Хал ЭЛЛИСОН ЧЕРНАЯ ЛЕСТНИЦА ------------------------------------------------------------- Hal Ellison. Back Exit (с) Илан Полоцк, перевод (e-mail: root@info.bb.neonet.lv) Все права сохранены. Текст помещен в архив TarraNova с разрешения переводчика. Любое коммерческое использование данного текста без ведома и согласия переводчика запрещено. -------------------------------------------------------------- Его последние пятнадцать центов. Гордон глянул на горсть мелочи на ладони, подошел к стойке и купил франкфуртер. Торопливо проглотив его, он вышел. Через несколько минут он оказался на Таймс-сквер. Бегущая световая строка в неоновом обрамлении высоко на здании "Таймса" высвечивала новости. Улица была заполнена глазеющей толпой. "В КОНГО ОБЪЯВЛЕНО ВОЕННОЕ ПОЛОЖЕНИЕ". "Ну и что?" - подумал Гордон и заметил в толпе уставившегося на него человека. Он обратил внимание на его лицо и на выражение глаз. Наконец он повернулся и в упор посмотрел на него. Человек отошел. Через пять минут он вернулся на то же место. Гордон продолжал стоять все там же. Человек попросил у него сигарету. - Ни одной нету, - ответил Гордон. - И вообще ничего у меня нету. - И работы? - И работы. - В таком случае как насчет чашки кофе? Помедлив, Гордон наконец кивнул. Она зашли в кафе-автомат, налили себе по чашке кофе и вышли. Человек глянул на кишащую уличную толпу. - Полно народу. - Да. - Меня зовут Тони. - Меня - Гордон. - Чем-то сейчас занят? - Нет. - Не хочешь пройтись? Мне надо кое-что взять у себя в комнате. - Ладно. Они сели в автобус и направились в верхнюю часть города. - Ты вообще чем-нибудь занимаешься? - спросил Тони. - Нет. Веду,так сказать, беспорядочный образ жизни, - ответил Гордон и, вынув из кармана, продемонстрировал складной нож с лезвием бритвенной остроты. - А это зачем? - Он всегда при мне, и я знаю, как им пользоваться. Тони кивнул. Гордон аккуратно засунул нож обратно в карман. Его ничего не страшило, но ему хотелось, чтобы Тони знал о его существовании. Они вылезли из автобуса и направились в дешевые меблированные комнаты в районе Пятидесятых улиц между Восьмой и Девятой авеню. В ресторанчике они пропустили еще по чашке кофе, съели по куску пирога и пошли себе дальше, обсуждая недавний боксерский матч. К одиннадцати они уже знали друг об друге все, что каждый счел нужным сообщить о себе и вернулись к меблированным комнатам. - Где ты сегодня собираешься спать? - спросил Тони. - Понятия не имею. - Хочешь остановиться у меня? Гордон замялся, но поскольку не имел представления, куда ему деваться, то кивнул. Тони вызвал лифт. Гордон поднялся по черной лестнице - четыре пролета. Тони уже ждал его у дверей комнаты. Он засмеялся, увидев, как запыхался Гордон. - Еще одного марша я бы не одолел, - признался Гордон. - Ладно, ты на месте. Заходи. Они вошли в комнату, и Гордон оглделся. Вот уж где была настоящая берлога, с единственной кроватью, выцветшими желтоватыми обоями без единой картинки на них. Тони наблюдал за ним. Их взгляды наконец встретились. -Не самое лучшее, но могло быть и хуже, - заметил Тони, садясь на кровать. Гордон разместился на стуле. Они еще поговорили.Наконец Тони сказал: - Ты, небось, хочешь знать, чем я зарабатываю себе на жизнь? - Это не мое дело. - Так вот, я карточный шулер. - Этим ты зарабатываешь себе на жизнь? - Пытаюсь. Гордон кивнул. На лице его отразилась тень сомнения. - Ты не веришь, что я занимаюсь мошенничеством, точно? - сказал Тони. - Я тебя не осуждаю. Наверно, мы оба испытываем определенные сомнения относительно друг друга. - Что ты заметил во мне? - Например, нож. - Ну и что? Тони ухмыльнулся. - Я догадался, чем ты занимаешься. Мастер бритья и стрижки. - Нет, нож только для самозащиты. Кивнув, Тони зевнул.- Поздновато, - сказал он. - Я сдаюсь. Как ты? - Да и я бы поспал. - Отлично. Тони встал. Гордон тоже поднялся и они на пару раздвинули кровать. Тони спрятал свой бумажник в нижний ящик комода. Отметив его опасения, Гордон подумал - вот насколько он мне не доверяет, но я не могу его осуждать за это: возможно, у него перед глазами все еще стоит мой нож. Всю ночь они проспали бок о бок. Гордон проснулся только к полудню. Тони уже не было. Он не возвращался до вечера. Так оно и пошло: Тони изымал деньги у простаков, пока Гордон большую часть времени проводил в комнате, дожидаясь наступления вечера. От него ничего не требовалось. Он мог уходить, когда ему хотелось или оставаться. Решать было ему. - Когда найдешь работу, тогда и поделим расходы, - это было все, что сказал ему Тони. Он отличный парень, думал Гордон, но у него все еще оставались кое-какие сомнения на его счет. Не говоря уж о том, что ситуация была слишком хороша, чтобы длиться вечно. Что же до поисков работы, он ежедневно обещал себе, что пустится на розыски какой-нибудь, но так ничего и не делал. Весь день он проводил в комнате, то читая, то погружаясь в сон. Вечерами, когда он выходил, чтобы перекусить с Тони, то всегда пользовался черной лестницей, чтобы владелец меблированных комнат не замечал его. Прошло две недели, и они с Тони слегка поспорили, Тони ушел, не скрывая раздражения. Гордон слышал, как его шаги стихли на лестнице. Вернулась обычно стоящая в доме тишина, беззвучное молчание. Внезапно ему показалось, что комната вокруг него уменьшается. Он докурил сигарету, разделся и притушил свет. В комнате воцарилась темнота. И тут же все четыре стены в обветшавших обоях, которые, казалось, и так стоявшие вплотную к нему, двинулись на него, угрожая раздавить. Он бесшумно подошел к окну и поднял штору. Окно было закрыто. Дело рук Тони. Он настежь распахнул его, позволив ночному воздуху заполнить пространство комнаты. В ней почти ничего не было видно, если не считать узкой слабой полоски света, падавшей из ванной на голую стену. Небо было чужим и темным. Он вернулся в постель, но заснуть у него все не получалось. Вместе с прохладным воздухом, хлынувшим из окна, приходили и отрывки звуков, и тихое глухое урчание большого города - ноктюрн, звуками котрого давало о себе знать дыхание ночной жизни, что простиралась за пределами его бытия. Звуки были тихими и угрожающими. Он закрыл глаза. И тут же услышал в холле быстрые, легкие шаги и кто-то прошептал: "Скорее!" Шепот раздался у него едва ли не под ухом и он настороженно привскочил. Дверь в холл была закрыта. За ней не было ничего, кроме молчания. Шаги не беспокоили его. Он привык к ним. Люди, которых он никогда не видел и не знал, постоянно приходили и уходили. Он ждал их шагов, так же как ждал появления санитаров в той клинике, в которой ему пришлось провести немало времени - ночные обходы, лучи фонариков, скользящие по стенам палаты, всю ночь звуки шагов. И голоса. Но несколько секунд тому назад произнесенный шепотом приказ "Скорее!" раздался так близко от него, что он похолодел. Теперь он чувствовал, что говоривший находится в комнате и стоит рядом с ним. Он каким-то образом знал это, и его плоть и кровь заледенели. Но тут никого не было. Сердце замедлило пульсирование. Помедлив, он обвел взглядом комнату. В темноте свивалась в жгуты какая-то беловатая туманность. Это всего лишь отражение в зеркале, сказал он сам себе. Но он попрежнему чувствовал страх и не мог отделаться от ощущения, что вот-вот перед ним кто-то появится. Никого не было. Он ждал, что в коридоре снова раздадутся шаги. Их не было, и дверь, ведущая в коридор, продолжала оставаться закрытой. Все события имели свою разумную последовательность. Двери открывались, закрывались или оставались полузакрытыми. Шаги возникали и исчезали, в узком коридоре раздавались обрывки разговоров и никто на свете не мог расшифровать последовательность появлений и уходов в этой крысиной норе. Он напрягся, пытаясь понять, что происходит, но в полной мере помочь это не могло.Его продолжало колотить от страха. Сердце снова зачастило. Стены комнаты опять стали надвигаться на него. Он не мог перевести дыхание и ему оставалось лишь ждать, когда опускающийся потолок разможит его. Ногтями он до крови впился в ладони. Внезапно он вспомнил Синюю Комнату - так ее называли из-за единственной лампочки, бросавшей тусклый отсвет на ее голые стены. Пациенты больницы старались не упоминать о ней и никто не испытывал желания очутиться в ее пределах. Гордон сказал себе, что никогда больше не увидит Синюю Комнату. Тем не менее, он оказался в ней за драку с другим пациентом. Он до последней черточки помнил лица двух санитаров, которые встретили его - один говорил, а другой натягивал перчатки. Он слишком поздно обратил на них внимание. Он увидел их, лишь когда удар взрывом отдался у него в голове, и он рухнул на пол. В свою привычную палату он вернулся лишь через неделю, покорный как муха, не помня ничего, кроме сдвигающихся стен, которые угрожали раздавить его. Теперь-то он понял, почему ему было не по себе в этой комнате, как и во всех прочих, в которых ему приходилось бывать. Поняв это, он смог освободиться от страха, живущего в глубинах его существа и он снова лег на диван. Но тут же в мыслях он вернулся к Синей Комнате.Он увидел тусклую синюю лампочку и руку, затянутую в перчатку; он увидел себя, распростертого на полу и стоящего над ним санитара. Внезапно его стала сотрясать дрожь. Огромным усилием воли он взял себя в руки. Все в прошлом. Они никогда больше не получат меня обратно. Но чего же я опасаюсь?- спросил он себя и ответ был заключен в самом вопросе - он боялся снова очутиться в больнице. У меня нет душевного заболевания, сказал он себе. Но кто в это поверит, если ему приходится убеждать самого себя? Лучше вообще об этом не думать; он повернулся на бок. Как ни странно, он не слышал больше звуков шагов, но дверь в комнату приоткрылась и затворилась так тихо, что он решил: ему все снится. Порыв холодного сквознячка заставил его вздрогнуть. В комнате кто-то был. Он подумал: если это пришел Тони, то он включит свет. Но свет не загорался. Затаив дыхание, он продолжал ждать. Вошедший двинулся через комнату. Гордон испытал желание заорать. - Тони? - Ты проснулся? - Да. Щелкнул выключатель и вспыхнул свет. Гордон, моргая, поднял глаза. - Что с тобой?- спросил Тони. - Ничего. Почему ты раньше не включил свет? - Я думал, что ты спишь. - Не получается, - ответил Гордон.Присев, он уставился на коричневый бумажный мешок, который принес Тони. - Хочешь кофе? Я прихватил два термоса. Гордон кивнул. - Ты сегодня рано вернулся. - Пришлось пошевеливаться сегодня вечером. Вынув из мешка две термоса, он встретил взгляд Гордона. Тони же смотрел на него с выражением, которого никогда раньше Гордон у него не видел. Он отвел взгляд. Тони протянул ему термос. Кофе было горьковатым, не подслащенным. Он все равно его пил. В таком случае он мог позволить себе не разговаривать. Двое мужчин сидели молча, как чужие люди, пока не опустошили термос с кофе. Затем Тони вытянулся на кровати. Гордон видел, что тот наблюдает за ним. Хочет, чтобы я начал разговаривать, подумал он. Мой ход. - Ты сделал игру? - спросил он. Со слабой усмешкой на губах Тони кивнул. - Быстро справился. - В самом деле быстро. Но слишком близко, чтобы себя спокойно чувствовать. - То есть? Тони мрачно усмехнулся. Длинный шрам на его щеке выделялся неестественной белизной. -Слишком близко, чтобы себя спокойно чувствовать, - повторил он. - Чем ты занимался? - Раздобывал деньги. Сегодня вечером он не мог раздобыть их за игорным столом. Слишком быстро он вернулся. - Что случилось?- спросил Гордон. - Замочил одного парня. - Ты шутишь. - Вовсе нет. Все было легче легкого. Парень был пьян в усмерть. Я пошел за ним и нагнал его, когда он свернул в боковую улицу рядом с театром, - - продолжил Тони. - Крепкий паренек оказался. Я догнал его. Он даже пикнуть не успел. Но чуть руку об него не поломал. Он показал правую кисть. Та заметно опухла.- Как бы там ни было, цацкаться с ним мне не пришлось, - спокойно сказал он, изучая руку. - Что значит? - Я придушил его. - Тони поднял взгляд. - Дело было так: или он меня или я его. Выбора у меня не было. Гордон оцепенел, но лице его ничего не отразилось. Через минуту он испытал подлинное потрясение. -Думаю, я его убил. - Ты шутишь. - Нет. В конце концов парень обмякнул и свалился, но начал вопить. Мне пришлось его еще раз придушить. Что-то хрустнуло. Вроде как горло. Горячая волна только что выпитого кофе поднялась к горлу Гордона. Ему не хотелось верить в услышанное. - Почему ты так уверен? -спросил он. - Потому что мне довелось с этим познакомиться. И довольно близко. На войне я таким образом убивал людей, - сказал Тони с подчеркнутой небрежностью, давая понять, что этот опыт не сказался на нем. Может, так оно и было. Гордон не знал, что и подумать. Как ни странно, он больше не испытывал потрясения, хотя сам себе не мог объяснить, что с ним случилось. Во всяком случае, внешне ничего не изменилось. Тони был точно таким же. Он совершенно не походил на убийцу. Гордон вспомнил несколько санитаров, которых ему довелось узнать в больнице. В их лицах не было ничего человеческого. У Тони же был просто жесткий и всепонимающий взгляд. - Как бы там ни было, - сказал он, - я достал деньги на приличную комнату, так что нам не придется больше спать в этой развалюхе. Эти слова тоже были сказаны небрежно, как бы походя и их подлинный смысл не сразу дошел до Гордона. И тут его замутило. Ибо он понял, что и он хотя бы частично несет ответственность за то, что случилось. Присмотревшись к лицу Тони, он увидел, что на нем нет никаких следов переживаний. Произошел несчастный случай. Ведь он и раньше на войне, случалось, убивал. А сегодня вечером все вообще получилось куда проще. Тони уже успел раздеться, готовясь ко сну. Гордон продолжал наблюдать за ним, но Тони был совершенно спокоен. Наконец он лег, посмотрел на горящую лампочку и перевел взгляд на Гордона. - Ты собираешься так и сидеть всю ночь? - спросил он. - Нет. - Что тебя беспокоит? - Прикидываю... А что, если копы все выяснят? - Об этом можешь не беспокоиться. Ничего они не выяснят. Никто меня не видел и я не оставил по себе никаких следов. - И все же они могут найти тебя. - Как? - Не знаю. Порой у них получается. - В чем дело? Ты что, испугался? - Нет. - Тебе нечего волноваться. Пусть меня это заботит. - Может, нам стоит подмыть отсюда. Тони улыбнулся.- А ты напугался. Хочешь свалить? Гордон не ответил. Все же он не боялся - по крайней мере за себя. - Все эти недели мы неплохо проводили тут время, - продолжил Тони. - И я даже начал привыкать к обстановке. Хотя она меньше всего напоминает настоящий дом. Последние слова болезненно поразили Гордона. Дом? Такового у него никогда не было, нет и сейчас. Это ждет его и дальше - скитания по дешевым меблирашкам и гостиницам. О, Господи, подумал он и встал. Тони продолжал курить. Поэтому Гордон пока и не выключал света. Но Тони понял, чего он ждет. - Вырубай, - сказал он. Свет погас. В темноте красноватым огоньком рдел только кончик сигареты. - После дождя похолодало, - сказал Тони. - Поэтому ты и закрыл окно? Тони засмеялся. Через секунду тлеющий кончик сигареты описал дугу в воздухе и исчез, раздавленный в пепельнице. Жалобно скрипнули пружины кровати. Наступило молчание. И через минуту Тони уже спал. Он всегда быстро отключался, и Гордон завидовал ему.Видно было, что прикончить человека голыми руками для Тони ничего не стоило. Этого не могло быть, подумал Гордон, вспоминая кофе. Убив человека, Тони по пути домой прихватил еще термосы с кофе. Теперь тишина была полной и абсолютной. Гордон подождал, надеясь услышать звуки - снаружи или в коридоре - но ничего не нарушало покой дома. Весь город словно погрузился в непроницаемое пыльное облако. Для Гордона ощущение присутствия города вокруг вернулось примерно к полудню, когда он проснулся в той же комнатке, похожей на камеру. Тони уже ушел. Дом был полон звуков. Город дребезжал и грохотал под бледным от зноя летним небом. Еще один день, полный жары и пустоты. Лучше уж спать... В комнате постоянно стоял серый сумрак. Когда он снова открыл глаза, серая пелена стала еще гуще. В нем покачивалась, расплываясь, какая-то фигура, но наконец она обрела четкие очертания. Полицейский. В дверях появился еще один.За ним человек, которому принадлежали меблированные комнаты. Толстые линзы его очков мрачно поблескивали. - В чем дело? - спросил Гордон, соскакивая с кровати. - Одевайся, - сказал первый полицейский.- Скоро ты все узнаешь. Второй полицейский подошел к комоду, взял бумажник и стал рассматривать его. - Он и есть, - сказал коп и выдвинул ящик. Он засунул в него руку. Оттуда он вынул большой складной нож и поднял его у всех на виду. - Один к одному, - сказал он. Гордон обмер. - Подождите, - сказал он. - Тут произошла какая-то ошибка. - Которую ты и сделал, - бросил первый полицейский. - Давай, одевайся. - Но этот нож... - Он не твой? - Да, но... - Им убит человек. Вот его бумажник. Гордон был потрясен, но теперь-то он все понял - их ночной разговор с Тони. Тот воспользовался его ножом, чтобы убить человека и оставил на виду бумажник, чтобы вина пала на него. Теперь-то ему все стало ясно. - Тони! - закричал он. -Это Тони все сделал! - Кто такой Тони? - Мы вместе жили в этой комнате. Это был он. Прошлой ночью... Полицейский повернулся к старику, владельцу комнат. - Вы знаете человека по имени Тони? - спросил он. Старик поднял на него толстые стекла очков, покачал головой и показал на Гордона. - Я сдал комнату только одному человеку, - сказал он. - Вот этому. - Да это же неправда! - закричал Гордон. - Вы никогда раньше не видели меня. И не могли видеть. - Не мог видеть? Ты считаешь, с такими очками я совсем слепой? - Дело не в вашем зрении. Но вы никогда раньше не видели меня, потому что я всегда пользовался черной лестницей. У старика отвисла челюсть. - Черной лестницей? Гордон кивнул и улбынулся. - Так что вы не могли знать, что нас тут в этой комнате обитают двое, - сказал он и повернулся к полицейскому. Тот, откашлявшись, хмуро посмотрел на старика, который так и продолжал стоять с полуоткрытым ртом.- Что вы на это скажете ? -спросил его коп. Старик замялся, словно не зная, что ему сказать. Затем он завопил: - Я живу тут двадцать лет! И уж кому, как не мне, знать, - сказал он и сделал паузу. - Что знать? - переспросил полицейский. - Что в этом доме нет черной лестницы.