Эфраим Кишон Как я приехал в Израиль Перевод с иврита - Марьян Беленький -------------------------------------------------------------- (с) Марьян Беленький, перевод (e-mail: belenky13@hotmail.com) Все права сохранены. Текст помещен в архив TarraNova с разрешения переводчика. Любое коммерческое использование данного текста без ведома и согласия переводчика запрещено. -------------------------------------------------------------- 50 лет тому назад старый корабль с новыми репатриантами прибыл в хайфскую гавань. Среди них был один - худющий и перепуганный - ваш покорный слуга, если я не ошибаюсь. Было уже поздно и гавань была темна и совершенно безлюдна. Выяснилось, что Гинзберг из абсорбции сказал сторожу, что приедут еще олимы, так сторож оставил бумажку Рыжему, и пошел домой с ключами и оставил нас без государства. Новоприбывшие в отчаянии сидели на своих узлах на палубе. Мы смотрели на нашу новую родину, куда нас временно не пускали, со смешанными чувствами. Каждый из нас должен был найти в ней для себя место. Дядя Яаков обещал устроить меня в закусочную-автомат на должность младшего автомата. Главное - писал он - не попасть в кибуц, потому, что там говорят на иврите. Лучше заниматься сионистским бизнесом. Тот, у кого есть бумажечка от Лилиенблюма, получает ссуду. Понятно, что в трюме нашего корабля толпилось 12 бывших секретарей идеолога сионизма Макса Нордау. Во время плавания я успел выучить некоторые ивритские буквы, особенно я был силен в "далет". Кроме того, все признавали , что у меня неплохо получалось "шалом", "тода" и "леан" (куда). К концу плавания мне уже удавалось поговорить с израильскими сопровождающими, которые без конца танцевали на третьей палубе: - Ма а шаа? (который час?). Если они к тому же отвечали по-венгерски, беседа вполне удавалась. После того, как мне удалось выучить главное израильское выражение "беседер", я понял, что готов к новой жизни. А так как я располагал еще и первым томом словаря до буквы Мем, будущее представлялось мне безоблачным. Питание на корабле никак нельзя было назвать изобильным. Нам давали рыбу и черные маслины и только по праздникам мы получали рыбу и зеленые маслины. Не хлебом единым, говорил нам корабельный рав и пытался даже собирать среди нас пожертвования (юмор в том, что рав цитирует Новый завет - М.Б.). Жара досаждала нам еще в пути, пока нам не объяснили, что это всего навсего высокая влажность и мы сразу почувствовали облегчение. Разумеется, мы на всех языках, кроме иврита, продолжали проклинать Джойнт, виновный в этом жутком климате. Немного истерики не помешало нам в осуществлении массовой алии. Через два часа после прибытия на наш корабль поднялась удивительная личность из Сохнута и принесла нам свои поздравления. Мы спели Атикву (правда без слов) и сразу же набросились на новоприбывшего с вопросами "Где мы будем жить?" Часть из нас должна была обязательно остаться в Тель-Авиве, но некоторые была согласны даже на Рамат-Ган. - Сколько стоит квартира 4 на 3 метра с кухней, - орали мы? - Поздравляю с прибытием - отвечал сохнут овец. Да, жилье - это была проблема! Полмиллиона болим, прибывших в страну все вместе, как сговорились, нагло желали где-то жить. Мы закрывали своими телами все возможные дыры. В Петах Тикве олимовской семье сдали голубятню на столбе (без "ключевых") за 12 лир в месяц, из них две - за эксплуатацию лестницы. Кто-то ухитрился заранее купить лифт в какой-то гостинице и все завидовали удачливому дельцу - только приехал и вот тебе готовое жилье. Там даже все кнопки были еще целые. И очень удобно - выходишь на любом этаже, который тебе нужен. Передо мной было три возможности - поселиться в почти новом жестяном бараке вместе с семьей Салаха из Триполи и его 15 веселыми детьми, поселиться временно у тети - ее сосед по комнате получил инсульт и все равно возразить не сможет. Моим самым большим разочарованием в Израиле был дядя Яаков, на существовании которого строились мои надежды на будущее. В наших сионистских кругах о дяде ходили легенды. Говорили, что они прибыл в страну без ничего 30 лет назад, а теперь у него есть собственный велосипед. Рассказывали даже, что у него в квартире есть холодильник, впрочем в это я уже не верил. Выяснилось, что холодильник - это его работа - он зажигает лампочку при открывании дверцы. Я остановился на Салахе. А тем временем в гавани появился Рыжий, который ходил куда-то по своим делам и нас начали выпускать. На набережной поставили столик, и над ней с небес спустилась лампочка. За столом на ящике из-под апельсин сидел усталый пожилой человек, объяснявшийся на идиш. Мы стояли в очереди и были очень растроганы - как никак это наша первая очередь на родине! Через несколько часов настала и моя очередь. Чиновник взглянул на меня поверх потертых очков: - Имя? Я решил сказать все как есть, ничего не скрывая: - Кишонт Ференц. Чиновник рассердился: - Что из этого - фамилия? - Кишонт. - Кишон - промямлила власть и записала мое новое имя справа налево. - Не Кишон, Кишонт. - Кишон! Имя? - Ференц. Он посмотрел на меня и записал "Эфраим". - Не Эфраим! Ференц! - Такого не бывает. Следующий! В эту минуту мы с государством решили писать юморески вместе. После такого начала просто уже тяжело было остановиться.