Радик Кагиров УМОЗАКЛЮЧЕННЫЙ =============================================================== (c) 2001 Радик Кагиров e-mail: rrkagirov@rambler.ru, rrkagirov@mail.ru Любое редактирование и коммерческое использование данного текста, полностью или частично, без ведома и разрешения автора запрещены. =============================================================== Вы знаете, я себе именно такой Вас и представлял. Пожалуйста проходите, располагайтесь. Сегодня у меня в доме образцовый порядок, какого, наверное, еще никогда не было. В первый раз по-настоящему все прибрал. Ну что ж, хорошо. Может чай, кофе? Крепких напитков у меня нет, да и разговор нам предстоит, знаете ли, слишком серьезный. Пожалуйста, садитесь, располагайтесь поудобнее, не стесняйтесь! Диктофон у вас, я смотрю, уже включен. Видно, что вы настоящий журналист-профессионал, ну а выглядите весьма эффектно! В жизни Вы так же хороши как на экране, что и говорить - Вы просто красавица! Наверное, у Вас куча поклонников... Н-да. Итак, разговор будет не простой, и для Вас, должен сразу предупредить, во многом неожиданный. К тому же я не отношусь к числу приятных собеседников. Мысли излагаю не всегда внятно, так что придется вам слушать внимательно и сосредоточенно. Прежде всего, давайте попробуем оставить в стороне то, что сейчас говорят и пишут о нашей неудавшейся экспедиции. После известных Вам событий, в коих я оказался непосредственным участником, возникло много кривотолков. К тому же, режим секретности способствует откровенным спекуляциям. Честно признаться, эта тема для меня весьма болезненна. Это тяжелые и неприятные воспоминания. Чувствую себя даже почти виноватым, оттого что в том полете меньше всех пострадал. У меня, кажется, еще вначале было предчувствие, что эта экспедиция добром не закончится, а может это мне только сейчас так кажется. Не знаю, зачем согласился в ней участвовать... Н-д-а-а-а... А может это и к лучшему, что я все-таки вошел в ее состав, теперь есть кому анализировать печальные последствия. Тогда, перед нашим отлетом столько было громких слов и комментариев, всяческих высокопарностей: "Впервые на такой скорости", "Международный пилотируемый полет к Плутону", "Новый супердвигатель - триумф науки", "До края солнечной системы всего за две недели", "Полет со скоростью света вот-вот станет реальностью", "Скоро бросим вызов звездам", ну и все в том же духе. Скептики тоже заявляли о своих аргументах достаточно громко, теперь некоторые из них на нашей неудаче сделали карьеру. Ну да ладно. Ученые мужи нас убеждали, что эксперимент продуман до мелочей и вполне безопасен. И они это делали, я уверен, искренне. Ведь два беспилотных корабля уже слетали на тех же скоростных режимах к Урану и Нептуну, и вернулись с успешными результатами. Очередь само собой была за людьми. И все-таки тогда поторопились и недоглядели. Мало обратили внимания на то, что из строя выходили именно те приборы и системы, из-за которых было больше всего беспокойств у их создателей - ученых и инженеров. И не заметили тогда главного - что почему-то случались именно те поломки, которых люди более всего опасались. Успокаивало то, что срабатывали резервные системы, на которые была вся надежда, и в целом все проходило нормально. Тогда думали, да и сейчас продолжают думать, что технические проблемы только в "железках". Об эмоциях, мыслях человеческих и о том, как они влияют, никто, в общем-то, и не помышлял. Вот-вот, и у вас срабатывает этот стереотип. Вы тоже не верите, что мысль материальна. А ведь об этом еще в древности знали, особенно на Востоке. Мы со своей самонадеянностью только думаем, что знаем больше их... Простите, что вы сказали? Нет, я не только в этом смысле. Конечно, все рукотворные предметы, все, что создано человеческой цивилизацией, порождены прежде всего фантазией и мыслительным творчеством, а уж потом изготовлены в материале, то есть материализованы. Но... мысли видимо сами по себе есть, как бы вам сказать... некие энергетические субстанции. Они имеют последствия, длящиеся во времени. Я консультировался с историками, и они сказали, что согласно древневосточным верованиям действие мыслей бывает очень длительным - годы и века. Мы говорим - у меня родилась мысль. Они действительно рождаются, эти мысли. Не просто появляются на свет, но еще и живут некоторое время. Понимаете - живут и действуют, объединяются или конфликтуют между собой! И с неохотой умирают, точнее сказать трансформируются. Ваш скептицизм мне понятен, но кажется именно тот наш полет предоставил факты, которые я собираюсь вам привести, и которые, как известно, "упрямая вещь". В тот полет нас собирали и готовили довольно долго. Когда настало время отправляться, всем, конечно же, было немного боязно - все-таки эксперимент. Коллегам моим по экипажу к тому же грустно было расставаться с их близкими. Проще всех было мне. Я редкий зануда, поэтому никогда не имел семьи и друзей, и почти не поддерживал отношений с родственниками. Наука для меня была всем. Разве что среди коллег-ученых были приятели. Они и провожали меня - больше некому было. Мой дом остался пустым и безмолвным. А я и в корабле сразу же уединился в одиночной каюте. Можно сказать всю дорогу там и просидел. Делал обычную свою работу. Изредка по долгу службы я бывал в кают-компании. Надо сказать, вначале пути, когда летели в сторону Плутона, никто особой ностальгии по Земле не испытывал. Все как-то упорно, может быть даже чересчур рьяно, взялись каждый за свою работу. Потом, после торможения, на подходе к Плутону, и особенно перед отправкой в обратный путь, они стали заметно тосковать, частенько говорили о женах, детях, друзьях. Кое-кто и о любовницах. Они много вспоминали те места, где раньше бывали. У многих места эти совпадали. Все мы прежде в одних краях жили и отдыхали, видели те же пейзажи и памятники, а может где-то и встречались мельком, не предполагая, что потом судьба сведет нас вместе, на одном корабле. Все-таки матушка Земля - довольно тесная планета и все мы чувствовали, что еще до этого нашего совместного полета были просто соседями. В общем, все потихоньку тосковали, мне было трудно их понять, потому что я привык к своему одиночеству. А их Земля манила к себе, звала назад. Но если бы мы знали, как больно нам будет вспоминать о ней, больно в буквальном смысле. Не было бы, как говорится, счастья, да несчастье помогло. Я почти не пострадал из-за своей нелюдимости. Нет, где-то в глубине меня живет что-то романтическое, но, видимо, очень крепко спит. Вы меня еще слушаете? Просто вы отвели взгляд, так я подумал, что вам неинтересно. Вы простите, что я тут перед Вами изливаюсь. Для Вас это просто работа - взять интервью, а для меня переосмысление собственной жизни. Это может даже важнее, чем научные поиски. Только не подумайте, что я пытаюсь выговориться, поделиться и пожаловаться на свою долю. Недавно я осознал, что мы все зануды. Часто твердим одно и то же. Желаем одного и того же. Само наше невероятно суженное мировосприятие - что-то вроде навязчивого состояния. Мыслим штампами, облекаем прекрасные мысли в убогую словесную форму... Зануды обычно ищут поводы для своих мыслей и действий, они ничего не делают "просто так". А многие ли в наше "прагматичное" время делает что-то просто так? Ну, так вот. Как проходил наш полет, и что мы там открыли, вы знаете из информационных сообщений. А закончился он тем, что только я один из семерых остался в относительно здравом рассудке. Все остальные шестеро просто сошли с ума. С членами экипажа это вначале незаметно происходило, но довольно быстро развивалось, как только корабль стартовал в обратный путь и начал ускоряться. У одного за другим появлялись сильные болезненные симптомы. От безотчетной тоски и головных болей до эпилептических приступов и навязчивых состояний. Когда наш корабль набрал через пять дней крейсерскую скорость, уже никто не мог не то что работать, а даже вести себя по-человечески. Кораблем никто управлять не мог, и все функции, естественно, перепоручили автоматике. Я заперся в каюте и не выходил оттуда, боясь оттуда высунуть нос, потому что другие слишком буйно себя вели. Сеансы связи с Землей мы прекратили еще в первые сутки обратного пути. Потому что нам во время обмена сообщениями становилось плохо и с каждым часом все хуже. Что удивительно, среди всего этого я оставался почти в порядке. Все, кроме меня, страдали тогда приступами "истерии", как я это для себя называл, и у каждого, как мне казалось, был целый набор психических заболеваний. И помочь никому я не мог - я не психиатр. Что мог я во всем этом понимать? Иногда, правда, и у меня самого случались короткие приступы какой-то болезни, похожей на мигрень. Внезапно, на какие-то мгновенья, я почти терял над собой контроль, испытывал пронзительные боли. Потом это проходило, и все становилось на свои места. Когда на подлете к Земле корабль начал замедляться, ребята - члены экипажа, заметно успокоились, но в здравый ум все-таки не приходили. К сожалению, я не специалист в этих вопросах, но явно видел, что что-то заметно сдвинулось в их мозгах. Сдвинулось настолько, что в прежнее состояние уже не могло возвратиться. Вы и сами знаете, что они сейчас в клинике проходят курс реабилитации. Дай Бог, чтобы им все-таки смогли помочь. И вот что я вам скажу - причину их расстройств никому не сообщают не потому, что она засекречена. Она попросту никому неизвестна! Расследование продолжается, но пока безуспешно. Кстати, крутые ребята эти спасатели. Быстренько так причалили на челноке, ворвались на корабль, все такие здоровенные в гибких гермокомбинезонах, всех похватали. Меня в один момент связали и усыпили. Очнулся я уже на какой-то засекреченной подземной базе. Там меня мерили и взвешивали, изучали и тестировали, подсоединяли уйму датчиков, задавали кучу вопросов. Кто это были - врачи, ученые или следователи, я совершенно не мог понять. Но крутили они мной как хотели. Нужно отдать им должное - они умеют это делать. В конце концов, меня отпустили, предупредив, что по непонятным причинам от моей лаборатории камня на камне не осталось, и что я увижу и узнаю еще много неожиданного. Приехал, значит, я к себе домой. И тут меня действительно ждали сюрпризы. Там, на пороге, вы же видели - глубоко вдавленные следы чьих-то ног. Следы подошв так четко отпечатались на ступеньках из твердого камня, как на песке. Удивительно, правда! Как бы то ни было, я, удивляясь, зашел в дом. Осмотрелся и опять был поражен. Например, мои самые любимые, подчеркиваю, самые любимые книги, о которых я иногда думал в полете, были словно бы сгоревшими и аккуратно лежали на полках, на своих местах. Стоило только коснуться их рукой, как они рассыпались в прах. И ведь нигде никаких следов огня. А уж мой старый, видавший виды компьютер, к которому я сильно привык, и о котором вспоминал иногда, общаясь на корабле с тамошними электронными помощниками... Так вот, этот компьютер, вы представляете, оплавился и растекся по столу как многоцветный пластилин. Он не то что от температуры или давления преобразился, просто словно бы какое-то время был вязким, обмяк, а потом снова затвердел. Ну а уж мое любимое рабочее кресло, на него невозможно было смотреть. Оно обгорело дотла. Тоже как-то изнутри, без огня, без копоти. Я бы вам показал все эти предметы, но они в лаборатории. Их забрали три недели назад и до сих пор никакого заключения не дали. Даже версий у них, кажется, еще никаких нет. Не знаю, почему я сразу не понял того, что напрашивалось само собой. Но все-таки с того момента в голове некоторые догадки начали возникать, обнаружились некоторые поразительные факты и совпадения. У меня, как видите, разрушались самые любимые предметы, которые имели для меня большое значение, о которых я иногда думал в полете. Да, хорошо помню, что я устав от обстановки тесной каюты, частенько хотел оказаться в своем привычном земном жилище и, иногда, даже представлял как поднимаюсь по крыльцу своего дома... Оказалось, там на ступенях вдавлены мои следы! Компьютеры на корабле мне не нравились, и я вспоминал о своем, привычном, который остался дома. А с ним вот что приключилось... Еще приведу несколько интересных примеров, с Вашего позволения. Ну не стоит, видимо, Вам их подробно рассказывать, достаточно вспомнить газетные статьи о странных явлениях в семейных домах и квартирах членов экипажа. Там все начиналось обычно с того, что оплавлялись семейные портреты, копии которых были взяты с собой астронавтами. А у тех, кстати, на корабле, они тоже быстро пришли в негодность. Всяческие сувениры, фотографии, письма, которые дарили перед полетом на память, или которыми обменивались при расставании - все это различным образом меняло структуру: сгорало изнутри, рассыпалось, двигалось, меняло форму, изменяло цвет. Как у нас на корабле, так и на Земле, причем в одно и то же время. Еще несколько малозаметных фактов, которые зафиксированы: Оплавлялись скамеечки в парках, в уединенных местах, где будущие астронавты когда-то сидели со своими возлюбленными. Конечно поначалу подумали, что это хулиганы пошалили. Непонятные явления наблюдались возле роддомов, откуда члены экипажа когда-то забирали своих новорожденных. Подчеркну - разного рода необычные явления происходили с материальными предметами, к которым люди относились с пристрастием, либо с которыми были связаны сильные эмоции. Эти материальные явления хороши тем, что более заметны. Куда труднее распознать изменения в душах. Психические расстройства разной степени наблюдались практически у всех родных и очень близких друзей тех, кто был на нашем корабле, то есть с теми, о ком члены экипажа думали во время полета. Тоже в тот же период возвращения. Вы простите, что я так буднично об этих трагедиях, но я ученый и пекусь, прежде всего, о деле. Так вот, умственные расстройства случились именно с теми, у кого были наиболее эмоционально окрашенные и я бы сказал "яркие" отношения с членами экипажа, плохие ли, хорошие ли, но сильные. Были кстати и необычные явления гораздо более масштабные. Просто никто еще не знает, что они связаны напрямую с нашей экспедицией. Вот яркий пример - у нас в экипаже был некто Верран, он летчик с большим опытом. Вы уже поняли о ком я? Так вот, он пилот высочайшего класса, отчаянный человек, который просто грезит небом. В кают-компании он частенько говорил, что скучает по полетам на истребителе. По его словам, он часто представляет, как летает "на бреющем", чуть ли не срезая крыльями верхушки деревьев, как "врубает форсаж" и бешено несется, оставляя за собой яркий огненный след. Это были отчасти воспоминания, отчасти мечты, не более того. Но он их очень ярко и эмоционально представлял. А-а-а! Вижу, что вы уже тоже догадываетесь. Ну конечно. В то время, когда мы направлялись в обратный путь, когда корабль набирал скорость, на Земле все информационные агентства наперебой сообщали о таинственном, низколетящем и сверхманевренном истребителе, перемещавшемся с невероятной быстротой. Были и растерянные заявления военных, и опровержения их причастности, и противоречивые данные наблюдений того странного истребителя, неизвестно откуда появляющегося, неизвестно как исчезающего и неуничтожимого никакими зенитными средствами. И, вы знаете, тогда проскользнула в одном из репортажей такая фраза: "летающий со скоростью мысли". Если бы сказавший ее комментатор знал, как он близок к истине. А когда говорили что-то вроде "невообразимый", то глубоко ошибались. Это явление было порождено, видимо, именно воображением. Думаю, вы уже поняли, к какой мысли я вас подвожу. Да, все эти странные явления порождались воспоминаниями, мыслями, мечтами, представлениями людей, астронавтов и их близких. Это явная иллюстрация того, что мысль человека материальна! Просто в обычной нашей жизни ее воздействие так привычно для нас, что остается незамеченным. Во время нашего полета эти взаимодействия усилились, обострились, ускорились наконец! Не поняли? Что ж, сейчас разъясню. Я, знаете ли, сам всерьез почти не воспринимал, когда читал, что между людьми существует целый спектр невидимых взаимодействий, многие из которых совершенно не изучены. К примеру возьмем такое понятие "материнское сердце", которое чувствует, что происходит с ребенком. Такие факты никогда не отрицались, о них знают испокон веков! Или, скажем, влюбленные - некоторые из них чувствуют друг друга, об этом так много написано в художественной литературе! Вам любой физик скажет, что все люди обладают определенной энергетикой и, сами не замечая того, они подвержены излучениям и в то же время действуют своими полями на объекты материального мира и друг на друга. Это обоюдное взаимодействие происходит всегда, независимо от нашего сознания и лишь изредка себя проявляет. Так вот, во время полета, а именно во второй его половине, при возвращении, случилось такое явление, при котором эти взаимодействия в течение некоторого времени как бы усиливались. В результате произошли трагедии, о которых мы говорим. Почему это случилось? Видите ли, точного ответа я вам дать не могу. Могу только сказать свою версию. Хотя факты ее, в общем-то, подтверждают, так что она может, я думаю, претендовать на достоверность. Попробую ее Вам популярно изложить. Может быть вы знаете, хотя бы в общих чертах, о так называемом эффекте Доплера. Ну да, я так и думал - где-то слышали, но не помните. Естественно, зачем вам, журналисту, знать этот сугубо научный термин. Но физики и астрономы очень хорошо его знают и часто используют. Благодаря этому явлению мы, например, можем измерить скорости звезд и даже доподлинно знать, что вселенная расширяется. Какой же еще вам привести пример? Ах да, вы же приехали сюда на автомобиле. И ведь наверняка вас когда-то подлавливали и штрафовали за превышение скорости? Ну конечно, с кем не бывает. Так вот вас "засекали" с помощью радара, который работает с использованием этого эффекта. У меня здесь есть цитата из справочника, я вам ее зачитаю. "Эффект Доплера состоит в том, что длина и частота волны изменяется при движении источника излучения относительно его приемника - при их сближении длина волны укорачивается, а частота растет, при удалении наблюдается обратное". Скажу попроще - если лодка плывет навстречу набегающим волнам, ее чаще будет подбрасывать и наоборот, если лодка движется в ту же сторону, что и волны - частота ее покачиваний будет меньше. Эффект Доплера имеет место при всех видах волн, звуковых, электромагнитных и еще бог знает каких. Явление это, может статься, гораздо важнее для нашей жизни, чем мы думаем! Подчеркну - это правило должно распространяться и на волны, излучаемые биологическими объектами. Так вот, согласно моей версии, при полете туда, то есть от Земли, между удаляющимися от Земли и оставшимися на ней людьми происходило своего рода взаимное ослабление действия каких-то волн, которыми обычно люди обмениваются. Обоюдно, как для оставшихся на планете так и для улетевших на корабле. Именно этим я могу объяснить запаздывание эмоциональных реакций на известия с Земли, относительно равнодушное отношение к близким в начальной фазе полета, ощущения "пустоты в душе", возникшее у всех членов экипажа. А когда мы возвращались, наоборот, произошло усиление действия этих биоволн - увеличение их частоты. В результате мысли, которые зависят от окружающих условий, стали подвижнее, острее. Произошел так скажем "Допплеровский сдвиг в мозгах", и психика людей не выдержала. Остался невредимым только я, потому что никто по мне не скучал и никто не мог мыслить о том же, что и я. Я редко думал о чем-то или ком-то конкретном, что оставил на Земле. Меня больше занимали мысли о мироздании. В полете я думал о том, что вокруг, о Вселенной, о ее законах, а не о том, что прямо по курсу. Лишь изредка обо мне вспоминали коллеги, отчего у меня видимо и были короткие приступы. Я же их вспоминал крайне редко и, по их словам, не очень обременял их головными болями. Кстати, вы знаете, а ведь дети астронавтов почти не пострадали! У подростков и юношей были какие-то всплески, но не такие уж сильные и фатальные. Маленькие же дети чувствуют себя великолепно. У них ведь ум подвижнее и менее зациклен. Простите, что вы сказали? Да ладно, не извиняйтесь. Ничего нескромного в вашем вопросе нет, к тому же он имеет прямое отношение к нашему разговору. Я вам на него отвечу. Итак, отчего я такой нелюдимый и нелюбимый, а попросту говоря зануда. Ну и что, что вы так не сказали, да ладно уж. Я понимаю - это правда. Дело в том, что в свое время, еще в молодости, у меня был довольно трудный период - в науке были сплошные неудачи, потом произошла печальная история с неразделенной любовью. Втюрился, мучился, помнится очень сильно, переживал, пытался как-то ей понравиться, доказать, что достоин ее любви. Чуть не тронулся умом, ну и от безысходности еще сильнее ударился в науку, ища в ней забвение. И, вы знаете, нашел, а потом достиг в ней каких-то успехов. Меня зауважали, пусть не за сердечность, но за ученость. Сейчас никого не люблю, но зато никого и не мучаю. Хотя я не стал беспристрастным, как этому учит например буддизм, и в этом, возможно, я ошибся, но мои пристрастия направлены не на людей, а на научные абстракции. Что?.. Хорошо, что вы спросили меня об этом. Я хотел сказать об этом позже, ведь именно это подтолкнуло меня к далеко идущим философским выводам. Да, несколько недель тому назад я ее встретил. Сначала не мог вспомнить, где же ее видел. Долго напрягал память, а когда вспомнил и порылся в воспоминаниях как следует, то изумился: ведь я все эти годы исполнял те желания и самообещания, которые порождены были обидами в тот период моей глупой влюбленности. Я напрочь забыл те желания, но продолжал исправно их исполнять! Уже забыв ее я продолжал доказывать себе и людям, что я что-то значу в этой жизни. Ну разве не глупо настаивать на том, что уже не важно? В последние дни я много вспоминал прошедшие годы и анализировал. То мне что-то нравилось и я себе этого желал, то обижался на кого-то и обещал себе, что он еще пожалеет, то любопытствовал и хотел раскрыть неизвестное. В общем, непрерывно что-то задумывал, давал себе обещания, а потом их исполнял, даже если и забывал! Вот и понял я, что я же, в сущности, не человек, а робот, уставший от собственных программ! С вашего позволения я вернусь к теме того полета. Хорошо, что он был лишь экспериментальным и проходил на скоростях, далеких от максимальных, какие позволяют развивать наши двигатели нового поколения. Возможно тогда последствия могли бы быть гораздо хуже. Опасно усиливать то, что непослушно и неконтролируемо - намерения, мысли, чувства. Мы ими совсем разучились управлять. Думаю что будущее пилотируемых полетов весьма проблематично. Да и беспилотные корабли не могут быть надежными. Они творятся людьми, и поэтому, уязвимы перед воздействием от мысленных волн их же создателей. Не знаю, смогут ли люди стать беспристрастными. Мы приучены предаваться мыслям, точнее мыслишкам. Вы только вдумайтесь в это слово пре-да-вать-ся. Мы отдаемся навязчивым мыслям, мечтам и страстям, и тем самым предаем самих себя и свою свободу. Наши беспризорные мысли нас пленяют и терзают до самой смерти. Наше мировосприятие чрезвычайно искажено. Мы в плену умозаключений - мы умозаключенные. Что вы говорите? Нет, конечно же, я чувствовал свою ущербность от одиночества, а сейчас и вовсе подавлен, думая о том, как же глупо я себя ограничивал. Склоняюсь к мысли о том, что нужно что-то кардинально менять в жизни. Есть у меня еще одна задумка. Точнее сказать мечта, заветная мечта. Она у меня давно. Обо мне никогда не говорили - "он звезд с неба не хватает". Хватал, еще как хватал. И с детства мечтал стать межзвездным скитальцем, чтобы запросто пешком бродить по космосу. Но понятно, что искренне я в это не верил. А когда я в полете заперся в своей каюте, в тесноте, объятый страхом, я особенно сильно захотел, чтобы мечта моя воплотилась. Я ее очень зримо тогда представил. Будто стою на лужайке у дома и шагаю вперед, и иду себе ввысь без остановки, и брожу радостно среди межзвездных россыпей. Еще я как-то помечтал немного о том, чтобы встретить какую-нибудь симпатичную особу. Скажем, журналистку. Что это вы так изменились в лице? Догадываетесь что ли? Понимаю, это похоже на блажь. Но тогда я всю душу вложил в свою мечту. И, представляете, наметил точную дату и время, когда это произойдет... Мне недавно вернули мои дневники, которые я вел в полете. Так вот в одной из записей я нашел, что на подлете к Земле мечтал, чтобы 17 июля, в мой день рождения, ко мне пришла очень красивая особа... Незадолго до полета я видел Вас по телевизору, вы вели какой-то репортаж. Вы мне понравились и в полете я Вас вспоминал... Так вот, я представлял себе, что ко мне приходите Вы, как раз сегодня, вечером 17-го июля... Прошу дать мне договорить, времени уже остается не так много... Да, сегодня как раз та самая дата... И время подходит... В общем, в моих представлениях был Ваш приход сюда. Причем он состоялся почти без моего участия - Вы сами попросили о встрече. И еще тогда я мечтал о том, чтобы эта встреча красиво завершилась. Я представлял, как мы вдвоем... выходим из дому и взявшись за руки, идем... ну в общем наполненные радостью и любовью, вместе шагаем ввысь, поднимаемся по звездной дороге... Извините... Понимаю, получается не очень-то романтично. Мы с Вами только сегодня, час назад, впервые в жизни встретились. И вот ставлю вас перед фактом. Вы пришли взять очередное интервью, конечно что-то запланировали себе на вечер, и на завтра, и на послезавтра. А тут я огорошил Вас, сухо проинформировал, что нечаянно организовал романтическое межзвездное путешествие. Уверен, таких предложений Вам еще никто не делал... Ну так вот, я все решил... Можно посмотреть на Ваш диктофон? Это что за кнопка? А эта? А есть режим быстрого стирания? Вот эта кнопка? Замечательно! Нужно нажать на нее! Погодите возмущаться. Вы знаете, с некоторых пор не люблю записей, никаких. Потому что записанное, даже просто сказанное, даже сказанное не вслух - очень долго сказывается, я имею в виду очень долго влияет на нашу будущность. Стоит однажды что-то записать, или даже просто подумать и потом уже этого "не вырубишь топором". Вы видимо заметили, что я одет не по-домашнему. На мне можно сказать дорожный костюм. Я действительно собрался в дорогу, все приготовил, привел в порядок бумаги, уладил дела, отдал распоряжения насчет дома и имущества. В общем, полный порядок и готовность номер один. Наступает мой "Звездный час". Сегодня я вам и рта раскрыть не дал. Все говорю и говорю. Но знаете, как я и ожидал, я с каждой минутой все больше влюбляюсь в Вас. Плохо, что это предсказуемо. Вы пришли в тот самый день, как я задумал, вы так необыкновенно прекрасны и вызываете то же приятное чувство, которое я себе представлял. Моя бурно растущая страсть, возможно порождение моей занудной фантазии. Так чем же это все закончится? Ну что ж. Время подходит. Видите, за окном уже совсем стемнело. Наверное уже видны звезды. Да не пытайтесь вы меня отговаривать, это совершенно лишнее. Нет, я не сумасшедший. Но сейчас должен свершиться резкий поворот в моей судьбе, а может быть и в Вашей. Я не только стер сейчас Вашу запись на диктофоне. Еще заранее, я сжег все свои бумаги, дневники и фотографии - все что накопил в прошлом. В последние дни старался ничего не загадывать на будущее. И вот теперь готов уйти в никуда и потеряться из виду, готов уйти даже от себя самого, готов уйти от собственной предсказуемости. Это своего рода побег, побег из умо-заключения. Да, хочу быть странником, свободным от терзающих, порабощающих и исполнительных мыслей. Хочу уйти от застойного к текучему и волнительному. Чтобы свершалось много неожиданного, чтобы открывалось много нового. Но Вам одной говорю всю правду, потому что Вы были... и есть... в одной из самых красивых моих фантазий... потому что исполнению этой фантазии я все-таки был бы рад. Представляете - мы вдвоем, пойдем по звездной дорожке. Шагнем в бесконечность и, видя ее красоты, ощущая торжественность, будем думать о прекрасном, и будем бродить в нем, наслаждаясь игрой его разных образов. Будем нырять в эти образы и легко всплывать. Будем постигать глубокомысленное - и не будем задыхаться от скуки. Что-что? Да не стесняйтесь - говорите. Неужели? Вы действительно интересовались мной еще до того злосчастного полета? ... Что? Вы, молодая красавица, интересовались моими нудными научными работами? Что-что, собирали вырезки из газет? Обо мне? Так значит, интервью было только поводом, чтобы прийти? И я вызываю у Вас ответные чувства? Ну вот и первая приятная неожиданность. Хорошенькое начало! 11