Любое чудо, как известно, не укладывается ни в одну прописную истину. На то оно и чудо, чтобы быть неприступным ни для кого, пока не свершится. И это чудо противоречило всему, чему учили Яника. Он не понимал теперь, во что верить. И решил обратиться к папе за разъяснением.

    В утренние часы, как обычно, папа сидел в шезлонге у кромки прибоя и дышал свежим воздухом. Это очень целебная процедура, укрепляющая самочувствие, и папа уделял ей большое внимание.

    Увидев сына на берегу моря, запыхавшегося от быстрого бега, папа удивился:

    - Произошло,- выпалил Яник даже не передышавшись.- Произошло чудо!

    Папа поправил очки на носу, отложил свою утреннюю процедуру и погрузился в раздумье. Со свойственной ему рассудительностью и аналитическим складом ума, он никогда не торопился с поспешными выводами.

    - Давай рассудим с научной точки зрения,- невозмутимо начал он и повёл разговор в привычной логической форме: - Возможно ли чудо вообще и сегодня в частности?

    - Незачем рассуждать. Чудо уже случилось!

    И мальчик сбивчиво пересказал произошедшее с Зарэмкой. Потом недоумённо развёл руками: - Как это вышло, не понимаю. Может быть, всё стряслось из-за любви? Но что такое любовь, если у неё такая сила?..

    - М-да,- сказал папа. Это значило, что вопрос серьёзный. А поскольку на серьёзные вопросы трудно давать вразумительные ответы, папа начал развивать свою мысль издалека - гипотетически:

    - Предположим, любовь существует...

    - Да нечего предполагать,- прервал его на полуслове Яник.- Это ясно, как дважды два. Непонятно другое - что теперь делать? Как возвратить Зарэмку?

    - Обратимся к народной мудрости,- предложил папа рассудительно и высказал одну, первую попавшуюся: "Любовь зла - полюбишь и козла". Впрочем, нет,- одумался он.- Эта мудрость не к месту в данном случае.

    - Но она полюбила меня!

    - Ты уверен?

    - А зачем она бросилась в море?

    Довод был веский. И папа задумался, начал вспоминать, что ему известно о любви, начиная с самого раннего возраста, когда он ещё не умел брать бином Ньютона и только сделал своё первое детское открытие о том, что манная каша не падает с неба.

    - Насколько мне известно,- припомнил он,- любовь надо искать на краю земли. Говорят, она существует где-то там - на краю света. По крайней мере, все влюблённые готовы идти хоть на край света, хоть за край. Пожалуй, и ты сходи туда, погляди, что там к чему. Потом решим, как дальше быть.

    Перед тем, как отправить Яника в дальнюю дорогу, папа вспомнил ещё одну мудрость и решил напутствовать сына:

    - Помни народную мудрость...

    - Насчёт козла? - уточнил мальчик, не дослушав.

    - Нет, эта мудрость другая. И гласит она о другом: умный вгору не пойдёт, умный это обойдёт.

    И с этим напутствием Яник отправился на край света в надежде, что кружным путём добьётся того, что Зарэмке далось чудом.

    Он долго шёл по холмам и долам, по рекам вплынь, по бродам вброд, пересекая палимые солнцем пустыни и плодородные долины, людные города и пустоши с диким зверем; он забирался на горные отроги, где только орлы скрыжут, блуждал по дремучим лесам, где рыси по падубам прядают, да Гамаюн - птица вещая - в глухомани испокон обретается. Всевозможные дива дивьи встречались ему на пути, но нигде не встретилась ожидаемая любовь.

    Так он зашёл на край света и остановился на самом краю перед пропастью, ведущей в тартары. Подле пропасти, над обрывом, отвесно высилась гора, уходя в заоблачное небо. В густых лохмотьях облаков она свой пик высоко подняла, и там блистало в свете солнца какое-то ослепительное сверкание - то ли хрустальный дворец на вершине горы, то ль островерхая шапка из снега и льда.

    Глядя на искрящуюся заоблачную вершину, мальчик вспомнил папино напутствие насчёт того, чтоб вгору не идти. Но обойти гору не было никакой возможности.

    По мере того, как он взбирался всё выше и выше за облака, с ним происходили странные перемены. Всё меньше тревожили Яника мысли о Зарэмке, и где-то на средине восхождения ничто земное уже не волновало его. А на вершине он неожиданно попал в негаданное, заколдованное место, и тут уж начисто забыл о цели своего путешествия.

    Заворожённый неведомой силой, мальчик мечтательно блуждал в сказочном саду вокруг хрустального дворца. Бесцельно бродил среди благоухающих цветников по аккуратным дорожкам, усыпанным лепестками роз, или пробирался наугад по извилистым тропинкам среди причудливых орхидей и незнакомых деревьев, увитых лианами. Одурманенный ароматами цветов, он грезил наяву, внимая голосам райских птиц.

    В одном из потаённых уголков волшебного сада обитала волшебная Птица Грёз. Она имела обыкновение оборачиваться невидимой не сказавшись. Поэтому даже услышать её доводилось не каждому, а чтоб увидеть,- тем более устоять перед чарами её песен,- сумели считанные счастливцы. Ведь она завораживала одним звуком своего голоса, и заворожённый терял счёт времени, проводя в очаровании не только дни и ночи несчётные, но порою и всю свою жизнь.

    Яник тоже поддался чарам и, заслушавшись пением волшебной птицы, провёл в очаровании всю ночь. На рассвете его взору предстало что-то очень знакомое. Оно красиво появлялось из-за края земли, и мальчик начал мучительно вспоминать - что же это?

    И вспомнил!

    Это всходило солнце. Оно торжественно являло миру свой лучезарный лик и озаряло небосвод так ярко, как в то утро, когда море поглотило Зарэмку.

    С её именем воскресло в памяти всё. Яник вспомнил, зачем пришёл, стряхнул с себя сладкое оцепенение и направился во дворец.

    К парадному входу вела аллея в окружении белых и красных роз. Они словно соперничали меж собой, кто покорит идущего к мечте. А в конце аллеи, как конечная мечта, сверкал на утренней заре дворец из горного хрусталя, увенчанный скульптурной композицией упряжки четверых пегасов и правящей женщины в колеснице.

    Полупрозрачные кариатиды у парадного входа поддерживали в сверкающих блёстках хрустальный фриз. На фризе - картуш в виде свитка с эмблемой сердца и стрелы.

    На крыльце никто не встретил Яника, и это его удивило. Он отворил сверкающую дверь и оказался в большом и круглом зале, пронизанном насквозь искрящимся светом зари. Алые блики, отражаясь на гранях хрустального свода и стен, наполняли затейливый холл причудливым сверканием.

    Мальчик остановился посреди зала и огляделся. Необычное убранство хрустального дворца поразило его. Зеркальный пол отражал настенные украшения, золотые жирандоли и бра, и мягкую мебель на гнутых ножках, усиливая впечатление роскоши. Глядя вокруг с любопытством, Яник стоял ослеплённый игрою света и невиданным великолепием.

    Должно быть, это и есть обитель Любви,- подумал мальчик, удивляясь, почему его не встречают.

    Вне сомнений, хрустальный зал таил в себе какую-то загадку. И сам дворец, и сад вокруг дворца были исполнены тайного смысла. Всё это ещё предстояло мальчику разгадать.

    Яник стоял посреди сверкающего зала в ожидании чего-то необыкновенного. Он кашлянул негромко, и многократное эхо повторило звук и разнесло его по всему дворцу. Удивлённый этим явлением, мальчик хлопнул в ладоши, чтобы послушать, как скажется во дворце более громкий звук. И в тот же миг одновременно со всех сторон по волшебству отворились невидимые семь дверей, и семь невиданных красавиц предстали наяву, похожие друг на друга как утренние росинки. Очаровательные лица, стройные фигуры, пленительные взоры - всё было в них одинаково, кроме одного: каждая из красавиц была одета на свой вкус.

    Встречать придётся по одёжке,- разглядывая наряды девушек, подумал Яник. Потом поздоровался и спросил:

    - Кто вы?

    - Те, кого ты ищешь,- последовал ответ.

    - Я ищу Любовь.

    - Мы и есть Любови.

    - Разве она не одна? - усомнился мальчик.

    - Как видишь.- Красавицы заулыбались.- Каждую из нас зовут Любовь. Выбирай, какая тебе по душе?

    И улыбающиеся красавицы весёлым хороводом закружились вокруг него.*

    Игра слов,- рассудил он.- Просто у них имена одинаковы. А Истинной Любви среди них может не быть.

    - Что ж ты робеешь? - подзадорила его, смеясь, одна из красавиц.- Стоило ли совершать столь долгий путь, чтобы проявить нерешительность?

    Её слова звучали дерзко, но вместо того, чтобы обескуражить гостя ещё больше, эта красавица помогла ему своей дерзостью. Яник сообразил, что различие в нарядах красавиц не случайно. По одежде легко распознать характер каждой девушки, а намерения нетрудно выяснить по содержанию девичьих грёз.

    И тогда он сказал:

    - Пусть каждая из вас побеседует со мной и даст ответ на мой вопрос. Лишь после этого я сделаю свой выбор.

    - В таком случае,- ответила дерзкая красавица,- изволь беседовать в беседке, как все влюблённые, наедине.

    И она сопроводила Яника в беседку для бесед.

    Беседка приютилась в живописном уголке волшебного сада у пруда, где величавые белые лебеди катали в манеже из крыльев маленьких лебедят. Ароматы цветов и мелодичные щебетания птиц придавали уединенному месту особое очарование, способное вскружить голову новичку, попавшему в сети любви. Но Яник уже был искушён всеми чарами волшебного сада и головы не потерял.

    - О чём желаешь вести беседу? - обратилась она к гостю, подкупая тем, что она якобы не секретна, с душою нараспашку, как разлетайка-блузочка на ней.- О прошлом будем говорить или о будущем? - допытывалась она.- Ведь настоящее тебе известно.

    - Поговорим о том, что неизменно,- сказал Яник.- Ответьте, что такое любовь?

    Под стать а-ля модерному наряду был её способ обольщения: она старалась выведать мысли собеседника, чтобы выдать себя за единомышленницу и так заполучить его любовь.

    - Твой вопрос столь же наивен, как и желание услышать однозначный ответ,- уклонилась она от прямого высказывания своих мыслей.- Ты полагаешь, на любой вопрос ответить так же просто, как задать его?

    - Я так не думаю,- признался мальчик и привёл в доказательство одно из высказываний папы: - Правильно поставить вопрос подчас сложнее, чем ответить на него.

    - Вот видишь,- подхватила она его слова.- В правильном вопросе заключён ответ. Не так ли?.. Вот если б ты спросил: является ли любовь смыслом жизни? Я бы ответила.

    - Значит, по-вашему, в любви заключён смысл жизни?

    - Смысл? - Она скривилась от подобной мысли.- Какой там смысл. Скорее всплеск.

    - Всплеск чего?

    - Чего "чего"?

    - Ну, вы сказали всплеск,- наводил её на мысль мальчик.- Вот я и спрашиваю: всплеск чего - эмоций?.. чувств?

    - Чего ты хочешь, то и будет.

    - Ладно, давайте начнём сначала. Вы говорили о смысле жизни и любви.

    - Я этого не говорила,- отказалась от своих слов проворная на язык красавица.- Я не так сказала.

    - В таком случае, скажите ещё раз.

    - Я не могу,- капризно заупрямилась она.- Уже не помню, что я сказанула. Да и забыла, что ты там спросил. Давай-ка лучше без промедления перейдём к более животрепещущему вопросу.

    - Животрепещущий вопрос будет такой: почему вы ничего мне не ответили?

    Это был неожиданный ход и застал дерзкую красавицу врасплох. Она только и научилась за свои годы беззаботности развлечений и едва переступила тот возраст, когда впервые осознанная привлекательность жаждет повесничать направо и налево просто так, ради спортивного интереса, в инфантильной уверенности, что всё вокруг существует исключительно для неё. Поэтому она и развлекалась мимолётными встречами с кем попало, пока не пропадал интерес и ощущение новизны. Она ещё разыгрывала свою жизнь как фант, и непринуждённость её мыслей освобождала от умственных усилий давать собственную оценку чему бы то ни было. Но в этот раз ей пришлось употребить всю изворотливость женского ума, чтобы хоть что-то ответить.

    - Слова не выражают мысль достоверно,- отговорилась она, наконец.- И возможно ли высказать мысль!? Она неизречима, эфемерна. Слова лишь сковывают её, делают мысль приземлённой. Поэтому не спрашивай, чего не выразить словами. Лучше постарайся понять меня без слов. Я помогу тебе.

    И она сделала ему глазки, туманя взгляд поволокой, как будто её неожиданно посетило невыразимо безмерное расположение к гостю. С той же лёгкостью, кстати говоря, она могла и повздорить, если потребуется. Потому что действовала по вдохновению, которое приходило к ней как аппетит во время еды. Поэтому и была непредсказуема, как нечаянный случай, непостижимо легкомысленна и выкидчива.

    Эта привереда сама не знала, чего хотела, а переменчивость её нрава, с привычкою тешить каждый свой каприз, легко укладывалась в каверзный девиз: ' Я так хочу - и так будет!'

    Её взбалмошный характер, глаза с лукавинкой вприщур, в сочетании с претензией вседозволенности, навели мальчика на ясную мысль:

    - Вы легкомысленны и вероломны, как ваша ветреная любовь.

    - Подумаешь,- бросила она на прощанье ни к селу ни к городу, как поступают в похожих случаях вздорные личности, прекрасно зная, что думать при этом никто и не собирается.

    Второй была девушка в ситцевом сарафане в морковный горошек. Сарафан был просторный, и облачённая в него красавица выглядела совсем по-домашнему.

    - Скажите, что такое любовь? - задал Яник прежний вопрос.

    Девушка томно взглянула на него и сладко зевнула.

    - Ах,- позёвывая, произнесла она.- Вечно мужчинам неймётся, и всё-то им хочется знать. Нет бы употребить себя для простых и полезных дел - создания семьи, например.

    - Вы не ответили на мой вопрос,- напомнил Яник.

    - Угомонись,- успокаивала она.- Если хочешь жить счастливо - живи медленно, чтобы вдоволь насладиться утехами, вкусить услады жизни всласть. А что тебе надо знать - отсюда и досюда (она показала на пальцах величину познаний размером в пядь) - тебе скажут трижды. Стоит ли ломать голову, чтобы до всего доходить самому?

    Она непринуждённо подала ему руку:

    Этот невинный жест был так естествен, что мальчик едва устоял перед искушением принять предложение. Он чувствовал, что подпадает под влияние её умиротворённого взгляда, обещающего разрешение всех вопросов, смирение всех тревог. Её сговорчивые глаза и плавные слова, как опадающая вялая листва, завораживали мальчика. В довершение этого, она пустилась на уловку, какой пользуются все нещепетильные особы для достижения цели.

    - Ты ставишь меня в неловкое положение,- пеняла она ему.- У нас не принято отказывать девушке. Идем же. Я жду.

    С трудом превозмогая созданную неловкость, мальчик промямлил в виде оправдания:

    - Простите, но я пришёл сюда не на блины.

    - Пустое.- Томная красавица отмахнулась от его слов, как от назойливой мухи.- Духовная пища не исключает телесную. Она дополняет её.

    - И всё же, я бы хотел говорить о любви,- не сдавался Яник.

    - О любви? Пожалуйста. С большим удовольствием,- покладисто согласилась она.- Давай поговорим о любви: что ты больше всего любишь кушать?

    - Не эта любовь имеется в виду,- сконфузился мальчик.- Вы не правильно поняли. Под любовью подразумевается платоническое чувство, некий идеал.

    - Я вижу, ты начитался идеалиста Платона, отделявшего идеи от их сути. Но знаешь ли ты, что Платон был гурман?

    К своему стыду Яник этого не знал. Он вообще не был знаком с Платоном. Из идеалистов он знал только Гегеля. И то понаслышке от папы.

    - Я материалист,- заявил он в оправдание.

    - У нас все материалисты,- согласно говорила угодливая красавица,- и все любят блинчики со сметаной. Или ты предпочитаешь сливки?

    - Да вы меня сливками не заговаривайте! - рассердился Яник.- Вы мне прямо скажите: знаете, что такое любовь?

    - Конечно, знаю. Мне ль не знать? - И она заворковала, как голубка, с нежными придыханиями: - Любовь - услада чувственных желаний, которые утоляются сами собой, без усилий, когда душа и тело в гармонии и неге.

    - Позвольте возразить, что одновременное ублажение души и тела несовместимо. Или вам известен такой способ?

    - Известен. Ну, конечно, известен. Я битый час об этом толкую.- И с радостной готовностью девушка протянула к нему обе руки: - Пойдем, я научу тебя уютной любви.

    - Учите здесь.- Яник отверг её приглашение из предосторожности. Он начал догадываться, что уход из беседки чреват непредвиденными последствиями. Неспроста приглашение так настойчиво,- смекнул он.

    Томная красавица сморщила носик, недовольным взглядом окинула беседку с деревянными скамеечками.

    - Так вы предаётесь мечтам!?..

    - Ну, да. Только мечтать надо лежа на сытый желудок на мягком пуховичке. Этим достигается гармония души и тела. Это называется - предаваться неге.

    - Только отпетые лентяи занимаются этим.

    - Ты юн и зелен,- мягко упрекнула она.- Ты не знаешь жизни. Мечтать лежа - удел избранных.

    - Это девиз лентяя!

    Она помедлила, не находя слов, чтобы выразить своё несогласие. Она подбирала фразу, дабы уверить строптивого ученика в состоятельности своего учения. И сформулировала его так:

    - Многие принимают мир, каков он есть, и лишь некоторые стремятся его изменить. И те и другие кое-чего добиваются со временем: первые нагуливают благополучие и брюшко, вторые наживают неприятности и язву желудка. Выбирай, что по тебе: быть семи пядей во лбу и не иметь элементарного достатка, или закрыть глаза на всё и вся и благоденствовать безо всяких поползновений.

    Но Яник не намеревался потворствовать телесным прихотям. И вынес категоричный приговор этой плотской любви:

    Вслед за этим пришла любовь банальная - в брючках-бананах с фестончиками, по веянью моды с богемных ревю. Её манерность не имела границ сродни тому, как не имеет предела погоня за модой.

    Разодетая на ультрамодерный лад, в полублузке из нансука, в шарфике боа из попугаичьих перьев, унизанная украшениями с ног до головы, она заглянула в беседку с напускным безразличием, как бы мимоходом, дефилируя на променаде, то бишь выгуливая пёсика на поводке. Пёсик был дорогой породы болонки, с модельной стрижкой и прической, гармонирующей интеллекту хозяйки, которая пролагала путь к сердцу мальчика вкрадчивым говорком.

    - Я дам ответ на все твои вопросы,- пообещала она с порога и нарочито выставила ножку в сандалии с увившимся вокруг лодыжки узеньким змеиным ремешком.

    Это движение не осталось незамеченным. Яник взглянул на ножку и обомлел. Он не поверил своим глазам: большой пальчик на правой ножке украшал перстень с крупным изумрудом. Там же красовался и второй перстенёк с камешком помельче.

    Яник изумился.

    - Почему вы носите перстни на ноге?

    - Чтобы предо мной преклоняли головы,- с апломбом заявила она и опустила взгляд, осмотрела свою миленькую ножку, которая очень нравилась ей самой. И выставила напоказ другую - с ярким как кровь рубином.

    - Итак,- заносчиво продолжила красавица в брючках-бананах,- ты пожелал узнать, что такое любовь? И я отвечу. Любовь - это служение красоте, рядом с которой всё меркнет, что даже жизнь приносится ей в жертву как должное. Служение должно быть фанатично, затмевающее всё на свете. В том-то и счастье, чтобы забыться в поклонении красоте!

    Чтобы усилить впечатление от своих слов, она выдержала паузу, не сводя с собеседника терзающий взгляд своих коварных глаз. Транжирка по натуре, она не договаривала самую малость - о той лёгкости, с которой худали толстые кошелки её поклонников. Держа сей постулат в уме, она не к месту улыбнулась, одаривая лестным обещанием:

    Она поправила браслетик из двух золотых змеек, свившихся хвостами и показывающих друг дружке языки,- передвинула его от запястья к локтю. Затем удостоверилась, ровно ли подпилены ноготки на руках и ногах, лишь после этого подняла взгляд на собеседника. Она прекрасно знала, что всё это время он не сводил с неё восхищённых глаз.

    В провинции, где она часто бывала по личным делам, зачастую путают спесь и достоинство, как страх смешивают с уважением. Поэтому ей легко было там вскружить голову любому франту своей несокрушимой самоуверенностью. И сейчас она употребила тот же испробованный приём.

    - Я тебе нравлюсь? - полуспросила она, глядя собеседнику в глаза, как смотрят в зеркало, любуясь собой.- Я знаю, я тебе нравлюсь. Я не могу не нравиться.

    - Нет, нет! - отшатнулся Яник.- Вы мне совсем не нравитесь.

    - Да, полно. Так уж и совсем,- игриво подтрунивала она, вертя в руке собачий поводок.

    - Совсем. Абсолютно совсем не нравитесь. Ни вы, ни ваша любовь. И не любовь это, а самовлюблённость.

    - Не говори глупость и сойдёшь за умного,- наставительным тоном посоветовала она.- Эта нелепица тут не лепится.

    - Но вы кроме себя никого не видите.

    - Естественно,- бравировала она, возводя красоту в ранг личных заслуг.- Красота нуждается в уходе. Стоит мне запустить уход, как я превращусь в обычную дурнушку. Ты думаешь, просто быть красивее других? Это такая ответственность!

    Её представление о красоте непостижимым образом выливалось в законное право принадлежать к кругу избранных, сродни праву на престол наследного принца высокопробных кровей. Но у неё были не те замашки, ей недоставало корректности притязаний, она, не церемонясь, стремилась к привилегиям напропалую. И самовлюблённость помогала ей с чисто женской непосредственностью переступать законы морали, прибирая к рукам всё что заблагорассудится. А её беспардонное требование - "Вынь да положь" - кого угодно поставит в тупик.

    - Но что даёт ваша, так называемая, любовь? - спросил Яник.

    - Я тебе объясню.- Красавица в брючках-бананах самодовольно заулыбалась.- Нарезая сыр тонкими ломтиками - воспитывается тонкий вкус. Ты понимаешь, о чём я говорю?

    Пока что мальчик не понимал.

    - Неразборчивость женщин способствует вырождению мужчин,- пояснила она.- Попадая в бомонд, нужно быть более требовательным к жизни.

    - В каком это смысле?

    - В самом прямом.

    Она была обознана в предмете, о котором вела речь, и указывала важные резоны:

    - Мужчине можно простить его внешность, но не внешний вид, так как последнее зависит от него. Прими к сведению: способности человека выражаются не внутренними достоинствами, а внешним проявлением. Каждый стоит ровно столько, во сколько сумел себя одеть!

    Она прищёлкнула пальцами щеголевато: - Желаете жить красиво - возьмите супругу со вкусом!

    - Чтобы ходить за ней на поводке? - усмехнулся мальчик, кивая на болонку.

    Заносчивая красавица глумливо ухмыльнулась, восприняв замечание как неудачную шутку. Это такой ироничный приём - высмеять чужое мнение, чтобы над собственным не горевать.

    - Зачем мужчине свобода? - снизошла она до ответа в конце концов.- Чтобы бегать за другими юбками?

    - Это домыслы простаков,- урезонила его красавица с гонором.- Люди высшего круга мыслят иначе. Тебе придётся изменить свои взгляды, если хочешь жить красиво в кругу привилегированных особ.

    - Не значит ли, что жить красиво - это бить баклуши на светский лад?

    - Бить баклуши надо умеючи и со вкусом подбирать соответствующий туалет,- высказалась она с сознанием правоты. Ход её мысли слагался в афоризм: кому не занимать снобизма - резон одалживать его. И её дальнейшие слова не оставляли в том сомнений: - Я сделаю из тебя великосветского льва! Или ты хочешь остаться простолюдином?

    - По мне так лучше быть самим собой, чем светским львом, фальшивым насквозь, к тому ж ещё под вашим каблуком.

    - И впрямь такая честь не для тебя.

    Свои унизительные слова она подкрепила взглядом, исполненным уничтожающей иронии, и с оскорбительной улыбочкой добавила: - Если ты такой несговорчивый, то я пришлю тебе более бойкую сестру.

    И с гордо поднятою головой она демонстративно удалилась, так что даже со спины было видно её чувство оскорблённого достоинства.

    Более бойкая сестра, о которой упомянула манерная красавица, примчалась к беседке вскачь на резвой лошади, грациозно держась в атласно-кожаном дамском седле. Это была воинственная любовь в пурпурной амазонке по модному поветрию эмансипации.

    С лихой удалью спрыгнув с лошади, она представила её мальчику:

    - Диана. Не правда ли, она прекрасна? И знаешь почему? В ней видно породу.

    Яник посмотрел на Диану в тёмных яблоках по соловому, но породу не увидел, потому что не разбирался в лошадях. До этого он видел их только на картинках, а живьём - всего несколько раз на побережье у дома Зарэмки.

    - Ладная лошадка,- отозвался он.- Ничего не скажешь.

    - И не говори, если не понимаешь.- Горделивая наездница сердито зыркнула на него, подтянула шевровые ботфорты, поправила свой боевой наряд с кинжалом и пистолетом за поясом и вошла в беседку.

    - Я во всеоружии,- объявила она, хотя комментария и не требовалось.

    Озадаченный таким поворотом событий, Яник подозрительно покосился на воинские доспехи красавицы-амазонки и приготовился к предстоящему сражению, хотя вопрос был вроде бы мирный.

    - Вы того же мнения о любви, что и ваша сестрица? - воинственно начал он.

    - Ни в коем случае,- умерила его боевой пыл девушка в амазонке.- Любовь - это счастье. Но оно не в служении, а в сражении. Счастье в завоевании! И чем решительней борьба, чем беспощадней, тем упоительней награда. А суть её - могущество и власть.

    - Вы сражаетесь за счастье при помощи кинжала и пистолета?

    - Отнюдь,- ответила она с обезоруживающей улыбкой.- Кинжалы и пистолеты - оружие мужчин, для женщин это так - забава. (Она разоружилась у него на глазах, сложив свои боевые причиндалы к его ногам.) Теперь я безоружна. Тебе нечего бояться.

    - Чем же вы намерены сражаться? - заинтересовался мальчик.

    Девушка в амазонке победоносно улыбнулась:

    - Оружие женщин - красота. И, к сведению мужчин, она не только ранит, она сражает наповал! Да так, что всех сражённых можно складывать штабелями на пройденном пути.

    Фривольный жест и взгляд через плечо, должно быть, на те упомянутые штабеля, красноречиво выдали пренебрежительное отношение к подобным завоеваниям. Для таких, как она, был важен не результат, а сам процесс, в котором утоляется ненасытная страсть.

    - Простых побед для счастья мало,- в порыве откровения обмолвилась она.- Необходимо знать самое важное: как стать счастливой.

    Уверенная в близкой победе, она доверительно нашёптывала, точно в исповедальне:

    - Вся жизнь - парад, на котором скучают только недотёпы. Надень нарядное платье, попудри носик, подведи глазки и ты увидишь - жизнь прекрасна! И не скромничай, бери!.. бери от неё всё, что сможешь!

    Лихая наездница расточала душевный пыл с поспешностью, словно гарцевала на дыбящейся лошади, помахивая плёткой, болтавшейся на запястье. Стремительно, будто беря барьеры на конкуре, она вдохновляла мальчика на решительный шаг - попрать сомнения в выборе средств для достижения цели.

    - Не забывай, победителей не судят! Приди, взгляни и покори! - апеллируя к сомнительным афоризмам, отстаивала она свои воинственные принципы.- Твои завоевания - твоё государство!

    Её кумиры, рыцари без страха и упрёка, томясь от бренных мирных дел, то и дело отлучались в кавалькадные походы, чтобы покрыть себя славой и стать ещё более достойными восхищения. Эти тщеславные порывы она насылала мальчику своим жгущим взглядом в упор - торжественными глазами, с той отчаянной смелостью, что так характерна для слабого пола.

    Неуязвимая в своих убеждениях, как в броне, она торжествовала, будучи уверена, что самый трудный барьер уже взят. Но неожиданно мальчик заартачился, не желая идти на поводу негуманных принципов:

    - Но как не обидеть других, стараясь заграбастать всё?

    - Mamma mia! - с итальянским темпераментом всплеснула руками девушка в амазонке.- Стараясь не обидеть кого-то, обижаешь себя. Зачем терзаться и мучиться ради других? К чему ущемлять себя в своих потребностях?

    - Не думать о других, значит быть эгоистом,- рассудительно возразил мальчик.- У вас варварская любовь. Я разгадал вас. Вы - завоевательница!

    - Ну и что,- легко парируя нападки, как на уроке фехтования изворачивалась она.- Завоевание не мыслимо без потерь. Таков закон жизни: решительные приобретают то, что теряют растяпы.

    - Точнее говоря, прибирают к рукам,- оспорил её взгляды Яник.

    - Не важно как это назвать,- жестокосердно прокомментировала она.- Важно другое - решиться, к кому примкнуть!

    Её тон был нетерпелив; лицо стало ждущее, с огнем горящими глазами. Она повременила в ожидании его решения и поняла, что это сражение ею проиграно. Но она умело покинула поле боя.

    - Терпеть не могу нерешительных,- презрительно фыркнула она. И ускакала прочь, нещадно понукая вскачь ретивую лошадь, взятую в шенкеля.

    Следующей оказалась любовь расчётливая и потому дорогая. Её олицетворяла красавица очень ласковая - полная противоположность неистовой сестре. В претенциозной шляпке с вуалеткой, она с обожанием глядела на мальчика и не могла досыта наглядеться, как на пирог-наполеон со вкусным кремом, ко дню рожденья поданный к столу. При этом она мило улыбалась в приталенном шикарном платье маренго с оборками и рюшами на рукавах.

    В дополнение к элегантному платью утончённая красавица держала на плечах шиншилловую пелеринку с пушистыми помпонами на шнурочках, несмотря на то, что было, в общем-то, тепло.

    Красавица чуточку нервничала. Она теребила шиншилловый мех и незаметным образом подступала к мальчику поближе, чтобы ему в голову ударил запах дорогих духов на натуральной бобровой струе.

    Яник растерянно пятился от неё, как новобранец перед невиданным искусством атаки, прикрываясь вопросом, словно щитом:

    - Как вы ответите на вопрос о любви?

    - Ответ ты прочтёшь в моих глазах,- двусмысленно заверила она.- Загляни в мои глаза поглубже и ты увидишь глубину моих чувств.

    Неторопливым жестом балерины она поправила с дорогим шиком уложенную причёску и пикантно улыбнулась, очаровывая чувственной улыбкой с жемчужной белизной острёхоньких зубов. Это была её манера - так она влюбляла в себя, стараясь обязать своими любезностями.

    Вельможная и важная, как праздник в будни, вся сплошь изысканная, в драгоценных серёжках и модельных туфельках, вся с иголочки, ни дать ни взять - дама высшего света, она была воплощённое обещание светских утех. Подхваченная вдохновенным порывом, дорогая красавица бередила воображение собеседника волнующими картинами:

    - Любовь - отрада, что реет на миром в золотом ореоле мечты. Но мечтой миллионов дано насладиться не каждому, а только тому, кто усомнится в истинности общепринятых ценностей, не стоящих, в сущности, ни гроша.

    - Во что же верить?

    - Это вопрос. Хороший вопрос,- оценила она.- К тому же рано или поздно ты придёшь к выводу: чему тебя учили - не всё верно. Тогда и появится основание задуматься - верно ли всё остальное?

    - Во что же остаётся верить? - допытывался мальчик.

    - В любовь,- поучала она.- В состоятельную любовь - со звоном золотых монет и хрустом солидных купюр. Я помогу тебе достичь таких высот, где все будут смотреть на тебя снизу вверх. Доверься мне. Я знаю путь.

    - Взбираясь на те высоты, недолго затоптать стоящих на пути,- заметил Яник.- Что ж это значит - взбираться по головам?

    Дорогая красавица пожала плечами:

    - Великое требует жертв. Всё или ничего - вот моё кредо.

    Но, подметив сомнения гостя, она обнаружила гибкость в решении спорных вопросов.

    - Не обязательно взбираться по головам,- растолковала она.- Можно взлететь. Только для этого нужны двое, как птице в небе надо два крыла. Но ради взлёта надо поступиться общепринятыми понятиями.

    - Другими словами - продаться?

    - У вас какая-то заносчивая любовь,- определил мальчик.- Я лишь пока не разберусь - куда она меня занесёт?

    Утончённая красавица постаралась заинтриговать его новыми посулами. Она не давала Янику опомниться, задаривая приятными обещаниями:

    - Я буду ласкова с тобой, чтоб вызывать нежнейшие качества из тайников твоей души. Ласковую девушку, как котёнка, хочется погладить. И я дам тебе почувствовать признательность в ответ.

    - Ваши слова лишь отчасти верны,- перечил её доводам Яник, стараясь не поддаваться тлетворному влиянию высокопарных слов.

    - Почему отчасти? - искренне не понимала она, бархатно глядя на собеседника невинно-меркантильными глазами.

    И он доходчиво ей пояснил:

    - Если девушка ласкова, как котёнок, вовсе не значит, что такой она и останется. Ведь котята растут.

    Великосветская красавица взглянула на него с грустинкой:

    - А я-то чаяла, что мы отправимся в полёт. Да, видно, обманулась я. Выходит правду говорят: рождённый ползать - не летает.

    - Но и способные летать рознятся меж собой: у каждого свой потолок.

    Красавица печальным жестом убрала игривый локон со щеки и спрятала его за ушко в знак скорби по утраченной иллюзии.

    - А почему бы вам одной не полетать? - полюбопытствовал мальчик.

    - Для женщины не всё так просто,- призналась она.- Что для мужчин обычно, женщине не по силам. Ведь мы не такие, как вы. Вы даже выше ростом, не говоря уже обо всём остальном. Природа к вам была щедрее. Она обделила нас, чтобы вас одарить. И с вашей стороны вполне благородно вернуть нам долг.

    Впервинку было мальчику почувствовать себя в долгу. И, понятное дело, он растерялся.

    - О каких долгах идёт речь?

    Великосветская красавица пожала плечами в недоумении. Избалованная дальше некуда, она была уверена, что атрибуты достатка сами собой свидетельствуют о добропорядочности имущих - а не наоборот. Ибо вращалась она только в кругу состоятельных, и пропиталась сознанием того круга, что бриллиант не существует без изысканной оправы, как вкусная конфетка без красивой облатки. И, разумеется, она раздражалась - что это ещё надо объяснять!

    - Мужчины добиваются всего прямым путём, как представители сильного пола, а женщины - существа слабые и вынуждены идти окольными тропинками, которые требуют немалых средств. Поэтому вы должны относиться к нам с пониманием и протягивать руку помощи в знак признательности с высоты своего положения. Ведь это мы помогаем вам добираться до ваших высот.

    Она пожурила весь мужской неблагодарный род, изъясняясь чисто фигурально. Но Яник принял всё на свой счёт.

    - Я сам взобрался сюда,- возразил он, имея в виду своё путешествие на гору.- И мне никто не помогал.

    - Но ты не просто шёл,- напомнила она.- Ты шёл с конкретным образом мыслей. И этот образ тебя поддерживал.

    Наверное она догадалась о Зарэмке,- подумал Яник и, уже обращаясь ко всему женскому роду, ужаснулся: неужели они умеют читать мысли?..

    Великосветская красавица заметила его колебания и расценила их на свой лад. Она пустила в ход весь арсенал своих средств обольщения. С улыбкой на устах, трепещуще колыхая ресницами, она прильнула к Янику вплотную и заговорила с повышенной проникновенностью:

    - Рядом со мной ты сумеешь достичь всего, что пожелаешь.- Она понизила голос до заговорщицкого шёпота: - Дай мне свою руку, дай... Я прошла полный курс хиромантии. Я предреку тебе завидную судьбу!

    - А вам что с этого перепадёт? - спросил Яник, понемножку разгадывая её замыслы.

    - Мне? Ничего особенного. Ну, может быть, самую малость. Какой-нибудь пустячок. Маленькую виллочку, например. Или что-либо в этом духе на Ривьере, у тёплого моря.

    - Ничего себе пустячок! - Яник сообразил, что виллочка вовсе не вилочка, а особнячок.- Нешуточные у вас запросы.

    - А я их не скрываю. Я девушка дорогая,- сообщила она с важностью и придала себе приличную случаю значительность.- Меня дорого содержать. Но потерять меня ещё дороже.

    - Но где же тут любовь? - пытался уяснить Яник.

    - Об этом ты узнаешь, когда выберешь меня. Ты сам увидишь, как начнут тебе завидовать. Все просто задохнуться от зависти к твоей судьбе!

    - Нет,- отказался мальчик однозначно.- Это же - как брать кота в мешке не глядя. Кота в мешке я не хочу.

    - Так возьми кошку.

    - Ещё чего! Я с этим подожду.

    - Ну так и жди. Но знай: ты не дождёшься. Ведь нет другой такой, как я!

    Однако мальчик остался ждать.

    А потом появилась она, как воплощение мечты,- словно пришла из другого века в небесно-голубом муаровом плаще с выпушкой цвета зари и блестящими звёздами из канители. В своём экстравагантном одеянии она походила на богиню в печальной необходимости являться в мирскую суету. И первое, что изрекли её уста, произвело на мальчика эффект не меньший, чем её божественный вид.

    - Любовь - не есть чувство между одушевлёнными. Это всеобщее заблуждение.

    Слова красавицы в звёздном плаще были исполнены тайного смысла. Её речь звучала как прорицание, ибо она была - возвышенная любовь и вершила судьбами целеустремлённых.

    - Любовь - это влечение к делу, которому посвящаешь жизнь,- поведала она.- Благодаря этому любовь становится реальной. Она воплощается в то, чему отдаёшься без остатка. Достичь чего-либо великого, можно лишь став его частью. Отныне ты будешь знать, чему себя посвятить.

    Она взглянула вдаль так отрешённо, что стало абсолютно ясно: - там она видела нечто особенное, чем вознамерилась поделиться, и лишь подбирала верные слова для выражения мысли.

    - На всё тусклее смотришь с годами,- предрекла она с уверенностью пророчицы.- Только в юности можно послать мысль так далеко, что её хватит на всю жизнь. Без этого жизнь пуста и бесцельна - и самое страшное в ней, что она обыденна и с непостижимой быстротой разменивается по пустякам. Ведь большинство людей озабочены лишь тем, как они живут, совершенно не задумываясь - зачем?.. Не уподобься им. Проведи свою жизнь не напрасно и не впустую расточи отведенное тебе время. Употреби себя на достойное - не меркнущее в веках!

    - Ваши слова похожи на слова моего папы,- вспомнил Яник.- Но что даёт такая самоотверженная любовь?

    - Любовь подобна огненной Птице Грёз. Она способна ожечь неловкого ловца, поэтому поймать её дано не каждому. Но удачливому достается в награду грёза - волшебное перо, лучащее свет среди тьмы. Его обладатель узнает такое, чего другим никак не знать. А кто поймает саму Птицу Грёз, познает всё на свете.

    С достоинством, несовместимым с поспешностью, она подала мальчику руку, предлагая незамедлительно отправиться в путь:

    - Пойдем, я покажу, где грёзу добыть.

    Но мальчик уже знал, что покидать беседку не стоит, тем более опрометчиво - в погоне за какой-то призрачной грёзой. И он спросил:

    - А если мне не повезёт эту Птицу поймать? Если я и пёрышка не узрю?

    Красавица в звёздном плаще взглянула на него укоризненно:

    - Стыдись. Я открываю пред тобою тайную дверь, ведущую к подвигу. А ты запнулся на пороге; дознаться хочешь предстоящего. Иди и знай!

    - Но может быть там долгий путь, и я потрачу жизнь для одного лишь осознания, что обманулся?

    - Чего ж ещё от жизни ожидать? Ведь каждый, придя в этот мир, заведомо знает исход. Неведомы только сроки.

    - Не только сроки,- поправил Яник,- но и пути.

    - Ты ожидаешь, что тебе укажут верный путь? - Она покачала головой, давая понять, что подобные ожидания напрасны.- Не надейся научиться жить на чужих ошибках. Не повторяя их, ты совершишь свои. Любая жизнь из этого состоит. Бояться ошибок - значит не жить, не делать ничего самостоятельно. Только бесстрашный, окрылённый мечтой, идёт по жизни дальше всех, стяжая славу на своём пути.

    Она умолкла, но взгляд её по-прежнему остался лучезарный. Чуть погодя она обратилась к Янику с торжественностью, будто вручая заветную истину, которая вот-вот, сию минуту, откроется ему лишь одному:

    - Стать великим очень просто: сделай то, чего до тебя никто не сумел! И не страшись - иди вперед без оглядки; не ошибается лишь тот, кто ничего не делает, изводя свою жизнь на ничто. Но в этом случае тебе не следовало дожидаться меня. С этим к тебе приходили мои сестры. А я пришла призвать тебя к подвигу под звёздный флаг величайшей изо всех любовей!

    Решительным жестом, рассчитанным на обязательный эффект, она распахнула свой звёздный плащ, словно птица расправила крылья.

    - Я унесу тебя в счастливую страну,- возвестила она.- Небесталанен там никто, ибо там для каждого звёздный час. Там вдохновение течёт рекой в весеннем половодье, там взгляд обращается только в будущее, чтобы возвысить настоящее на невиданную высоту. Все лучшие из лучших прославились там.

    Она запахнула сверкающий плащ и в беседке стало обыденно.

    - Решай,- потребовала она.

    И мальчик задумался. Её судьбоносные слова звучали так впечатляюще, что не могли оставить равнодушным. Красавица в звёздном плаще манила за собой, звала в звёздную даль. И призыв выглядел очень заманчиво, хотя и непонятен до конца. Но в её предложении был маленький изъян - там было место только для одного.

    - А как же Зарэмка? - напомнил Яник.- Ведь я проделал долгий путь ради неё.

    - Забудь о ней. Зачем она тебе? И чем она может ответить на твою великую любовь?

    - Взаимностью,- сказал Яник.

    - Коль ищешь взаимность, довольствуйся ею. Но знай: тебе скоро наскучит такая ограниченная любовь. Я же предлагаю любовь безграничную!.. Беззаветную!!

    - Возможно, у вас и великая любовь, не знаю,- сознался Яник.- Но она представляется мне безответной. Я ищу не такую любовь.

    Последнею была любовь благочестивая в образе девы иконописной красоты. В посконной плахте, строга и целомудренна, она несла книгу на веленевой бумаге в ледериновом переплёте с закладкой на Откровении Иоанна. Она явилась держать ответ по поводу любви и заговорила с тайным жаром, созерцая чужеземное писание восторженно и благоговейно. Без сомнения оттуда к ней приходили слова, насылающие мысль, воспринятую на веру:

    Возвышенный слог, которым пронизана величайшая в мире абстракция, с покоротворными наставлениями и многообещающими словами, был так искусен и сладкоречив, что не утратил гибкости в веках, и произвёл на мальчика большое впечатление. Ему даже показалось, что вот сейчас всё будет сказано начистоту, и он познает всю правду мира, чудесным образом сформулированную в одну лаконичную фразу.

    - Ваши слова заставляют задуматься,- отметил Яник.- Само провидение послало мне встречу с вами.

    - Это не провидение,- проронила она.- Это божий промысл твоей судьбы.

    - Тогда я благодарен судьбе за это знаменательное событие.

    Её слова начали казаться мальчику странными. Его смущало незнакомое арго. Благочестивая дева что-то явно не договаривала, будто подготавливала его к чему-то важному и торжественному, что неминуемо должно произойти.

    - Не всё понятно мне из ваших слов,- открылся ей в своих сомнениях мальчик.

    - Ты ещё ребёнок, поэтому слушай и внимай,- с ангельской простотой ответствовала она.- Дети - это наши мысли, воплощённые в жизнь. Они становятся такими, какими их делают наши слова.

    - Но этим вы отрицаете способности каждого человека, которые и делают его тем или другим,- не согласился с её доводами Яник.

    - Человек всегда отрицает, что неспособен понять. Истинно говорю: для понимающего нужно не много. Сие есть притча во языцех,- глаголала она речениями книги, отредактированной не раз и опробованной на сотнях поколений, чтобы зыбкая сущность намёка в конце концов обрела видимость несокрушимости.- Кто понял всё, тот всё приемлет и не осудит. Этим он и отличается от нас. Пред ним мы дети и ладны заблуждаться, содея неведомое, яко неразумное дитя.

    - Чьи мы дети? - спросил Яник, прекрасно зная своих родителей.

    Иконописная красавица отвела взгляд и молвила со смирением:

    - Я открыла тебе лишь одну сторону таинства. Способен ли ты воспринять другую?

    Яник закивал головой, выражая полную готовность, и она заговорила пророчески, с фатальной убеждённостью роняя слова:

    - Любовь, которую ты искал, не вечна. Как всё тленное в этом мире, мирская любовь кончается рано или поздно. Её сменяет боль. И чем сильней ушедшая любовь, тем болезненней утрата. Поэтому многие страшатся любви. О! Как они наивны в своём заблуждении!

    Благочестивая дева одушевилась до восторга, её речь стала выспренной. Она проникала в душу Яника, разверзая пред ним бездонную глубину скорбных чувств.

    - Страдания очищают душу от скверны,- проповедовала она.- Страдания предваряют великую скорбь, возносящую нас к всевышнему. Там,- она указала пальцем в небо,- там постигается высшая любовь, наполняя душу блаженством смирения. А здесь нам надлежит скорбеть денно и нощно в чаяньи царства небесного, вымаливая себе спасение на том свете.

    Она опустилась на колени, жестом приглашая Яника последовать её примеру - приобщиться к смиренным овечкам, которых пастыри стригут безбожно, по своему усмотрению. Исполненная послушания, она сослонила ладони перед умилёнными очами, обращёнными к кому-то - видимому только ей одной.

    - Помолимся, брат мой. Обратим наши мысли к спасителю. Авось и твои слова дойдут до него, и он ниспошлёт тебе своё благословение.

    - Не хочу молиться на авось,- отказался Яник.- И наобум молиться не желаю.

    Богобоязненная дева прервала начатый молебен, её взор померк, лицо омрачилось; рушился храм её веры, развенчивалась иллюзия мнимого божества.

    - Смири гордыню! Не кощунствуй! - вразумляла она.

    - Но это не поможет мне спасти Зарэмку. Разве смирение спасает?

    - Заботься только о себе. Тебе нет дела до всех остальных,- твердила она по библийному учению.- Мы разрознены в этом мире помыслом о спасении. Сие содеяно по замыслу спасителя, чтобы каждый был сам по себе и втихомолку, твердя молитвы про себя, спасался самостоятельно. Поэтому думай о собственном спасении, а всё остальное приложится.

    Но эту мысль Яник отринул:

    - Я не согласен с вашим поучением - сидеть и ждать, пока всё приложится! А ну-к случится так, что не приложится никак?

    - Тогда ступай,- с кротостью агнца благословила она.- Ступай с миром. Знать так угодно свыше, чтоб наши пути разошлись.

    Она осенила себя крестом и поднялась с колен, и унесла со скорбью книгу с закладкой на нераскрытой странице.

    Так они все прошли мимо него, и Яник остался наедине со своими думами. Чуть погодя, он направился в сад и стал бродить среди постриженных кустов в поисках ответа на свои мысли. В раздумье он мерил шагами садовые дорожки туда-сюда по несколько раз и под конец остановился перед хрустальным дворцом. Возвращаться туда не имело смысла. А куда дальше идти, мальчик не знал.

    - Где же ты, настоящая любовь?! - воскликнул он в отчаянии.

    - Кто звал меня?

    Он оглянулся, несмело приоткрыл балконную дверь и очутился в спальне с альковом, завешенным полупрозрачной кисеёй. За ней просматривалась кровать чёрного дерева с резными спинками в изножьи и изголовьи, обставленная покоём изящными фигурками целомудренных амуров - без луков, без стрел, с пальцами у замкнутых уст. Под их призором на просторном ложе с большими свежими подушками спала Прекрасная Женщина неземной красоты. Собственно, она уже не спала. Она проснулась и вопросительно глядела на гостя.

    - Прошу меня извинить,- смутился Яник.- Но я попал сюда нечаянно. Меня сюда занесло.

    Владелица хрустального дворца доброжелательно улыбнулась:

    - Я не виню тебя. Пожалуй, мне пора вставать и приступать к своим обязанностям.- И повелела мальчику подать халатик с непринужденностью госпожи, привыкшей к прислуге.

    Она занялась утренним туалетом перед хрустальным трюмо и ради приличия поинтересовалась:

    - Что привело тебя сюда?

    - Моё разбитое сердце,- образно ответил Яник.

    Прекрасная Женщина, не оборачиваясь, взглянула на его отражение в трюмо, и уголки её глаз сузились от улыбки.

    - Я знаю, что привело тебя: мысль о Зарэмке. Ведь так?

    - Но это возвышенная мысль,- заверил мальчик, чтобы не уронить себя в её глазах.

    - И насколько же эта мысль возвышена? - шутливо спросила хозяйка дворца.

    - Как полёт орла,- не без гордости заявил Яник.

    Прекрасная Женщина рассмеялась.

    - Забавное сравнение. Но если полёт мысли сравнивать с полётом орла - то это у мужчин; у женщин - это полёт бабочки.

    Такое признание явилось для Яника полной неожиданностью.

    Если это действительно так,- подумал он,- то до чего же они хрупкие создания...

    - А эти девушки во дворце,- неожиданно вспомнилось ему.- Почему они не те, за кого себя выдают?

    - Ты уже познакомился с ними?

    - Пришлось,- со вздохом разочарования пожаловался он.- Я ведь искал настоящую любовь. Да, видно, не судьба.

    - Судьба здесь ни при чём,- самым невинным тоном призналась Прекрасная Женщина.- Это мои проделки.

    - Ну да,- обронила она с милой небрежностью, словно и не о чем тут говорить.- Тебя встретили мои дочери. Они ещё молоды, и каждая понимает своё предназначение в меру того, что открылось им с возрастом. Не кори их, будь великодушен. Ведь они не утаили от тебя свои взгляды?

    - Да, вроде бы, нет. Но зачем вы подсылаете их?

    - Как же иначе? - Она с удивлением обернулась.- Неужто тебе не известно правило: ' сулёного три года ждут' . Но и за этот срок мне не успеть ко всем, кто ждёт меня на земле. Поэтому первоначально я посылаю дочерей, чтобы выяснить, кто чего стоит. Если человек утешится посулами одной из моих посланниц, то большего не заслуживает. Он получает желаемое, и это мне не в тягость.

    - Это несправедливо,- обвинил её Яник.- Люди там ждут не дождутся, а вы тут полёживаете.

    Прекрасная Женщина нахмурилась:

    - Я не могу являться каждому. Я вольна в своём выборе. Я делаю людей возвеличенными, озаряя их благородством чувств. А возвышенное и ничтожное не уживаются. Вот и приходится посылать дочерей, чтобы выявить сущность каждого и не тратить сил понапрасну. Если б ты знал, как трудно облагораживать недостойных!

    - А вы, собственно, кто будете? - задал Яник запоздалый вопрос.

    Прекрасная Женщина едва справилась с замешательством:

    - Как это кто?.. Я полагала, тебе понятно. Перед тобою Повелительница Судеб! - И видя недоумение мальчика, она объяснилась: - Среди людей меня зовут - Любовь!

    - А вы настоящая? - уточнил Яник с подозрительностью.- Я видел тут некоторых, выдававших себя за настоящих. Но я доподлинно узнал, что все они поддельные.

    - Как ты смеешь дерзить? - Она моментально посуровела и подхватилась с пуфика у трюмо.- Мне недосуг препираться с тобой. Вот оставлю твою судьбу на произвол, тогда узнаешь, настоящая я или нет.

    - В таком случае,- не растерялся Яник,- вам не составит труда ответить на простой вопрос: что такое любовь?

    - Разве нужно объяснять? - удивилась Прекрасная Женщина.- Это же очевидно. Любовь - особый дар, что наделяет способностью творить чудеса.

    Яник заподозрил очередной подвох:

    - Что-то я вас не пойму?

    - Всё проще простого. Влюблённый выходит за пределы привычных измерений мира. Что невозможно для других - ему по плечу.

    - О каких измерениях идёт речь? - насторожился мальчик.- Уж не полёты ль в разные миры?

    - Есть и такие забавы у моих дочерей,- подтвердила она.- Но это возрастное. Я говорю о другом - о других измерениях пространства.

    - Каких это других? - не понял Яник.- Я знаю только три.

    - Ты знаешь четыре,- уверила его Прекрасная Женщина.

    - Какое же ещё?

    - Подумай,- посоветовала она.- Услышанное быстро забывается, а до чего додумался сам - помнится всю жизнь. Так что подумай. Это полезно.

    И мальчик начал думать.

    Яник любил умственные упражнения, даже проделывал зарядку по утрам, решая две-три комбинации из папиной шахматной книжки. Но в данном случае его способностей недоставало. И Повелительница Судеб дала маленькую подсказку:

    - Один из ваших древних мудрецов определил жизнь на земле такими словами: "люди рождаются, страдают и умирают". А я - Любовь. Я вечна. Почему?

    Мальчик несколько раз повторил про себя услышанное, вдумываясь в смысл каждого слова. И догадался:

    - Время! Так значит, оно и есть четвёртое измерение?

    Воспоминание об этом заставило Яника погрустнеть, в его памяти воскрес образ.

    - Я шёл сюда ради Зарэмки. Я чувствую вину перед ней, ведь всё случилось из-за меня.

    - Знаю,- уведомила его Повелительница.- Я посещала её и помню, она хорошая девочка. Жаль только, я покинула её до того, как она пожелала чудо, и совершить его пришлось не мне.

    - Отчего же вы её покинули?

    - Сам знаешь. Ты вёл себя не лучшим образом. Собственно, поэтому я и решила, что у вас ничего не получится.

    - Так вы не приносите счастья?!.. Люди надеются, обращаясь к вам. А вы?.. Вы покидаете их в трудную минуту!

    - Счастье бывает разное,- резонно возразила она.- Человек сам выбирает, что ему по душе. И если он путается в своих желаниях, проявляет непоследовательность, то, разумеется, я тут ни при чём.

    - Но вы вводите в заблуждение. Вы подсылаете вместо себя дочерей!

    После этого нетактичного замечания Прекрасная Женщина напомнила о справедливости. Она изложила ошибочность мировоззрения, согласно которого злой и добрый, жадный и щедрый, лживый и честный должны в итоге получать одинаковую меру счастья. Она ссылалась на веские доводы:

    - Неужели не понятно? Окажись я у скопидома, он запроторит меня в сундук. А попадись я торгашу, меня тут же перепродадут в десятые руки. Явись же я глупцу, он без зазрения совести сбудет меня с рук втридёшева.

    Повелительница Судеб завершила свою речь в повелительном наклонении: - О, нет! Пока я властвую на земле, такому не бывать! Ибо я вершу в этом мире по справедливости!..

    Она величественно взмахнула рукой и волшебно переоблачилась в парчовое, затканное золотом церемониальное платье на фижмах из китового уса, с гипюровым воротничком стоечкой. Волосы её оказались собраны в высокую прическу под диадемой с семью сверкающими алмазами. В этом царственном облачении, воздев руки, она проронила несколько повелительных слов на волшебном диалекте, и спальню сменила трапезная с накрытым к завтраку столом.

    - Изволь,- гостеприимным жестом пригласила она к столу, уставленному десертными тостами и тартинками со шпажками для накалывания.

    - Чудеса, да и только,- поразился Яник.- По правде говоря, я никогда не видел, чтобы чудеса творили с такой лёгкостью.

    Прекрасная Женщина, как любая женщина, была падка на комплименты. Она была польщена. Она впала в такое приятное самочувствие, когда в знак признательности за любезность предлагается ещё большая любезность в ответ.

    - Я могу выделить тебя среди людей,- предложила она мальчику.- Могу научить делать маленькие чудеса. Если пожелаешь, оставлю при себе. Ты станешь несказанно счастлив.

    - Лучше сделайте счастливой Зарэмку,- переадресовал её благодеяние Яник.- Сделайте так, чтобы она никогда не плакала.

    Повелительница улыбнулась и обратилась к кому-то потустороннему: "Мое веление - твоё исполнение".

    При этом она хлопнула в ладоши - и всё исполнилось. Затем одарила милостью юного гостя:

    - Теперь я осчастливлю тебя: загадывай любое желание.

    В подобной ситуации немудрено потерять голову от грандиозной перспективы вседозволенного. Но как только Янику начали являться желания - маленькие и большие и столь многочисленные, как снежинки в метелицу, он благоразумно решил дождаться затишья.

    - Я не могу сказать сразу,- повременил он с ответом.- Мне нужно подумать.

    - Подумай,- разрешила Прекрасная Женщина.- Когда надумаешь, позовешь моего посланника, Имрека. Он всё исполнит.

    Мальчик в недоумении огляделся:

    - Где же он?

    - Повсюду.

    - Такого не бывает.

    - Ещё как бывает.

    - Запомни этого мальчика,- велела ему Повелительница, указывая на Яника.- Исполнишь любое его желание.

    Имрек кивнул головой в знак понимания и, обратившись в пух и прах, улетучился легко и просто - как дым в каминную трубу.

    - Здорово он перевоплощается,- подивился Яник способностям Имрека.- Меня он тоже сможет перевоплотить?

    - Разумеется.

    - И даже в рыбу?

    - Во что угодно.

    - Я хочу перевоплотиться во что-то плавающее под водой, чтобы попасть к Зарэмке.

    - Только помни,- остерегла его Повелительница.- Обратное воплощение в себя самого произойдёт само собой только после того, как Зарэмка будет спасена. Это моё условие. Я бы и сама возвратила её на побережье, но моя возвышенная власть не распространяется на Подводное Царство. Оно ниже уровня земли и там господствуют низменные законы. Там довлеет фанаберия. И пока Зарэмка там, ты будешь в своём воплощении рядом с ней вне времени и пространства.

    Она испытующе посмотрела на мальчика: - Достаточно ли серьёзны твои намерения, чтобы заключить такой уговор?

    Яник не колебался ни мгновенья.

    - Я согласен,- заверил он.

    - Будь по-твоему.- И с этими словами Прекрасная Женщина растворилась у него на глазах вместе с трапезной и столом с десертами.

    Яник повертел головой, похлопал глазами и увидел себя на берегу моря у того камня, где некогда расстался с Зарэмкой. Перед ним простиралось море - спокойное, необозримое, повитое лёгкой дымкой у горизонта.

    Мальчик долго сидел на берегу, дожидаясь у моря погоды. Точнее, он ждал непогоду, какая произошла во время исчезновения Зарэмки. Он надеялся, что море начнёт бушевать как тогда, и произойдёт новое чудо. Но его ожидания не сбывались, условия возникновения чуда не наступали.

    Сообразив в конце концов, что этак он ничего не высидит, Яник принялся звать Зарэмку. Он обещал исправиться, уверял, что больше не будет. Однако и это не помогло.

    И тогда он обратился к витающему в небесах духу. Хлопнул в ладоши, как учила Прекрасная Женщина, и произнёс:

    - Моё веление - твоё исполнение: сделай так, чтобы я мог попасть к Зарэмке.

    В тот же миг возник Имрек - летящим голубем, кивнул головой на лету, мол, понял, чего тут проще,- и махнул крылом. Это мановение перенесло мальчика в воду и превратило в нечто среднее между человеком и рыбой. Он мог свободно плавать под водой, но дышал воздухом. В дополнение к этому недоразумению, он не мог вымолвить по-человечески ни слова.

    Дело в том, что, не имея конкретных указаний насчёт перевоплощения, Имрек перевоплотил его по своему образу и подобию. Разве что с тем различием, что его подопечный мог плавать, а не летать.

    Имрек ещё стоял в воздухе, когда перевоплощённый Яник вынырнул из воды и захотел дополнить своё веление полезным дополнением насчёт человеческой речи, да ничего не получилось. Приобретя облик дельфина, он потерял дар речи. Теперь он мог говорить только на дельфиньем языке, который был неприемлем для загадывания велений. Что там такое мальчик сказал - Имрек, естественно, не разобрал, в недоумении развёл крылья в стороны, махнул ими и пропал. Так что Янику ничего не оставалось, как смириться с тем, кем стал. И он поплыл в море, то ныряя под воду, то появляясь на поверхности.

    Долго ли, мало ли плыл Яник среди волн, когда в одном из погружений увидал на дне светящиеся точки. Подплыв поближе, рассмотрел, что это светятся объёмистые пузыри воздуха, в которых находились Зарэмка и её верные друзья, каштановые лошадки. Яник обрадовался им, нырнул на самое дно и попытался заговорить с девочкой. Но по своей опрометчивости он попал в море не по закону Подводного Царства, и понять его могли теперь только дельфины.

    Глядя на него, Зарэмка засмеялась.

    - Посмотрите, какая смешная рыба,- указала она лошадкам на Яника.- Она пускает воздушные пузырьки.

    Лошадки посмотрели на странную рыбу. Они щипали морскую травку и не узнавали в Янике того мальчика, что гулял с Зарэмкой на побережье.

    - Я знаю, кто это,- догадалась девочка.- Это дельфин.

    Яник, он же дельфин, плавал рядом с Зарэмкой в тщетной попытке поговорить по-человечески. Но вместо слов из его рта появлялись пузырьки воздуха. Это забавляло девочку.

    - Он хочет подружиться с нами,- сообразила она. И объяснила лошадкам, что дельфины очень смышлёные, возможно, даже умеют говорить. И видя, что Яник её понимает, пересказала ему слова Морского Ёжика:

    - Учись понимать несказанное. И задумывайся над жизнью, чтобы никому не сделать больно своей непонятливостью.

    Она вздохнула, посмотрела на свой янтарный кулон с букашкой внутри и досказала от себя:

    - Есть такие обиды, которые помнятся всю жизнь...

    Яник не ответил. Он поумнел с тех пор, как отправился на поиски Зарэмки. Каждый умнеет, когда задумывается, чтобы сказать нечто значительное, вместо тех легковесных слов, которых от него ждут. Поэтому надо хоть иногда задумываться, иначе будешь говорить без умолку, как балагур, рискуя не скопить ума из-за пустых высказываний по всякому поводу и без повода. Ведь в жизни главное - не высказаться; в жизни главное - всё понять.

    И Яник понял свою ошибку, когда насмешничал над Зарэмкой. Но исправлять ошибки всегда труднее, чем их совершать. И несмотря на то, что он всё осознал, это уже не имело былого значения.

    Тогда он направился к Морскому Владыке. Озабоченный судьбой Зарэмки, он торопился попасть во дворец как можно скорее, и по своей поспешности явился в неприёмное время и без представления. Конечно же, это никому не понравилось. Являться на приём так не пристало. Дюжие ординарцы Бельдюги задержали Яника. Его даже не впустили в тронный зал. А фрейлина Барракуда фланирующим стилем подплыла к Морскому Владыке и принялась наушничать, возводя напраслину на нездешнего дельфина.

    Плохие манеры гостя разгневили Владыку. Он пристукнул острогой о пьедестал трона и грозно сверкнул глазами:

    - Кто таков?

    Придворная свита, способная лишь побрюзжать, в страхе зашушукалась:

    - Кто таков?

    - Кто таков??

    - Кто таков???

    Довольно долго придворные переливали воду из пустого в порожнее, гадали на кофейной гуще "кто он таков?", пока не порешили выяснить это при помощи государственных средств. И архивариуса Арапаима послали в архив.

    Тогда придворная свита начала предлагать выходы из создавшегося затруднения. Как подобает всякой дворне, они изображали из себя верноподданнейших престолу и вроде бы радели за правое дело - пеклись о проблеме государственной важности, но на самом деле обременялись заботой единственно о себя. Ведь был нарушен их покой, и мало ли чем могло обернуться такое нарушение.

    Грозьбы сыпались наперебой. Одни предлагали заклеймить странника общественным порицанием, чтобы все шарахались от него, как от прокажённого. Другие настаивали на записи в кондуит со всеми вытекающими из этого печальными последствиями. А некоторое даже приписывали ему крамолу и требовали пустить ослушника под гласный надзор Бельдюги в ту самую глухомань, куда никто не отправлялся по своему желанию.

    Но поскольку в первую очередь всем хотелось прежнего воцарения глубоководного спокойствия, то поступили проще простого:

    - Эй, стража!

    - Мы тут,- отозвались бдительные ординарцы Бельдюги.

    - Выдворить проходимца!

    Ординарцы взяли на караул - и выдворили Яника из дворца.

    Вот тогда он понял, что говорила Прекрасная Женщина насчёт фанаберии. И тогда он поплыл к людям.

    Он подплывал к кораблям, он плавал рядом с купальщиками, он хотел поведать им о случившемся. Но люди не понимали его, потому что он говорил не на их языке. И никто не догадывался, что этому дельфину нужно.

    А дельфин никак не мог рассказать о девочке Зарэмке и её друзьях, каштановых лошадках. Но он снова и снова подплывает к кораблям, наведывается к берегу, обращается к людям. Он не теряет надежды.

    Взрослых удивляют самые простые вещи. Должно быть, они позабыли, что понимали, когда были маленькими. Поэтому многим из них покажется странным, что дельфины умеют разговаривать. Но это действительно так. Надо лишь постараться услышать и понять их язык. Мне это далось без особого труда, так как с детства у меня талант находить общий язык с окружающими.

    Когда я был маленький, я приятельствовал со всеми четвероногими обитателями округи. Мы понимали друг друга с полуслова. Из меня вполне мог получиться учёный по языковедению этого необычного языка животных - этологии, если бы взрослые меня не отговорили.

    Мне сказали: ' Учёный - профессия не практичная' .

    И учёный из меня не получился.

    Взрослые очень практичные люди. Они стали советовать мне стать военным. Меня уверяли, что военные были и будут во все времена, покуда существуют государства и не отпала потребность в охране границ.

    И правда, с незапамятных времён, как только люди обосновались на земле, они тут же начали делить её на части, именуя их государствами. Этой давностью лет и объясняется их претензия считать землю своей собственностью, с правом разделять её границами и запрещать свободный проход кому бы то ни было - и тем, кто имеет при себе удостоверение личности, и тем, кто живёт безо всяких удостоверений и жил так всегда, покуда существовала земля без государств, придуманных людьми, да и самих людей ещё не было в помине.

    Но как бывает со всеми, кто берётся делить то, что им не принадлежит, люди не могли прийти к согласию, кому достанется та или иная часть суши, то или иное государство. Многие ещё до сих пор враждуют и спорят между собой из-за этого.

    "Вот поэтому,- объясняли мне,- надёжней офицера профессии нет". А в детстве, сами знаете, многое принимается на веру.

    Так я едва не стал военным. А не стал я им потому, что захотел быть мореплавателем. Я подумал, как хорошо, что люди обосновались на суше, а не в воде. Иначе они начали бы делить и воду, устанавливая границы из заградительных сетей или из чего-нибудь ещё; уж они бы придумали, чем огородить свои водные владения. И тогда в море царили бы те же запреты, что и на земле. И вот тогда странствующие дельфины были бы обречены. Им стало бы негде странствовать!.. Да и я не стал бы мореплавателем и никогда бы не повстречал дельфина Конти и не подружился с ним.

    Всё произошло по счастливой случайности, ведь и мой талант мог не остаться при мне. А так, благодаря ему, мне и сейчас удаётся заводить дружбу. И поверьте, дружить с животными совсем не в тягость. У них не бывает капризов и дурного настроения, свойственного людям. А среди людей я жил достаточно долго, чтобы составить мнение о них. И, честно говоря, оно не претерпело изменений с тех пор, как меня начали принимать за взрослого. Разве что я прекратил высказывать свои мысли вслух.

    Обычно я приглашал гостей в свой загородний дом и в знак особого расположения показывал из окна мансарды вид на приусадебный участок, где среди фруктовых деревьев возвышалось красивое каштановое дерево. Гости глядели на фруктовый сад, и для них была бесспорна та истина, что плодоносящие деревья не идут ни в какое сравнение с бесплодными. Для меня эта истина тоже была бесспорной, правда, в ином смысле. Но как подобает учтивому хозяину во время приёма гостей, я прибегал к лаконичной форме ответа, проявляя лояльность к чужим взглядам. Иными словами, я не спорил с их представлениями о жизни. И когда гости спрашивали:

    - Что проку от каштана в фруктовом саду?

    Я отвечал:

    - Он даёт тень.

    Практичным людям - практичный ответ. Не мог же я ответить, что прок не только в том, что можно съесть.

    Откровенно говоря, было время, когда я пытался давать резонные объяснения, но вскоре убедился, какое неблагодарное занятие объяснять очевидное невидящему. Это похоже на борьбу со здравым смыслом - как пробить лбом монолитную стену. И здравый смысл во мне победил: я больше не пытаюсь вбивать какой-либо предмет в массу с повышенной твёрдостью. Не стоит расходовать силы понапрасну. Лучше употребить их на собственное развитие, как поступает мой каштан. И если раньше он был слабым побегом, нуждавшимся в заботе и уходе, то теперь он исполнен величественности - с раскидистыми ветвями и пышной кроной.

    Совсем недавно я узнал, что каштан со своими помпезными канделябрами в пору цветения - очень древнее дерево. Его корни уходят в доисторическую эпоху, когда по земле бродили саблезубые тигры, а люди, как считается, были людьми. Они ещё не поделили землю на куски, не изобрели государств и не наготовили смертоносных орудий для межгосударственных войн; пожалуй, и военных тогда ещё не было. Интересно, что бы мне прочили взрослые в смысле профессии, родись я в те далёкие времена?

    Во всяком случае, в настоящее время мне не улыбалось завести дружбу с саблезубым тигром. Я мог довольствоваться лишь скромным присутствием каштанового дерева, как свидетеля той минувшей поры.

    В его обществе я часто размышлял о вещах, которые кажутся многим людям ужасно важными. И чем больше я о них думал, тем менее важными они представлялись мне. Вовсе не значит, что в жизни нет ничего стоящего внимания. Но большей частью мы удостаиваем вниманием то, что этого вовсе не заслуживает, упуская из виду действительно важное. Просто у нас не всегда хватает времени подумать обо всём в достаточной мере.

    Так вот, я как-то задумался о том - что такое счастье? И пришёл к выводу, что счастье - это не потерять свой талант, которым каждый наделён от рождения. К сожалению, не все способны его выявить в себе своевременно, тем более применить надлежащим образом.

    И у меня, как вы уже знаете, был талант в детстве, оставшийся без применения. Однако, по щедрости судьбы, он не потерялся и не растратился с годами. И, когда я был мореплавателем и судьба забросила меня на острова Дальнего Востока, мне посчастливилось подружиться с дельфином Конти. Должно быть, он тоже был одинок, и ему не с кем было поговорить по душам, так что мы много времени проводили вместе.

    Подружившись с ним, я узнал, что дельфины очень смышлёны и во многом похожи на нас. Не внешне, разумеется. Они рождаются как мы, питаются как мы, дышат как мы - и так же, как некоторых из нас, их влечёт странствовать. К тому же они любознательны и легко усваивают наши понятия. Я без труда объяснялся с моим новым другом. От него и узнал о девочке Зарэмке и о той удивительной истории, что приключилась с ней.

    В этой истории всё могло сложиться по-другому, если бы Яник отнёсся к Зарэмке иначе. Да и лошадки, кабы знали, как возвратить девочке утраченное счастье, обратились бы к Морскому Владыке с такой просьбой. Но они не ведали, как это делается, и поступили как настоящие друзья - по велению сердца.

    Стоит ли говорить, как Зарэмка обрадовалась встрече с ними. Она больше не чувствовала себя покинутой и одинокой. С тех пор они неразлучны, и странствующие дельфины видели их всегда вместе. И ещё они видели, как девочка поглядывала украдкой на свой янтарный кулон и печально вздыхала.

    А потом дельфины встретили Яника и от него узнали обо всём, что случилось с девочкой. Дельфины очень дружелюбны, всегда готовы выручить из беды. Они тотчас поплыли во все концы света в надежде отыскать кого-нибудь из людей, кто смог бы выслушать их и понять.

    Так мне и удалось узнать обо всём. И если вам повезёт не меньше моего, и вы встретитесь с дельфином Конти или заведёте дружбу с кем-либо из его собратьев, странствующих дельфинов, умеющих говорить,- они перескажут вам эту историю, и вы во всём убедитесь сами. Если, конечно, воспитали в себе необходимое качество - умение слушать.

    Не подумайте, что я ничего не предпринял после того, как узнал обо всём. Как только мне стало известно о Зарэмке, я тут же попытался ей помочь - изо дня в день приходил к морю на утренней заре, чтобы увидеть солнце на восходе и произнести заветные слова. Мне приходилось вставать рано-рано, ведь я находился на Дальнем Востоке, а солнце там восходит раньше, чем в какой бы то ни было части света.

    Так проходили дни. Каждое утро я приходил на побережье с надеждой на безоблачный рассвет. Это было необходимо, потому что слова имеют особую силу только на восходе, пока солнце выходит из воды. Но настала осень и с нею начался бус - это такая дальневосточная непогода, когда мелкая водяная пыль заволакивает всё вокруг. Потому-то все мои старания увидеть восход солнца - отлагались со дня на день.

    А потом мне пришлось уехать далеко от Дальнего Востока.

    Там, где я теперь живу, погода большей частью хорошая. Но нет моря! И это опечалило меня. Потому что вдали от моря заветных слов никто не слышит в море, пусть даже сказаны они в нужное время.

    Я много размышлял о том, как помочь Зарэмке, и поделился своими размышлениями с каштаном, о котором я вам рассказывал. Попутно открою секрет: когда обращаешься к дереву, надо по нему стучать, чтоб до него доходило, что к нему обращаются.

    Так вот, однажды утром, встречая солнце, я неожиданно догадался, что мне делать. Может быть даже, меня надоумил каштан, ведь в его обществе, как я уже говорил, ко мне приходили многие мысли. А в этот раз пришла мысль, что можно написать обо всём, что я знаю.

    Очень хорошая мысль,- подумал я. И взял лист бумаги, очинил карандаш и начал писать.

    Писать пришлось долго, потому что я писал не целые дни и ночи напролёт, а только на восходе солнца, чтобы слова, как вы уже знаете, имели силу. Со временем мне удалось написать эту удивительную историю, или сказку - называйте её, как хотите, лишь бы о ней стало известно людям. Пусть даже они живут не у моря, а вдалеке от него, но могут поехать в отпуск на побережье и тогда будут знать, что делать.

    Теперь и каждый из вас, кто прочёл или услышал эту историю, может совершить очень многое в жизни. Надеюсь, вы не забыли, что прежде всего надо встретить солнце на восходе и пожелать чуда.

    Но чудо должно быть загадано необыкновенное - не только с мыслью о себе! Не забываете об этом. Иначе оно не сбудется.

    И если вы не черствы душой, и у вас отзывчивое сердце, то есть все основания надеяться, что чудо в скором времени произойдёт. По крайней мере, я не сомневаюсь, что теперь вы не останетесь безучастными к девочке, попавшей в беду. Разумеется, если к тому времени вас не опередили.