представлявшие в основном городское купечество; постоянные участники торгов, спекулировавшие как реальными акциями, так и заменяющими их бумагами меньшего достоинства; Банк Амстердама; люди, вложившие деньги под обеспечение (которых также можно рассматривать как 'богатых инвесторов'); брокеры всех мастей; игроки на разнице; и, по крайней мере, один человек, который привел в соответствие разницу в сделках по 'дукатовым' акциям. 5. На рынке Амстердама осуществлялись следующие виды деловых операций: а) продажа акций за наличные деньги; б) сопоставимые продажи, когда деньги для покрытия платежей одалживались у частных лиц из расчёта 4/5 цены; в) сделки с определением будущих сроков платежей, отличных от принятых на бирже расчетных дней. Фьючерсные сделки осуществлялись как с чисто спекулятивными намерениями, так и с целью хеджирования (страхования) финансового риска. В них принимали участия как спекулянты, так и фактические держатели акций. Де ла Вега отмечает, что последние, не желая рисковать, всегда заключали подобные контракты. При продаже на срок, продавцу разрешалось использовать ипотечный залог12, первое упоминание о котором встречается в эдикте 1610 года. Не возбранялось прибегать к взаимным договорённостям, что часто и происходило, когда день выплаты по фьючерсному контракту откладывался к общему интересу сторон. Этот приём получил название 'пролонгации'. Большая часть фьючерсных сделок являлась ничем иным как продажами 'in blanco', т.е., короткими продажами, несмотря на то, что подобные операции были запрещены cnqsd`pqrbemm{lh и городскими властями; г) опционные контракты, в которых уже присутствовали характеристики двойных опционов, т.е. практиковались сделки с предварительной и обратной премией. Эти сделки представляли собой своего рода фьючерсные контракты. В одном или двух местах де ла Вега упоминает двойные опционы, где покупатель или продавец имеют право на премию вне зависимости от колебаний курса, однако подробности подобных операций автором опускаются. Во всех случаях двойных опционов премия оплачивалась покупателем, а её размер зависел от ряда обстоятельств: срока, на который заключался контракт; ожиданий продавцом изменения курса; количества заключённых на то время аналогичных сделок; и рядом других, менее важных факторов. Иногда опционные контракты практиковались bona fide инвесторами для страхования своих вложений, но в большинстве случаев они заключались с чисто спекулятивными целями. В сделке с обратной премией (также как в современных 'фьючерсах' на товарной бирже) покупающая сторона обычно была заинтересована не в фактическом приобретении акций в установленное время по оговорённой цене, а рассчитывала на получение разницы между ценой, обозначенной в контракте и ожидаемой рыночной котировкой на момент указанного в контракте времени. То же самое можно сказать об инвесторах, прибегавших к хеджированию: фактическая продажа или покупка акций их не интересовала; д) помимо вышеперечисленного, существовали сделки с 'дукатовыми' акциями. (В 1688 году, когда де ла Вега писал эту книгу, разразившийся кризис положил конец подобной практике.) В части описания этих операций текст книги отличается некоторой неопределённостью. Исследователи этого исторического периода утверждают, что дукатовые акции являлись фиктивными. Тем не менее, де ла Вега с уверенностью говорит о том что были дельцы, 'покупавшие полноценные акции и продававшие дукатовые акции', равно как и те, кто 'покупал дукатовые акции', потому что 'продавал полноценные акции'. Нет сомнений в том, что автор использует термины 'покупал' и 'продавал' с целью краткости изложения при обозначении длинной позиции (т.е. фактической игры на повышение) и короткой позиции (превышения продаж над покупками). Авторитетные источники утверждают, что цена такой 'акции' составляла одну десятую от номинала полноценного обязательства Ист-Индской Компании. Вполне естественно, в этой ситуации сами акции не представляли интереса, а являлись лишь средством ежемесячного дохода (или убытка) в расчётные дни. Документы по подобным сделкам являлись инструментом взаимодействия сторон. В расчетный день разница между ожидаемой и фактической ценой выплачивалась стороной, прогнозы которой не оправдывались. Все операции были так или иначе связаны с игрой на курсе фондового рынка, а стоимость дукатовых акций в той или иной степени зависела от котировок реальных акций. Де ла Вега описывает каким образом заинтересованные в получении разницы уважаемые лица договаривались о котировке фиктивных акций в назначенный день. Автор phqser картину всеобщего возбужденного ожидания и зачастую, разочарования, когда подавался сигнал об окончании торгов. В установленный срок ответственный представитель биржи поднимал жезл. Одни участники торгов мечтали оттянуть этот момент, другие - ускорить; в целом акт закрытия сопровождался громогласным выходом эмоций спекулянтов, ожидающих результата. В другом месте де ла Вега рассказывает об уличных спекулянтах, которые не могли себе позволить покупать и продавать дукатовые акции и, поэтому, практиковались на бумагах ещё меньшего достоинства. Несомненно это всего лишь литературный приём. 6. Особого внимания заслуживает тот факт, что биржевая деятельность того времени не похожа на игру, к которой привыкло большинство американцев. По крайней мере, существенно отличается сама логика биржевых операций. В следствие того, что в Америке ликвидация расчётов происходит ежедневно, игрок мыслит в рамках факти ческой купли-продажи, даже если операции производятся с чужими акциями. В Амстердаме семнадцатого столетия, равно как и по всей Европе в последующие века, спекулянты ориентировались на понятие 'разницы' между ожидаемым и фактическим результатом. Интерес представляла лишь фактическая цена в ликвидационный день, в зависимости от которой формировалась 'разница' между покупкой и продажей. Практика месячной ликвидации расчётов на бирже подготовила почву именно для такого образа мыслей и поступков. Обусловленные этим конкретные действия спекулянтов могли как упрочить позиции игроков, так и 'обуть' их соперников. Возможность такого рода безналичных расчётов обусловила появление упоминаемых автором 'пересчётчиков', деятельность которых была направлена на 'внесение изменений в платёжные обязательства и получение дохода за счёт разницы'. Известно, что брокеры такого рода существовали с начала семнадцатого века, однако де ла Вега пишет о них как о новом явлении для того времени. Не совсем понятно как такие 'клиринговые' агенты могли работать на рынке столь значительного масштаба. Судя по описанию де ла Вега, такие же операции по координации и регистрации контрактов с дукатовыми акциями, осуществлял 'главный кассир'. 7. Как уже говорилось, полный расчёт происходил раз в месяц. Для реальных акций ликвидационный период начинался 20-го числа, а фактическая оплата - 25-го каждого месяца. Что же касается дукатовых акций, то, похоже, для них устанавливались расчётные дни в начале месяца, хотя в одном месте де ла Вега упоминает, что эти платежи происходили дважды - в начале и середине месяца. 8. Кредитовое сальдо амстердамского банка в значительной мере зависело от осуществления платежей. Сделки по акциям 'оплачивались в банке', а премии по опционным контрактам 'немедленно переводились на счета банка'. Банк также упоминается в связи с 'временными счетами' клиентов. Похоже, что такие квази-официальные записи связаны с процедурой ежемесячных расчётов, bpelemm{lh соглашениями и попытками правительства покончить с практикой коротких продаж. Для того, чтобы показать, что продавец заключает сделку, не имеющую ничего общего с короткими продажами, ему было достаточно предоставить в банк правильно оформленную документацию, которая хранилась в банке до момента фактического платежа. Похожие 'временные счета' открывались, когда покупатель брал кредит для частичной оплаты покупки. Акции Компании не переходили из рук в руки; они не имели такого хождения как векселя, выданные первоклассными фирмами. Продажа осуществлялась в присутствии обеих сторон, покупателя и продавца, в конторе Компании, с внесением секретарём истинной даты сделки в регистрационные книги. (В равной степени такая процедура осуществлялась для трансфертных платежей в частных или первых коммерческих банках и получила распространение в Европе как безналичные расчеты жиро и нашла отражение в современном виде платежа по чеку.) 9. Купля-продажа зачастую (но далеко не всегда) осуществлялась через брокеров, которые, в свою очередь, подразделялись на несколько категорий. Первая категория состояла из присяжных и независимых маклеров. Первые имели правительственную лицензию, были немногочисленны и не имели право заключать сделки от собственного имени. Последние составляли большинство и, хотя и не были полностью подконтрольны правительству, получили высокую оценку де ла Вега. В следующую категорию входили быки и медведи. Из повествования не совсем ясно, входили ли в такие сообщества как присяжные так и независимые брокеры; то же самое можно сказать и о причине возникновения подобных альянсов - в книге она недостаточно очевидна. В данной связи де ла Вега часто упоминает о жёсткой конкуренции между быками и медведями, однако у независимых брокеров были сугубо личные мотивы во время операций от собственного имени. Возможно, спекулянтам брокерские сообщества представлялись чем-то незыблемым. Тем не менее, автор приводит случаи, когда брокеры меняли групповую ориентацию. 10. Торговые сделки осуществлялись в Амстердаме в разных местах. До полудня торги проходили под открытым небом, а во второй половине дня деловая активность сосредоточивалась в здании биржи. Помимо этого, автор приводит случаи, когда контракты заключались в кофейнях, частных домах, общественных зданиях и даже в кровати! 11. Совершенно очевидно, что государственные ограничения на рынке ценных бумаг того времени были ничтожны. а) Человек, который не выполнял взятые на себя обязательства, объявлялся банкротом; но это касалось только торговцев различными товарами, недвижимостью и т.д. б) Были предприняты попытки законодательного запрещения самостоятельной биржевой игры как присяжным, так и независимым маклерам. Подобные ограничения имели успех лишь в отношении присяжных брокеров, а независимые маклеры продолжали спекулировать от имени подставных юридических лиц. В то же время, де ла Вега подчёркивает, wrn многие брокеры продолжали фактически работать на себя. в) Как уже отмечалось, коротким продажам была объявлена настоящая война. Эдикт, запрещающий такие сделки был опубликован уже в 1610 году, т.е. с первых шагов биржевой активности в Нидерландах, и, время от времени, переиздавался. Помимо этого, начиная с 20-х годов семнадцатого столетия, публиковались постановления, дающие спекулянтам право 'апеллировать к Фредерику', т.е. фактически отказываться от уплаты по некоторым обязательствам. Несмотря на это, рынок в целом был предоставлен самому себе. Официальные лица не считали своим долгом вмешиваться в деловые операции, и де ла Вега не приводит ни одного примера государственного вмешательства, за исключением дел, которые рассматривались в судах и были возбуждены, скорее всего, частными лицами. В действительности происходило следующее: переусердствовавший с запрещёнными сделками спекулянт мог 'апеллировать к Фредерику', что многие и делали. Следует отметить, что в 1688 году всё ещё не было чёткого представления о всех типах сделок, подлежащих запрету согласно опубликованным законодательным актам; не было ясности и в судебных решениях. Де ла Вега уделяет немало внимания этому вопросу. Незаконность операций с дукатовыми акциями и другими фиктивными бумагами не оставляет сомнений; подозрения вызывают опционные контракты; более того, даже продавцы реальных акций, с целью избежать подозрений в коротких продажах, спешили доказать законность своих операций, используя 'временные счета' покупателей, открытые компанией. Такого рода трёхсторонние соглашения практиковались, начиная с 1613 года, для защиты от 'апеллирующих' владельцев акций, предпочитающих продавать на срок. В основную задачу упомянутых эдиктов входило предотвращение и устранение искусственного давления на рыночные котировки, т.е. намеренного завышения или занижения цен на акции. Власти проводили эти законы в жизнь, запрещая фиктивные продажи и поощряя расторжение запрещённых видов сделок. Запрещающие эдикты, начиная с того, что был опубликован в 1610 году, первоначально были направлены против злоупотреблений на товарно-сырьевых рынках, и лишь впоследствии стали распространяться на фондовые операции. VII В заключение хотелось бы сказать несколько слов по поводу общественного резонанса, вызванного этой книгой и тех целей, ради которых она была написана. Относительно первого вопроса известно очень мало. Принимая во внимание то обстоятельство, что 'Confusion de Confusiones' была написана не на голландском, а на испанском языке, которым не владело большинство амстердамских биржевых спекулянтов, её нельзя считать прямым рыночным руководством того времени; ко всему прочему, экстравагантность её литературной формы не располагала к тому, чтобы её использовали как учебник для брокеров. On}rnls, о всеобщей популярности этого произведения и его существенном влиянии на общественное мнение и, тем более, на законодателей, на может быть и речи. Вполне возможно, что кризис, охвативший рынок в то время пока автор держал перо в руках, а также введённый в последующий год налог на продажи, несколько сгладили спекулятивную волну, и книга была предана забвению. Судя по всему, ни одна строчка не была переведена на голландский, пока труд де ла Вега не привлёк внимание историков двадцатого столетия. Однако, для студентов, изучающих историю экономики и бизнеса, и, в равной степени, для тех, кто перевёл книгу на голландский в 1939 году, она представляет несомненный интерес. Практически она является единственным источником, где так подробно изложена деятельность амстердамской фондовой биржи, которая в семнадцатом веке держала пальму первенства во всем мире. Значение 'Confusion de Confusiones' не умаляется тем обстоятельством, что в процессе прочтения книги вдумчивый читатель убеждается в том, с какой скоростью простые торговые операции были преобразованы в сложные коммерческие процедуры. В самом деле, диву даёшься от расторопности голландцев, сумевших (возможно, не без помощи 'португальской нации') за столь короткое время разработать процедуры, не говоря уже о разнообразных уловках, взятых на вооружение современными биржевиками, причем последние не сумели изобрести почти никаких новых финансовых операций. Германн Келленбенц Вёрсбург, январь 1957 года _______________________________ 1 Вступительная статья Германа Келленбенца перепечатана из издания 1957 года.(прим. изд.) 2 Сефарды говорили на языке 'ладино', близком к испанскому. (Прим. пер.) 3 Н. С. - Нидерланды, Бельгия и Люксембург, т.е. страны Бенилюкса (прим. пер.) 4 До настоящего времени не было исчерпывающей информации о размерах деловой активности сефардов; ситуация изменилась, когда были открыты амстердамские нотариальные архивы, работа над которыми ведётся и поныне архивариусом доктором С. Хартом и его ассистентами. (Прим. изд.) 5 От этого брака родились четверо сыновей и шесть дочерей. Двое сыновей окончили свои дни в Амстердаме, остальные эмигрировали в Лондон. Все четверо сыновей женились на представительницах семейства Альварес Вега, проживавшего в Антверпене. Одна из дочерей Исаака Пензо также породнилась с семейством Вега. (Прим. изд.) 6 Он умер в 1683 году, и удостоился хвалебных поминальных отзывов таких богачей как Хашем Абоаб и доктор Сарфати де Пина, а поэт Даниэль Леви де Варриос, также как и сын покойного - Жозеф, - сочинили поминальные молитвы, прославляющие его свершения и благонравие. (Прим. изд). 7 - речь на панихиде, исп.; здесь - поминальные молитвы в поэтической форме. (Прим. пер.) 8 - изящный стиль, исп. (Прим. пер.) 9 - название и политический статус Голландии в то время (прим. пер.) 10 Для лучшего понимания предлагаемого материала современными американцами, я с благодарностью использовал идиомы и фразеологию своих коллег - доктора Коула и доктора Редлиха. (Прим. автора 'Предисловия') 11 Этот эдикт заставляет вспомнить о том, как покупатели и продавцы акций Ист-Индской Компании объединили усилия в борьбе прoтив санкций, введённых последующим указом; они сочли возможным уклониться от передачи всей полноты информации властям, с целью взаимного распределения невыплаченных средств. (Прим. автора 'Предисловия') 12 Ипотечное право предоставлялось и покупателю. (прим. автора 'Предисловия)