-------------------------------------------------------------- (с) Борис Михалев, 1999 Все права сохранены. Текст помещен в архив TarraNova с разрешения автора. Любое коммерческое использование данного текста без ведома и согласия автора запрещено. -------------------------------------------------------------- Борис Михалев РАЗГОВОР ВОКРУГ “ТРЕХ РАЗГОВОРОВ” 1. Г-н Z. Есть ли зло только естественный недостаток, несовершенство, само собою исчезающее с ростом добра, или оно есть действительная сила, посредством соблазнов владеющая нашим миром, так что для успешной борьбы с нею нужно иметь точку опоры в ином порядке бытия? Г-н Y. Грех - сила, посредством соблазнов владеющая человеком. Результат ее действия – несовершенство. Добро и недостатки не изменяются сами по себе. Их рост или падение – всегда следствие очистительной или загрязняющей тенденций в развитии личности. Грех в обществе не живет самостоятельно, влияя на людей. Он здесь – лишь сумма явлений. Корни последних - исключительно в глубине душ. Порядков бытия существует множество. Различаются они по степени грубости движущегося. Человек - совокупность наслоений на неподвижном “я”, система взаимосвязанных изменчивых форм - начиная от самых наитончайших, кончая телом. Безличная среда обитания последнего, видимо, подразумевается под “этим”, все остальные – под “иным” порядками бытия. Точка опоры для борьбы с грехом по такой терминологии, разумеется, расположена на уровнях, попадающих под второе определение. Однако, духовно ориентированная воля работает только над фрагментами слоев движущегося, принадлежащими личности. Миром владеют не какие бы то ни было отдельные силы, а всеобъемлющий Закон Божий. Относительно последнего добро и зло – фрагменты. Грех – это еще не зло. В отсутствии соблазна нет подвига по его преодолению. Зло – основанный на отождествлении “я” с оболочками свободный человеческий выбор в пользу греха. Человек дороже Богу, чем ангелы (хотя с точки зрения наличного состояния ангельская форма существования совершенней), он, если можно так выразиться, более перспективен относительно реализации Его цели. Если ангелу бытие Бога очевидно, человеку позволено сомневаться. Вера в нем требует однозначного решения и волевого усилия. Для животных Бог бессознательно принципиально общ. Человек же, открывший в себе дух через преодоление связывающей противоположности, как бы обретает Его в единоличную собственность, на основе выбора и движения против течения утверждает Его как себя, интерпретируя Его волю не как внешнее насилие, а как зов собственной глубинной природы, достигает окончательной цели - входит в дом Божий как сын. В ангельском существовании есть нечто рабское: находясь в некоторой степени отдельности от Него, они при этом имеют Его как данность. Сомнение в том, что очевидно есть бунт, поэтому дьявол - усомнившийся ангел. Ни для какой личности нет иного пути к освобождению, кроме как через человека. Бесстрастие - цель. Но изначально присутствующее оно не несет в себе сыновнего (рождающегося в противостоянии) достоинства. Бог хочет от человека подвига. Страстность, роднящая его со зверем, дана, чтоб ее искоренить и таким образом утвердить себя как Бога. 2. Г-н Х. Является ли война злом вне зависимости ни от каких обстоятельств, или при определенном их стечении она может быть оправдана? Г-н Y. Прежде всего, дадим определение злу. Оно есть qngm`rek|mn избранный человеком грех, то есть одна из форм последнего. Поэтому правильней было бы исследовать отношение предмета дискуссии к отрицательному началу целиком, а не к какому-то из его фрагментов. Г-н Х. Хорошо. Есть ли война грех при любых условиях? Г-н Y. Эту проблему следует рассматривать на двух уровнях: личном и политическом – касательно рядовых участников событий и государственных деятелей, имеющих власть. Может случиться, что для представителей вторых не вступить во время в боевые действия станет равносильным соучастию в чьем-то разбое. Г-н Х. Следовательно, война бывает праведной и неправедной? Г-н Y. Да. При этом ответственность принимающих решение слишком высока. Если ситуация на микрон не дозрела, начинать кровопролитие преступно, так как или есть шанс его избежать, или имеет место неготовность к нему правой стороны, если на микрон перезрела, то усугубилась, и промедление опять же - на совести лидеров. Здесь надо попадать в точку. Отклонения чреваты тяжким грехом. Г-н Х. Что же представляет собой столь точный прицел? Каков механизм обеспечения безошибочности? Г-н Y. Это не механизм, а качество политиков – их бесстрастие. Г-н Х. Теперь перейдем к простым воинам. Возможно ли для них с твоей точки зрения получать очищающее воздействие, будучи на стороне неправой, и загрязняющее – на правой? Г-н Y. Несомненно возможно. Но я бы заметил, что, так как война без ненависти редко бывает, судьба предоставляет участие в ней людям с сильно зависимой от сторон, но в обоих случаях достаточно высокой степенью грешности. Г-н Х. А как же великие бойцы, причисленные к лику святых? Г-н Y. Я не берусь обсуждать конкретные личности. В действиях Церкви вижу символ внутреннего преодоления посредством войны, избавления от обычно сопровождающих ее эмоций. Разумеется, из всех, кому выпало воевать, на правой стороне оказываются наиболее чистые, но и они подвергаются большим соблазнам и очень запросто могут озвереть. Крутая тропинка вверх всегда граничит с бездонной пропастью, лишь полого поднимающаяся дорога относительно безопасна. Участие в неправедной войне – это накатанный склон вниз, колоссально сложно на нем даже сохранить первоначальную степень загрязненности, вероятность совершенствования здесь крайне низка. Но человеческие разум способен прорывать самую плотную пелену греха, а воля – цепляться за лед, по которому соскальзываешь, плыть против течения горных рек. 3. Князь. Моя совесть находит противным ей агрессию против злодея, пусть и готового обидеть беззащитного. Надо думать прежде всего о собственной внутренней чистоте. Г-н Z. Моя совесть, напротив, обязывает думать сначала о жертве. Поэтому, если можно избежать убийства негодяя – хорошо, если нет, требуется пойти на это, но не ради ненависти, а чтоб любой ценой защитить слабого. Г-н Y. Моя совесть частично согласна и не согласна с обоими. Предмет заботы – свой духовный облик. Однако, личному совершенствованию способствует в рассматриваемом случае обусловленное состраданием вступление в бой, бездействие же – деградации. 4. Варсонофий. В вере будь тверд не по страху грехов, а потому, что уж очень приятно умному человеку с Богом жить. Г-н Y. Не боящемуся грехов - приятней без Бога. Чтобы Его любить, надо иметь возможность видеть не слишком искаженный образ Его. Страсти препятствуют этому, застилая мутной пеленой духовный взор. Варсонофий. Что ж, если не бичевать себя, невозможно добиться прояснения? Г-н Y. Грех требуется отделить от личности, утвердить как нечто ей внешнее и чуждое, для этого - сокрушаться об его присутствии. Если попытаться сделать вид, что его нет, он прилипнет и смешается с "я". Тогда просветление станет затруднительным, так как не будет понятно, где небо, а где облака. Варсонофий. Основной грех – уныние. А он то как раз рождается от самоанализа и раскаяния. Г-н Y. Нельзя победить один грех, оставив без внимания другие. У них общие корни, лишь выкорчевав которые, можно избавиться от загрязненности сознания в целом. Уныние - обратная сторона похоти, жадности и пр., не существующая без них и не поддающаяся отдельной ликвидации. Оно сопутствует разочарованию в плотских наслаждениях, когда, тем не менее, иного пути обретения гармонии человек не видит. Мировоззренческий тупик образуется в результате взаимопроникновения личности и греха. Беззаботность относительно последнего есть одновременно небрежение относительно чистоты первой. 5. Г-н Z. “Нравственный порядок”, или правда, или воля Божья, очевидно, сами собою в мире не осуществляются. Г-н Y. А в чем заключаются они: порядок, правда и воля? Г-н Z. Например, в том, чтобы беззащитные не страдали от злодеев. Г-н Y. То есть в определенных внешних событиях, соответствующих тому, что с твоей точки зрения должно? Г-н Z. Не с моей, а с истинной точки зрения. Г-н Y. Понятно. Мое мнение следующее: должного хода событий относительно воли Божьей нет. Последняя требует только внутреннего очищения человека. Что-то, не зависимое от воли, происходит не иначе как в соответствии с законом судьбы, который есть как бы обратная сторона совершенствования, его принудительная изнанка, созданная характеризовавшимся отсутствием осознанного стремления искоренять страсть собственным прошлым попавшего в роковые обстоятельства. Таким образом, действительно, люди реализуют волю Божью. Но лишь относительно себя. Г-н Z. Это пассивная позиция. Раз спасти другого из беды ты не в силах, зачем пытаться? Суждено ему пострадать - все старания тщетны. В противном же случае и без твоей помощи закон судьбы справится. В чем тогда твоя безнравственность, если ты не вступился за слабых против сильного? Г-н Y. Каждая сформированная законом судьбы ситуация обращена разными сторонами ко всем ее участникам, а не к одному только - попавшему под неотвратимый удар. Вероятному преступнику она дает возможность совершенствоваться посредством отказа от намерений, защитнику жертвы - при помощи противодействия мерзавцу. Добьется ли бесстрастный бескорыстный воин успеха - не в его власти (с духовной точки зрения это и не важно). Грех прошедшего мимо бесчинств - в упущении шанса q`lnnwhyemh, способного резко продвинуть его на пути внутреннего восхождения. Подобный поступок - отказ от активности - становится формирующим фактором судьбы, в которой избавление от греха лишено добровольности. 6. Генерал. В добрых-то делах всегда есть загвоздка: никак не скажешь наверно, по совести, что тут в тебе действует, настоящее ли добро или только слабость душевная. Г-н Y. Внутреннее гнилье снаружи может проявляться и как сила, и как слабость, аналогично - духовная мощь. 7. Г-н Z. Безусловно неправо только само начало зла и лжи, а такие способы борьбы с ним, как меч воина или перо дипломата: эти орудия должны оцениваться по своей действительной целесообразности в данных условиях, и каждый раз то из них лучше, которого приложение уместнее, то есть успешнее, служит добру. Г-н Y. А где поле борьбы со злом? Г-н Z. В обществе. Г-н Y. Я думаю, что оно внутри человека. Всякие внешние процессы - лишь проявления, то есть - стебель и листья. Корень - в душе. Его и надо выкорчевывать, при чем, противостоять - греху, а не злу (второе - сознательный выбор в пользу первого). Со злом справляется только судьба. Личная воля может побеждать то, что личность хочет победить. Любое действие следует рассматривать как орудие, направленное по вертикали - внутрь, а не по горизонтали - вовне, и оценивать исключительно с точки зрения полезности для совершенствования его осуществляющих. Г-н Z. Но в исторических процессах задействованы множества людей. Человек же обладает особенностями, следовательно, и орудие для "делания" себя ему требуется неповторимое. Если в одном и том же деле, к примеру, в войне участвуют миллионы, как они могут одинаково эффективно самоулучшаться? Тогда каждому нужны были бы собственные события, в которых участвует только он!…Предполагая отсутствие у развития народов самостоятельной цели, не исчерпывающейся воздействием на чей-то внутренний мир, мы закрываем глаза на все человеческое прошлое, которое наполнено движениями масс, трудившихся ради решения единой, как ты выразился, "внешней" задачи. Г-н Y. Во-первых, крупное происшествие состоит из мелких обстоятельств. В них и оказываются разные люди. Во-вторых, разница их духовного облика не означает отсутствие хоть чего-то общего. Все личности от смерти до следующего рождения проходят в мистической плоскости определенный путь. Концом его является созревание к земному воплощению в определенном облике. С другой стороны живущие зарабатывают определенную судьбу. Таким образом, в каждый момент времени действием указанных двух факторов формируется общая обстановка, способная быть чревата ситуациями, подходящими для реализации чьих-то условий появления и существования. Кажущееся самостоятельным, втягивающим в себя народы, довлеющим над ними, внешнее историческое движение на самом деле продиктовано совокупностью изменений внутреннего качества живущих на Земле и тех, кто готов к приходу. Никто никогда не пожинает плоды чужих дел. Все, что окружает меня и каким-то образом затрагивает, обусловлено прошлым (в широком - мистическом понимании этого qknb`) моим и только моим. 8. Г-н Z. Есть хороший, Христов мир, основанный на том разделении, что Христос пришел принести на землю, именно на разделении между добром и злом, между истиной и ложью; и есть дурной, мирской мир, основанный на смешении, или внешнем соединении того, что внутренне враждует между собою. Г-н Y. Если речь о мире политическом, он действительно может быть плох, когда стал результатом не победы белее светлых сил над более темными, а просто - страха перед войной самой по себе, вне зависимости от ее качества. Однако, я думаю, что разделение, принесенное Христом - не между добрыми и злыми людьми или общественными силами (такое разделение нельзя добросовестно провести до конца, так как нет ни людей, ни общественных сил, воплощающих в себе абсолютные добро или зло), а между истиной и ложью в душе человека. Г-н Z. Но ведь ты признал существование светлых и темных политических сил. Значит их противостояние должно же чем-то закончиться. Г-н Y. Оно может заканчиваться чем угодно. При этом никакой результат не говорит ни о победе добра, ни о победе зла. Только о судьбе тех или иных представителей различных сторон. Действительная борьба этих двух противоположностей - внутри каждого, и ее результат - в мировоззрении - принятое решение: что есть "я". Дальше уже идет бой не добра со злом, а воли с грехом или воли с внешними обстоятельствами, в зависимости от победы истины или лжи соответственно. 9. Г-н Z. Ежели голос совести, при всем своем значении как предостерегателя и укорителя, не дает положительных и практически определенных указаний для нашей деятельности и наша добрая воля нуждается в уме как служебном орудии, а между тем ум оказывается для нее сомнительным слугою, так как он одинаково способен и готов служить двум господам - и добру и злу, то значит для исполнения воли Божьей и достижения Царства Божия кроме совести и ума нужно еще что-нибудь третье. Князь. Что же это такое, по-вашему? Г-н Z. Коротко сказать, вдохновение добра, или прямое и положительное действие самого доброго начала на нас и в нас. При таком содействии свыше и ум и совесть становятся надежными помощниками самого добра, и нравственность, вместо всегда сомнительного "хорошего поведения", становится несомненною жизнью в самом добре - органическим ростом и совершенствованием целого человека. Г-н Y. Прямое и положительное действие высшего начала - абсолютного бессознательного формирующего фактора (равно как и загрязненных) - имеет в нас место помимо разумной воли. В силу этого оно не нуждается в специальных усилиях по его активизации. Корни греха и добродетели лежат за пределами проявленного сознания. В нашей власти принять решение, какой из двух противоположных векторов опирается на "я", и в соответствии с выбором в ту или иную сторону сконцентрировать усилия. Добро действует само. Его не требуется развивать и подталкивать. Надо только очистить ему путь, освободить от обволакивающей, подавляющей и затемняющей пелены страстей. Поэтому, отрицательное, согласно твоей терминологии, укорительное и предостерегающее действие совести является ndmnbpelemmn и положительным. Совершенствование победой над грехом исчерпывается. Если после ее достижения активность не прекратить, сила обратится против света и даст волю тьме. На высших стадиях очищения, когда речь - уже не о борьбе со злом, а об устранении микро-остатков инертного элемента в сознании, нет иллюзий относительно Царства Божьего на Земле, состоящего из множества людей, завершивших делать себя и приступивших к творчеству в "обновленном" мире. Близкий к абсолютной истине рассматривает внешнее созидание не иначе как средство для внутреннего, последнее же - как главную цель, волю Божью относительно Его созданий. "Вдохновение добра" должно присутствовать не вместо, а после "хорошего поведения". Они отличаются не по смыслу, а степенью одного и того же, являющегося стержнем обоих. Интенсивное вдохновенное совершенствование не удастся тому, кто не прошел долгим многотрудным путем кропотливого контроля за правильностью повседневного поведения. 10. Г-н Z. Пока ваш хозяин только налагает на вас обязанности и требует от вас исполнения своей воли, то я не вижу, как вы мне докажете, что это настоящий хозяин, а не самозванец. Князь. Я по совести и разуму знаю, что требования хозяина выражают только чистейшее добро. Г-н Z. Я не спорю, что хозяин требует добра от вас; но разве отсюда следует, что он сам добр? Я всегда думал, что доброе качество кого бы то ни было доказывается не тем, чего он от других требует, а тем, что он сам делает. Князь. Вы требуете от меня показать вам собственные добрые дела моего хозяина, свидетельствующие, что он есть начало добра, а не зла. Ну а сами вы какое такое укажете доброе дело вашего хозяина, которое я не мог бы приписать и своему? Г-н Z. Действительная победа над злом в действительно воскресении. Только этим открывается и действительное Царство Божие, а без этого есть лишь Царство смерти и греха и творца их, диавола. Воскресенье - только не в переносном смысле, а в настоящем - вот документ истинного Бога. Г-н Y. Достаточно очищенный разум понимает, что требования совести исходят не от постороннего хозяина, относительно сущности которого можно задаваться вопросами, а от собственного глубинного "я", тождественного абсолютному началу мира, являющегося творцом как "меня" внешнего, так и всего, что "начало быть". Добро - в осознании, что идти против совести значит потерять себя, отдаться иллюзии. При таком подходе к закону вопрос о честности законодателя не стоит. Он не сопоставим с человеком. Фрагмент можно сравнить с фрагментом, но не с целым. Добрые и злые дела свойственны проявлениям личности, а не ей самой (вершина добродетели и дно порока с мистической точки зрения лежат в одной плоскости, имея лишь разные духовное качество и ориентацию). Таким же образом соотносятся Царство смерти с Царством Божьим. Дьявол не творил первое, а лишь попытался замкнуть нас в его рамках, убедить, что никакого другого Царства не существует. Царство смерти есть одновременно и Царство жизни (эти двое - сиамские близнецы, устранение первого равняется устранению второго). Оно само творит себя, опираясь на Царство Божие как на возможность своего существования и принцип построения. Так рабочий создает машину, основываясь на чертежах. Поэтому оба Царства - Божие и жизни/смерти - всегда были eqr| и будут, как зеркало и бесчисленное море осколков, стремящихся снова быть собранными, максимально приближающихся к своей цели (делая разницу между своей воссозданной совокупностью и первоначальным состоянием бесконечно малой), но никогда ее не достигающих, так как целостность бездонна - в ней заложена потенция всего, а множественность ограничена - содержит только то, что в ней конкретно присутствует. Касательно воскресения - победы над злом для него мало. Надо уже став добрым, еще долго-долго очищаться. Достигнутое совершенство дает возможность не только воскресать в своем прежнем облике, но произвольно манипулировать формами движущегося. Вопрос - есть ли это цель совершенствования? Христос воскрес не в переносном, а в настоящем смысле, и это действительно был документ истинного Бога, то есть одно из проявлений божественности, но не она сама. Абсолютное совершенство характеризуется самодостаточностью, отсутствием потребности проявления "я" в чем бы то ни было, оно фиксирует личность в неизменной точке, чье местоположение везде и нигде - за пределами времени и пространства. Всякое стремление вызвано недоступностью чего-то. Когда полнота власти над движущемся достигнута, ее реализация теряет для личности актуальность. Посредством воскресения Христос продемонстрировал возможность быть совершенным как Отец наш Небесный, указал принцип, и меньше всего хотел сосредоточить чье-то внимание на самом факте возобновления жизни своего погибшего тела. 11. Г-н Z. Христос есть индивидуальное, единственное в своем роде и, следовательно, ни на что другое не похожее воплощение своей сущности - добра. Тоже должно сказать и об антихристе: это такое же индивидуальное, единственное по законченности и полноте воплощение зла. Г-н Y. Никакое воплощение не бывает законченным. Полнота свойственна только "я" самому по себе. Добро же и зло (характеристики движущихся оболочек личности, не ее самой) - промежуточны. Первое есть инструмент борьбы со вторым. Поэтому, выполнив эту свою функцию, добро исчезает. 12. Г-н Z. Сила зла царством смерти только подтверждается, а сила добра напротив опровергалась бы. Есть зло индивидуальное, есть зло общественное. Зло физическое в человеке - в том, что низшие материальные элементы его тела сопротивляются живой и светлой силе, связывающей их в прекрасную форму организма, сопротивляются и расторгают эту форму, уничтожая реальную подкладку всего высшего. Это есть крайнее зло, называемое смертью. Борьба добра со злом ведется не в душе только и в обществе, а глубже, в мире физическом. Без веры в совершившееся воскресение Одного и без чаяния будущего воскресения всех можно только на словах говорить о каком-то Царствии Божием, а на самом деле выходит одно царство смерти. Г-н Y. Нет двух противоположных царств - жизни и смерти, как нет, самостоятельности у отдельно рассматриваемых фактов отклонения маятника вправо и влево. Есть понятие маятника, включающее в себя обоих. Нет восхода без заката, прилива без отлива. Добро - инструмент, приближающий личность к преодолению не только смерти, но и жизни. Зло - препятствие к этому. Доброе - не значит желательное мною, или, пусть даже, всеми. Оно nopedekerq волей Божьей. Злое - акт личной воли, поэтому бороться с ним можно только в душе. В общественном же и физическом планах бытия лишь проявляются результаты его победы или поражения. Крайнее зло - считать наличие организма необходимым условием для существования высшего. Чает воскресения и бесконечной жизни неспособный отделить "я" от движущегося, поместивший в него свою лучшую надежду об окончательном гармоничном состоянии личности. В этом случае я бы констатировал тяжесть и приземленность представлений такого человека о Царствии Божьем, недостаточную чистоту его мировоззрения. В истинном совершенстве - полнота. Происхождение изменений говорит либо о незавершенности состояния, им предшествовавшего, либо об отходе посредством их от совершенства, то есть о потере полноты.