Луис Ламур Дьявол с револьвером Перевод с английского А. В. Савинова ---------------------------------------------------------------- (с) А.В. Савинов, перевод Все права сохранены. Текст помещен в архив TarraNova с разрешения переводчика. Любое коммерческое использование данного текста без ведома и согласия переводчика запрещено. ---------------------------------------------------------------- Глава 1 Он ехал на юго-запад в начинающуюся пургу, а позади кто-то шел по его следу. Стоял жуткий холод. Он спустился с гребня холма под защиту оврага. На склонах холмов ветер вздымал сугробы. Низко нависло свинцово-серое, беспросветное небо. С каждой минутой становилось все холоднее, ветер пронизывал до костей. Кинг Мэбри был крупным, широкоплечим человеком с худощавым, волевым лицом. Он натянул черную, с низкой тульей шляпу на лоб и поднял воротник овчинной куртки. Гонимая ветром снежная крупа отскакивала от нее, как галька, брошенная человеческой рукой. Он выехал из Дедвуда в Шайенн два дня назад, а ближайшее жилье находилось милях в пятидесяти, на дилижансной станции Хэт-Крик. Ветер хлестал по открытым щекам. Мэбри глубоко затянулся сигаретой. У того, кто его преследовал, были те же проблемы: найти укрытие от холода и ветра или умереть. А ветер представлял собой сплошную стену несущегося снега, и наступающий вечер был наполнен его завываниями. В метелях в Дакоте и Вайоминге есть что-то яростное и жуткое, что-то зловещее в своей жестокости. И вот теперь метель накинулась на него, вышибая дух порывами ветра и царапая лицо когтями ледяной крошки. Кинг Мэбри опустил голову, чтобы спрятать лицо и дышал через рот. Каждый раз, когда он поднимал голову, ветер оглушал его и душил. Неожиданно они спустились на лед замерзшего ручья. Конь шел по брюхо в снегу и оступился, потому что потерял опору. Заставив вороного пройти через хрустящие, мерзлые кусты, он позволил ему соскользнуть по склону на дно. Здесь ветер чувствовался намного меньше. Узкий ручей был закрыт панцирем льда, однако высокие откосы берега и растущие по берегам деревья защищали от ветра. Он направился вниз по течению. Мороз крепчал. Когда Мэбри наткнулся на место, годное для ночевки, то обнаружил, что оно оказалось даже лучше, чем он ожидал. Здесь ручей, огибая скалистый берег, делал поворот и нанес на три огромных береговых валуна деревья, кусты и ветки. Ниже по течению открывался вход. Когда Мэбри расчистил его, то увидел перед собой пещеру пятнадцати футов в глубину и почти семи футов в высоту. Заведя в нее коня, Мэбри торопливо принялся за работу. Он срезал лапник и сплел из него щит, который будет защищать от ветра, причем его можно было переставить, если ветер сменит направление, и будет отражать тепло от костра в пещеру. Он разжег костер из коры, содранной с нижней части бревна, сухих листьев и тонких веточек. Затем он добавил ветки потолще, и костер запылал. В дровах здесь недостатка не было, тем не менее, Мэбри подтащил поближе несколько толстых ветвей и полусгнившее бревно. С трудом пробираясь через сугробы, он нарубил лапника для постели. Жар от костра и тепло от тела коня, сделают убежище достаточно удобным, чтобы, по крайней мере, пережить эту ночь. Он медленно протер коня, потом насыпал в торбу половину своего запаса овса и повесил ее на шею вороному. Огромные камни медленно нагревались, забирая тепло костра. Снаружи завывал ветер. Его мысли вернулись к преследовавшему его человеку. Каким-то образом тот узнал о деньгах, которые вез Мэбри. Несколько сотен долларов его собственных и тысяча долларов, которые надо вернуть владельцу ранчо в Шайенне. Вся штука заключалась в том, что если у тебя репутация ганфайтера, кто-то обязательно считает, что тебя можно купить для грязной работы. Вся штука в том, что в то время и в тех местах, где все мужчины носили оружие и иногда его использовали, Мэбри владел им слишком хорошо. Он не думал над этим до того яркого солнечного утра, когда они с Бентом Форрестом с ранчо "Экс-Ай-Ти" въехали в небольшую долину. Два скотокрада уложили на землю бычка и готовились поставить ему свое клеймо. Скотокрады увидели их первыми, и один из них уже поднимал револьвер, когда Мэбри выхватил свой. Тогда ему исполнилось шестнадцать, и никто из ковбоев на ранчо не знал о нем ничего, кроме того, что он много работает и мало разговаривает. Через секунду они узнали кое-что еще. Бент Форрест неплохо обращался с оружием, но в то утро оба преступника упали в предсмертных конвульсиях прежде чем он успел коснуться рукоятки револьвера. - Ты когда-нибудь убивал людей? - Нет. Они сидели на лошадях в лучах утреннего солнца, а рядом трещал костер, на котором скотокрады накаливали клейма, и беспомощно бился в путах бычок. На земле лежали два вора, револьверы их были отброшены в сторону, как это случается в тот последний момент, когда неожиданно приходит смерть. - Успокойся, малыш. Ты хорошо стреляешь. Может, лучше всех, кого я знаю. Кинг Мэбри посмотрел на лежащих на земле, убитых им людей. Ветер шевелил концы платка, повязанного на шее у одного из них. Мэбри чувствовал себя одиноким и потерянным, ему было плохо. - В такой стычке или они нас прикончили бы, или мы их. Мы ничего никому не расскажем, малыш. Затем однажды вечером в салуне Форрест, похваляясь, рассказал про этот случай. Он знал, что репутация ганфайтера может сделать с человеком, но он выпил и похвалился. Крутой ковбой с Пекоса начал охотиться за юношей, чтобы доказать, что Форрест врет. Крутого ковбоя похоронили на продуваемой всеми ветрами вершине холма возле старой Таскосы, где он упокоился рядом с Фрэнком Вэлли и ребятами, которые погибли во время Великой битвы. А Кинг Мэбри стал бродягой. Форт Стоктон, Лампасас, Мобити, Увальде. Большая излучина Рио Гранде, Эль Пасо, Линколь, Симаррон. На север и на запад, сопровождая стада, перегоняемые в Канзас, Небраску и Вайоминг. Время от времени ему приходилось пользоваться револьвером... Он проснулся с первыми холодными лучами солнца. Он выпрыгнул из одеял и разворошил остатки костра. Мэбри подбросил листьев, сухой коры, немного сухого лапника, и, трясясь от холода, забрался обратно в одеяла. Стоял сильный мороз. Он знал это по свисту ветра, по тому, как трещали промерзшие ветки, по резкому, чистому воздуху. После нескончаемого ожидания поднялась тонкая струйка дыма, появился крохотный язычок пламени, а затем жарко вспыхнули сосновые иголки. Мэбри высунул из-под одеял руку и подбросил в огонь веток. Когда Мэбри почувствовал, что в убежище стало теплее, он встал и быстро оделся. Он вынул из кобуры один револьвер, проверил его и засунул за пояс. Дружески шлепнув вороного по крупу, он прошел мимо коня, остановился у входа рядом с защищавшим его от ветра щитом, и выглянул наружу. Он стоял лицом по течению ручья. Иногда в завесе падающего или срывающегося с сугробов снега появлялись прорехи, и тогда он мог видеть ярдов за тридцать, до конца поворота. Снежинки мокрыми пальцами касались его щек. Он сузил глаза, рассматривая лежащую впереди местность. Мэбри не был доверчивым человеком. Жизнь учила Мэбри не доверять и всегда быть настороже. В трудные годы, последовавшие за тем утром на ранчо "Экс-Ай-Ти" он хорошо познал этот урок и достался он ему нелегко. Его глаза остановились на группе деревьев, вокруг которых бежал ручей. Он долго изучал их, хотел было шагнуть вперед, но остановился. Мабри не знал, что заставило его заколебаться. Порыв ветра поднял вверх снег и хлестнул его по лицу, затрудняя дыхание. Мэбри всегда полагался на подсознание, оно его еще не подводило. Мэбри стоял, не шевелясь. Снаружи его нельзя было заметить. Еще шаг, и он четко выделялся бы на фоне белого снега. Когда охотник идет по лесу, он слышит множество звуков, но стоит зайцу зашевелиться в кустах, и он сразу распознает этот шум. На широких равнинах или в пустыне полет стервятника остается незамеченным, потому что стервятник - это часть ландшафта. Заросли кактусов принимают самые причудливые формы, но проезжающий через них всадник будет заметен. Охотник и жертва... Они сродни. Их чувства обострены до предела, они прислушиваются к одним и тем же звукам. Тень, лежащая там, где ее быть не должно, отблеск солнца на металлическом предмете, поскрипывание кожи - все это может служить предостережением. К этим и еще тысяче признаков прислушиваются и приглядываются охотник и жертва. Часто предупреждение даже не осознается разумом, его посылает подсознание. И Кинг Мэбри ждал следующего разрыва в пелене падающего снега. Он научился доверять своим инстинктам. Внимание может вовремя не отреагировать на угрозу, разум может ошибиться, но инстинкты первыми родились у человека и последними умрут. Кругом лежала нетронутая снежная целина. Не было видно никаких следов. На повороте ручья деревья росли густо, их ветки переплелись и смешались с более темными лапами сосен. На них лежал тяжелый слой снега. Мэбри скрутил сигарету и закурил. Что-то в этих деревьях было не так, и он не собирался двинуться с места, пока не узнает что именно. Ему приходилось встречаться с безрассудными людьми, людьми, которые хотели показаться дерзкими и бесстрашными, которые рисковали зря, чтобы показать свою, как они считали, храбрость. Он помогал хоронить их. Он играл в игру, где на карту была поставлена жизнь. Но жизнь у него была одна. Его взгляд вернулся к деревьям. Мэбри засунул правую руку за пазуху, чтобы отогреть пальцы. Если рука замерзнет, она будет плохо слушаться, можно даже уронить револьвер. Затем он увидел то, о чем знало его подсознание: темное пятно на верхушках деревьев. Маленькая вещь, простая вещь, однако от нее зависела человеческая жизнь. На ветвях выделялось место, где снега не было. Кто-то развел под ним костер. Поднимающееся вверх тепло растопило в этом месте снежное покрывало деревьев. И все это в тридцати ярдах, но зная теперь, где искать опасность, Мэбри нашел ее. Снежный сугроб над кучей плавника. Не такая большая и не такая внушительная куча, как у него, но достаточное, чтобы спрятаться там с винтовкой и в относительном тепле ждать, пока выйдет Мэбри и всадить в него пулю. У Мэбри было одно преимущество. Преследователь не подозревал, что его местонахождение известно. Спрятавшись за щитом, защищавшим от ветра, Мэбри особенно тщательно продумал ситуацию. Неизвестный наблюдатель лежал на земле, и это уменьшало его угол обстрела. Этот человек не видел ничего, что двигалось в трех футах от поверхности и ниже, если только ему не вздумается встать, а снежный покров на дне ручья высотой как раз был фута три. Встав на колени, Мэбри начал копать снег, стараясь работать там, где его не увидит наблюдатель. Он работал медленно. При такой температуре пот может убить человека, потому что когда он бросит работу, мокрая внутри одежда быстро покроется коркой льда, и тогда смерти не избежать. Поперек течения ручья, под углом к течению лежало громадное бревно - покрытое снегом упавшее дерево, вывернутые корни которого выходили во фланг притаившемуся в засаде человеку. Мэбри начал копать к дереву, затем пополз вдоль него. Добравшись до корней, он встал. Спрятавшись за стеной вырванных корней и промерзшей земли, Мэбри взглянул на укрытие наблюдателя, но вначале ничего не заметил. На лицо упала мокрая, холодная снежинка. Мэбри отряхнул куртку. Порыв ветра разметал сугроб, пронеся по воздуху плотную снежную массу, потом затих. Сегодня ветер был слабее, чем вчера. Громко треснула от мороза ветка. Не слышалось никаких других звуков, кроме шума ветра. От его костра поднимался дым, а в убежище наблюдателя вилась тонкая струйка дыма от умирающего костра. Мэбри держал правую руку за пазухой, ближе к рукоятке револьвера. От человека, залегшего в засаде его отделяло сорок ярдов. В Мэбри накапливался гнев. Ему не нравилось, когда на него охотятся. Кем бы ни был наблюдатель, он рассчитывал на хладнокровное убийство в спину. Лицо Мэбри, потемневшее под солнцем и ветрами, стало твердым и суровым. Это было спокойное, отчужденное лицо - лицо охотника. Он не хотел убивать и в то же время не хотел умирать. А этот человек, выбрав жертву, лежал в засаде. Однако он не знал, на кого охотится. Он искал жирного кота, а нарвался на тигра. Подул ветер. В убежище наблюдателя Мэбри почудилось едва заметное движение. Мэбри замерз и знал, что не сможет долго обходиться без костра. Пришло время решать. Он был рожден для оружия. Он жил с оружием. Вероятно, в один прекрасный день он умрет от оружия. Он не выбирал себе дорогу по жизни, но это была его дорога, и жил он среди людей, которые другой дороги не знали. Сейчас Мэбри мог не спешить. Он знал, что ждало его впереди, знал, что должен делать. За ним и раньше охотились: индейцы кайова, команчи, сиу и апачи. За ним охотились и белые. Он вынул руку из-за пазухи, свернул сигарету и закурил. После первой затяжки он покосился сквозь выпущенный дым на убежище в деревьях. Огнем сигареты он согрел руку, которая стала понемногу замерзать. Он не видел, в кого стрелять, он вообще не видел ничего подозрительного. Человеку в убежище было тепло, а он замерзал. Не имело смысла ждать дальше. Над убежищем нависла тяжелая ветка сосны с грузом снега; немного в стороне от костра... но достаточно близко. Мэбри вынул револьвер, попробовал, как он лежит в руке, определил расстояние и выстрелил. Подрезанная пулей ветка сломалась, и снег упал частью мимо убежища, а частью прямо в убежище, и, возможно, попал на костер. Звук выстрела звонко отразился от откосов, и снова наступила тишина. Ноги Мэбри превратились в ледышки. Холод стал проникать внутрь. Он засунул руку с револьвером обратно за пазуху и увидел, что небольшое, но густое облако дыма поднимается от костра. Спрятавшийся тоже остался без тепла. Толстая шапка снега с ветки сделала то, на что Мэбри и надеялся, и теперь наблюдатель должен лежать в снегу, медленно умирая от холода, либо он должен выйти. Однако Мэбри тоже замерз, а у прятавшегося человека была хотя бы защита от ветра. Он насторожился, заметив небольшое движение в убежище, но никто не появился. Само убежище представляло собой лишь укрытие от ветра. Там даже не было места для запаса дров, едва-едва помещались человек и костер. На морозе трещали ветки. В верхушках деревьев стонал ветер. Его порывы взметали снег, переносили его к руслу ручья, где он медленно опускался на лед. Ветер утихал. Метель кончалась. Но Мэбри не хотел, чтобы за ним следили, когда он снова отправится в путь. Он быстро перебежал и спрятался за деревом. Теперь от убежища прятавшегося человека его отделяло не более двадцати ярдов, и ему стала видна темная дыра в сугробе, в которую заполз наблюдатель. Этот человек ждал в засаде, чтобы убить его. Он преследовал его два дня, а может быть и дольше. - Выходи. Мэбри говорил негромко, но в спокойном воздухе звуки слышны хорошо. - Выходи с поднятыми руками или начинай стрелять. Молчание... А затем человек буквально выпрыгнул из убежища с винтовкой в руке. Он слышал голос Мэбри и знал, где искать, однако мгновение, в течение которого он высматривал жертву среди деревьев, оказался решающим. Однако в последнюю секунду Мэбри выстрели выше, чем намеревался. Его пуля, ударив человека в плечо, развернула его. Винтовка упала, и раненый, повалившись на колени, схватился за плечо. Потом упал, потянувшись к винтовке. Кинг Мэбри, готовый выстрелить, подбросил револьвер на ладони и подошел поближе. Он называл себя дураком за то, что не стрелял на поражение, однако в тот момент, когда он увидел лицо человека, он понял, что тот не ганфайтер. А зачем зря убивать, пусть даже койота? Когда-нибудь из-за этого меня похоронят, с усмешкой подумал он. Раненый упал напротив входа в свое убежище, которое представляло собой лишь пустое пространство под корнями огромного дерева. На снегу алела кровь, она заливала плечо и грудь человека. Он с ненавистью уставился на Мэбри. Это был мужчина с ввалившимися щеками, ястребиными чертами и болезненным цветом лица. Сейчас это лицо выражало испуг. Мэбри видел его впервые в жизни. - Ты... ты так и собираешься стоять там? - Почему бы нет? - холодно спросил Мэбри. - Я за тобой не охотился. - Чтоб ты сдох! Чтоб ты тяжело сдох! - Сдохну, - сказал Мэбри. - Вот уже несколько лет, как я этого жду. Кто тебя натравил? - С какой стати я тебе должен говорить? - насмешливо усмехнулся человек. - Ты можешь мне сказать, - Мэбри говорил спокойно и бесстрастно, - или умереть здесь, в снегу. Раненый неохотно сказал:- Это Хантер. Если ты не взялся за предложенную работу, ты должен умереть. Мэбри знал, что это правда. С той самой минуты, когда он приехал в Дедвуд и понял, почему его нанимают на работу, ему следовало ожидать именно этого. Старик Хантер не мог себе позволить оставить его в живых. Ни один человек не мог при таком холоде потерять столько крови и продержаться хотя бы сутки без ухода. Если он оставит здесь этого человека, то тот умрет. Встав на колени, Мэбри потянулся к его плечу. Человек попытался выхватить у него револьвер из-за пояса. Мэбри сильно ударил его кулаком, затем кое-как перетянул рану, собрал оружие и направился к своему убежищу. Он хотел остаться здесь еще на одну ночь, однако метель утихала, к тому же он не мог оставить человека умирать. Он скатал одеяла, оседлал вороного и допил кофе. Забравшись в седло, он подъехал к тому месту, где лежал человек. Тот хотя и был в сознании, но выглядел плохо. - Где твой конь? Слишком обисслиенный, чтобы затевать драку, человек прошептал ответ. Мэбри подъехал к глинистому берегу, скрытому за деревьями, где обнаружил заезженного гнедого, скорее мертвого, чем живого. После того, как Мэбри очистил гнедого от снега и чуть оживил его, протерев пучком желтой, сухой травы, он оседлал коня. Когда Мэбри вернулся к убежищу раненого, он поднял его и потряс. - Забирайся на коня, - сказал он. - Мы едем в Хэт-Крик. Сделаешь одно неверное движение, и я пулей вышибу тебя из седла. Он взял одеяла и накинул их на плечи раненого, чтобы сохранить тепло тела. Сегодня ночью будет холодно, но если повезет, они доедут до дилижансной станции Хэт-Крик. Ветер загибал поля его шляпы, по тропе мчался снег. Он пустил вороного рысью. Земля вокруг лежала белая и неподвижная. Вдалеке виднелась темная полоска деревьев, протянувшаяся вдоль другого ручья. Он ни о чем не думал, и только изредка рывок коня, идущего в поводу, напоминал ему о едущем позади человеке. Это была суровая земля, и выживали в ней крепкие люди. Глава 2 Кинг Мабри подъехал к дилижансной станции Хэт-Крик в последнем часу мучительно холодного дня. Он натянул поводья под тополем с облетевшими листьями, чьи голые ветви трещали от мороза. Дыхание туманило воздух облачками пара, и пока Мабри осматривался, его пальцы машинально отковыривали тонкие льдинки с шарфа. Он всегда был осторожным человеком и никогда не приближался к незнакомому месту, не оценив ситуацию. Следов не было, кроме тех, что вели от станции к амбару. Ничто не двигалось вокруг, только медленно поднимался дым из трубы. Неожиданным было только одно: рядом с амбаром стояли два больших деревянных фургона. На заиндевевших бортах виднелись яркие буквы, но какие именно, он с такого расстояния не разобрал. Когда Мабри подъезжал к станции, никто не вышел навстречу. Не открылась ни одна дверь. Станция показалась ему негостеприимной. Все замерло на жгучем вечернем морозе, в незнакомом, холодном воздухе застыл даже поднимающийся дым. Станция Хэт Крик была построена солдатами, посланными, чтобы построить пограничные укрепления на ручье Хэт Крик в Небраске. Не зная местность, они пересекли Небраску, вошли в Вайоминг и поставили их на ручье Сейдж Крик. Когда армия ушла из этих мест, здесь разместилась дилижансная станция на дороге из Шайенна в Блэк Хиллз и почтовая служба. С самого начала ее история была жестокой и кровавой. Мабри знал все рассказы о станции. Они путешествуют по своим собственным тропам, как и всякие другие рассказы, - от костра к карточному столику, от ковбойского барака к фургону-кухне на перегоне стада. Именно в Хэт Крик "Заика" Браун, работающий на дилижансную компанию, занял второе место в поединке с "Хурмой" Биллом; спор произошел из-за краденых лошадей. Бруна похоронили. Караван грузовых фургонов, направлявшихся в Блэк-Хиллз был атакован недалеко от станции несколькими сотнями индейцев и спасен только прибытием регулярной кавалерии из Рохайд-Баттс. Возле места, известного в округе как "Бандитское гнездо", в нескольких милях от станции, произошло несколько ограблений, и недалеко отсюда Бун Мэй, охранник дилижанса, убил преступника. Станция Хэт Крик была удобной промежуточной остановкой на дороге из Шайенна в Блэк-Хиллз, и в то или иное время здесь останавливалось большинство известных людей и ганфайтеров Запада. Именно здесь "Неудачницу" Джейн выгнали с правительственной службы за пьянство. И здесь в разное время останавливались такие люди, как "Дикий" Билл Хайкок, Уайатт Эрп, Сэм Басс, Скотт Дэйвис, Сет Буллок, "Носатый" Джордж и "Хромой" Брэдли. Короче, постоянными посетителями станции Хэт Крик были люди крутые. Сделав небольшой крюк, Мабри подъехал к дверям амбара, спешился, открыл замок и, широко распахнув дверь, загнал лошадей впереди себя. Затем он закрыл дверь и надежно ее запер. Он стоял за своим конем, пока глаза не привыкли к полутьме просторного помещения, и, высмотрев свободный денник, он расседлал вороного. Затем Мабри отвязал раненого от седла из оленей кожи и помог ему спешиться. Человек ослабел настолько, что едва удержался на ногах. - Идти можешь? Человек сердито взглянул на него. - Могу. - Тогда свободен. Если еще раз окажешься на моей тропе, я буду стрелять наверняка. Человек повернулся и, пошатываясь, пошел к двери. Там он чуть не упал, но вовремя ухватился за дверь и остался стоять. Затем он распахнул ее и вышел на улицу, в снег. Мабри повернулся к своему коню и тщательно, неторопливо обтер его. Где-то закрылась дверь. Мабри услышал, что по широкому проходу между двумя рядами денников идет человек. Конюх оказался высоким, чисто выбритым человеком с необычно маленьким и очень круглым лицом. Он остановился, всматриваясь в темноту денника, где работал Мабри. - Издалека? - Нет. Конюх в нерешительности пыхнул трубкой. Раньше он никогда не видел этого человека, а задавать вопросы считалось плохим тоном, однако конюха одолевало любопытство... и он знал этого заезженного гнедого. Он показал на коня. - Здорово ему досталось. - Меньше, чем хозяину. Конюх вспомнил, что Гриффин считался в некоторых кругах крутым парнем. Наверное, попал не в то общество, подумал он. - У него есть друзья. - Ты? - Да что ты! Я всего лишь конюх. Просто знаю Пита, как и большинство здесь. Мабри снял шарф, повязанный поверх шляпы и меховая куртка распахнулась. Конюх заметил револьверы. - Хотелось бы мне знать, что случилось. Мабри поднял винтовку и седельные сумки левой рукой. Он сделал едва заметный жест – такой, что конюх засомневался, был ли жест вообще, но потом решил не сомневаться и направился к двери впереди Мабри. Когда они подошли к ней, Мабри сказал: - Он готовил мне засаду. Конюх давно подозревал, что Гриффин был из той самой банды. Собственно, он знал это, не имея ни единого доказательства. Значит, Гриффин устроил засаду не тому человеку. Мабри вышел на мороз. Термометр рядом с дверью показывал тридцать градусов ниже нуля. - Здесь человек по имени Бентон. Он и еще Джо Носс. Они друзья с Питом Гриффином. - Спасибо. Снег скрипел под сапогами, пока они шли к станции и отпирали дверь. Мабри открыл ее и вошел в теплую, наполненную табачным дымом комнату. Запах дешевого табака смешивался с запахом сохнущей шерсти, шарканье ног - с шелестом карт. Чугунная печка дышала жаром, За столом пятеро играли в покер, за игрой наблюдали несколько человек. Все сидящие за столом сняли куртки, оставшись в шерстяных рубашках, поверх которых протянулись подтяжки. Из соседней комнаты слышался звон тарелок, а слева от бара Мабри заметил еще одну дверь. Он некоторое время стоял, изучая присутствующих. Под распахнутой курткой виднелись револьверы, на правой руке не было перчатки. Кто-то кашлянул, кто-то другой сказал: - Я возьму три карты. Стучали фишки, шаркали ноги. У бара в одиночестве сидел человек в суконном пальто, зауженное в талии, с широким меховым воротником. На голове у него была круглая меховая шапка-ушанка. Он с нескрываемым любопытством взглянул на Мабри. Кинг Мабри не заметил в комнате ни одного знакомого лица, кроме бармена, когда тот обернулся. Мабри подошел к бару и положил седельные сумки на стойку, прислонив винчестер к бару. Лицо бармена раскраснелось. Он быстро и с чувством вины оглядел комнату, затем коснулся губ кончиком языка. Он был явно взволнован и обеспокоен. - Привет, Кинг. Я... Что-то, похожее на веселое удивление, промелькнуло на лице Мабри. Он хмуро уставился на бармена. - Мне знакомо ваше лицо, но... Забыл как вас зовут. - Уилльямс. - Бармен быстро проговорил бармен с явным облегчением. - Билл Уилльямс. - Ну конечно. Извините, что вылетело из головы. Бармен нырнул под стойку и появился с квадратной, запыленной бутылкой. - Немного ирландского. За счет заведения. Мабри без слов принял бутылку и налил виски в стакан, затем приподнял его, рассматривая на свет янтарную жидкость. - У ирландского виски вкус ирландских торфяных лугов. Мабри коротко глянул на человека в пальто с меховым воротником и подтолкнул к нему бутылку. - Меня зовут Хили. Том Хили из "Путешествующего шоу Хили". - Он поднял свое виски, как драгоценность, осторожно держа в руке стакан. - Лучшее, что мне здесь предложили, было бочковое виски. Они выпили и поставили стаканы на стойку. Мабри, не поворачивая головы, одними глазами обежал комнату, проверяя, не готовят ли ему какую-нибудь неприятность. Остаться в живых можно, только зная, чего ожидать и откуда. Возле карточного стола стоял один человек с длинным узким лицом и глазами, наполненными скрытой злостью, а рядом с ним другой, с обвисшими щеками и бегающими глазками. Человек в пальто с меховым воротником бросил на стойку золотую монету и налил по новой порции виски. В случайной мгновенной тишине звук падающей монеты раздался громко и ясно. Многие обернулись, задержав взгляд на монете, потом переведя его на Хили. Лицо человека с восточного побережья, типичный неженка с востока. А затем, вполне естественно, они посмотрели на Мабри и не отводили глаз, как ему показалось, немного дольше, чем надо. - Полегче с золотом, мистер. - Мабри поднял свой стакан. - Возможно половина из сидящих здесь вам за него глотку перережет. Улыбка Хили была дружелюбной и одновременно слегка насмешливой. - Я хоть и зеленый новичок на Западе, но не такой уж зеленый, как кажется, дружище. Даже если я ирландец. Мабри выпил свое виски. - В этих краях ты сам ухаживаешь за своими лошадьми, - сказал он и резко отвернулся. Он взял винтовку и седельные сумки и направился к соседней двери, но чуть было не споткнулся и остановился, потому что в комнату вошла девушка. Она шла быстро и решительно, но когда их глаза встретились, тоже замедлила шаг. Затем очнулась и так же решительно прошла мимо него, оставив воспоминание о золотисто-рыжих волосах и сером дорожном платье, какие он не видел со времени пребывания в Ричмонде. Он открыл дверь и вышел в находящийся за нею коридор. Без печки здесь было намного холоднее. На одну сторону коридора выходили четыре двери. Они, как он предположил, вели в отдельные комнаты. На левой стороне была только одна дверь, которую он открыл. За ней находилась длинная комната с рядами нар, по три в высоту. В этой комнате одновременно поместились бы человек тридцать. Выбрав пустую лежанку возле двери, он убрал свои вещи. Мабри снял куртку, потом оружейный пояс с револьвером. Второй револьвер остался за ремнем. Девушка из города... должно быть, из шоу Хили. Ее взгляд был ясным и чистым. Не смелым, но уверенным. Она была настоящей женщиной. И леди. Не его это дело. Мабри подумал о людях в комнате. У него был опыт в подобных делах и он знал, что произойдет. Минут через тридцать или даже меньше друзья Гриффина узнают, что он приехал и при каких обстоятельствах. Что будет потом, зависит от того, на что они готовы пойти ради друга. Не на многое... если только это не послужит их собственным интересам или один из них не гонится за репутацией крутого ганфайтера. Или если человек с узким лицом - не друг Гриффина. Этот пойдет на все. Даже на убийство. Если к рассвету распогодится, надо двигаться дальше. Он вынул из-за пояса револьвер и крутанул барабан. Надежное, прекрасно сделанное оружие. Мабри снова засунул его за пояс и вернулся в комнату с печкой. - Как насчет того, чтобы поесть? Уилльямс махнул головой в сторону открытой двери, откуда слышался стук тарелок. - Мясо с бобами, может быть, еще что-нибудь. У нас лучший повар по эту сторону от ранчо "Ай-Икс-Эль" в Дедвуде. Мабри обогнул бар и вошел в длинную комнату с двумя столами, поставленными в ряд. По обе стороны стояли скамьи. В дальнем конце стола, возле камина сидел Хили с девушкой и крупным мужчиной, которого Мабри еще не видел. Это был человек с широким лицом и сердечностью, которая сразу настроила Мабри против него. Он был одет лучше, чем большинство людей в соседней комнате, и курил черную, толстую сигару. - Придется нелегко, это верно. Но мы можем это сделать. Говорил крупный мужчина. Он посмотрел на Мабри, который накладывал себе еду, из мисок, которые поставил перед ним человек в поварском переднике. Мужчина с сигарой понизил голос, но тем не менее говорил достаточно громко, чтобы Мабри мог услышать. - Отсюда на запад, в сторону Уинд-Ривер. Затем на север. На ручье Биг-Хорн всегда найдутся дрова для костра. - Как насчет индейцев? Крупный мужчина помахал сигарой. - Нет проблем. В тех краях живут в основном шошоны, а они - дружественное племя. Хили ничего не ответил, но взглянул на Мабри, который молча ел. Хили, казалось, хотел что-то сказать, но потом передумал. Девушка дважды посмотрела на Мабри, и он почувствовал ее взгляды. Этот парень с сигарой был либо дурак, либо лжец. Путешествие по долине Уинд-Ривер было тяжелым в любое время года, но идти туда в разгар зимы означало напрашиваться на крупные неприятности. К тому же с двумя тяжелыми фургонами. Что же касалось индейцев, то шошоны действительно были дружественным племенем, но там же бродили оставшихся в живых после битвы с генералом Кастером индейцы сиу, бежавшие в труднодоступные места и отказавшиеся вернуться в резервацию. Только на последней неделе были убиты два траппера из Спеарфиш, их компаньоны нашли два тела и множество следов индейцев. Компаньоны тут же со всех ног бросились в Дедвуд, и история разнеслась по городу до того, как Мабри выехал в Шайен. Мабри сам разговаривал с трапперами, и даже купил у них вороного. - Со мной будут два моих человека, - сказал крупный мужчина. - Это значит, что нас будет четверо плюс три женщины. Три женщины... А у этих бежавших сиу нет жен. Он налил себе кофе и поставил кофейник на стол. Девушка оглянулась, и на секунду их глаза встретились. Затем она отвернулась. - Пересаживайся к нам, друг, - предложил Хили. - Спасибо, - сказал Мабри, - мне не хочется вам мешать. Было очевидно, что крупному мужчине приглашение не понравилось. Он раздраженно и сердито заерзал на скамье. - Мы планируем путешествие, - сказал Хили. - Вы могли бы помочь. Мабри согласился только потому, что заметил раздражение человека с сигарой, иначе он остался бы на своем месте. Он передвинул тарелки с едой и кофе и сел напротив крупного мужчины и девушки. - Кинг, - сказал Хили, - познакомьтесь с Дженис Райан. Она из моего шоу. А это Энди Баркер, который согласился довести нас до Олдер-Галч. - В такую погоду? Лицо Баркера стало сердитым. - Я предупредил их, что будет нелегко, но я знаю эту дорогу. - Он заколебался, потом все-таки решился: - А вы? - Нет. Баркер с облегчением вздохнул. - Тогда, боюсь, вы нам не поможете, - сказал он резко, - но все равно спасибо. - По этой тропе я не ездил, но был на множестве других и в плохую погоду тоже. Баркер, не обращая внимания на Мабри, стряхнул пепел с сигары. - Вот так. Мы отправимся, как только позволит погода. - Вы неправильно сосчитали, - сказал Хили. - С нами будет еще один человек. Баркер быстро взглянул на Мабри. - Вы? - Идея его явно не прельщала. - Нет, - сказал Хили, - хотя нам хотелось бы, чтобы он был с нами. Я имею в виду еще одного человека из нашей труппы, Дока Гилфорда. - О!.. Хорошо... Мабри попробовал кофе, он оказался горячим и крепким. В комнате было очень тихо. В очаге затрещало пламя, затем вновь умолкло. Баркер затянулся сигарой; похоже, он хотел уйти, но медлил, потому что боялся оставить своих подопечных наедине с Мабри. "Или у тебя разыгралось воображение? " - спросил себя Мабри. Может быть, на него влияло подсознательное недоверие к этому человеку? Мабри понравился кофе. Он совсем согрелся. Ему понравилось сидеть за столом напротив Дженис Райан и чувствовать ее откровенное любопытство. - Такое путешествие займет много времени, - решил заговорить Мабри. - Лучше прихватите с собой побольше припасов и нескольких сменных лошадей. - Если нам будет нужен ваш совет, - сказал Баркер, - мы его попросим. Кинг Мабри поднял глаза. Он долго смотрел на Баркера, затем сказал: - Меня попросили, - напомнил он. - Хили попросил. - Он показал на Хили. - Или у вас есть причины, чтобы он не получал советы от других? Баркер уставился на него, сжав губы. Он собирался что-то сказать, когда в комнату вошел Уилльямс. - Мабри, - быстро произнес он тихим голосом, - осторожней. Вас ждут неприятности. - Спасибо. Он заметил, что при упоминании его имени Баркер вздрогнул и слегка побледнел. Неприятности могли означать, что друзья Гриффина собираются что-то предпринять. Баркеру это все равно, но, судя по его реакции, имя Мабри действительно оказалось для него неприятной неожиданностью. - Кинг... Кинг Мабри. - Да, меня так зовут. Баркер с усилием улыбнулся. - Хили, - сказал он, - когда вы представляете человека, надо называть его полное имя. Это может иметь большое значение. - Бармен назвал его Кингом, вот и все. - Неужели это так важно? - спросила Дженис. - В данном случае, да. - Баркер подбирал слова с осторожностью, тем не менее, сказал все, что хотел сказать, и это прозвучало как предостережение. - Кинг Мабри - известное имя. Говорят, он убил пятнадцать человек. Глаза Мабри стали холодными. Он, не отрывая глаз смотрел на Баркера. - Не пятнадцать, Баркер. Только одиннадцать... не считая индейцев. Баркер встал, едва заметно улыбаясь, явно чувствуя, что последнее слово осталось за ним. Однако, когда он поворачивался, чтобы уйти, заговорил Кинг Мабри. Еще одно, Баркер. Все одиннадцать были вооружены и стояли ко мне лицом. Он произнес это, не думая; слова пришли словно ниоткуда. Баркер застыл, и во взгляде, который он бросил через плечо, читалась злоба. И одновременно в нем было испуганное любопытство. Глядя ему вслед, Мабри успел заметить эту последнюю реакцию. "Когда-то он застрелил человека в спину, - сказал себе Мабри, - либо его в этом обвиняли." Это стоило запомнить. И не следовало недооценивать Баркера как противника. Этот рослый и крупный мужчина был достаточно самоуверен, вероятно у него есть победы. Он не дурак. Он хитрый, жесткий и опасный человек. После ухода Энди Баркера в комнате воцарилось неловкое молчание. Мабри допил кофе и снова наполнил чашку. - Не мое это дело, - сказал он, - но я бы подумал насчет этого путешествия. У вас будут неприятности. Хили покрутил свою чашку на блюдце и промолчал. Дженис Райан хотела было что-то сказать, но передумала. В комнате повисла напряженная тишина, а затем скрипнула половица и, когда они оглянулись, то увидели, что в дверях стоит человек. Это был высокий, немного сутулый мужчина с худощавым, острым лицом, кобура у него была подвязана на бедре. Но Кинг Мабри знал людей такого типа и знал, чего от них можно ожидать. - Лучше уходите, - тихо сказал он, - это настоящие неприятности. Со стрельбой. Глава 3 Никто не двинулся. Человек в дверях посмотрел на Мабри, затем сделал шаг в комнату. Он остановился правым боком к ним. Лицом он походил на волка. Мэбри видел, что этот человек настроен убивать, это был один из наблюдавших за карточной игрой в первой комнате. - Ты привез Пита Гриффина? Мэбри сидел правым боком к двери. Перед ним стояла свеженалитая чашка кофе. Он медленно просчитал про себя до пяти, затем ответил: - Я его привез. - Где сейчас Пит? Человек, не отрывая глаз от Мэбри, сделал еще один шаг в комнату. - Я спросил, где Пит? - Слышал. - Мэбри взглянул на него. - Если он тебе нужен, ищи его сам. В комнату вошел второй и сразу же отошел как можно дальше от первого. Этот не хотел неприятностей. - Бент? Бентон не обратил на него внимания. Он вошел сюда, настроенный на убийство, на скорый взрыв гнева, затем стрельбу. Однако отношение Мэбри не давало ему возможности придраться к чему-либо. Мабри взял чашку, зажав ее в ладонях. Бентон напрягся; Мэбри мог плеснуть на него горячим кофе. Он немного отодвинулся. Хили переводил взгляд с Мэбри на Бентона, кажется, впервые осознав, что ситуация действительно опасна. На его лбу появились капельки пота, губы сжались. В комнате была только одна дверь, но перед ней стоял Бентон. Дженис Райан сидела тихо, все ее внимание было сосредоточено на Мэбри. - Бент? Бентон отвлекся и слегка повернул голову. - Заткнись! Внезапно осознав свою ошибку, он рывком повернулся обратно к Мэбри, но тот, похоже, забыл даже о его присутствии. Мэбри отпил кофе. Затем, поставив чашку на стол, он выудил из кармана рубашки табак и бумагу и начал сворачивать сигарету. - Бент, - не отставал второй, - не сейчас. Это не то место. Бентон и сам был не слишком уверен в своих действиях. Отказ Мэбри принять вызов на поединок озадачил его. А вынуть револьвер и застрелить человека в присутствии свидетелей, когда тот явно вел себя мирно, он не осмеливался. Тем более, когда этот человек, насколько мог видеть Бентон, был даже без оружия. Тем не менее, он не видел для себя иного выхода, кроме продолжения. Он в нерешительности помолчал, затем повторил: - Я хочу знать, где Гриффин! Мэбри чиркнул спичкой и прикурил. Бентон покраснел. Он считал себя ганфайтером и привык к тому, что окружающие разделяли его мнение. Однако Мэбри, казалось, даже не принимал его всерьез. - Клянусь Богом! - Он в сердцах сделал еще один шаг. - Если ты убил Пита... Мэбри посмотрел на него. - Почему бы тебе не убраться отсюда? Он произнес это скучающим, немного нетерпеливым тоном. Негодование Бентона переросло во вспышку гнева, и его правая рука упала на кобуру. Как только Бентон начал движение, Мэбри правой рукой перехватил запястье Бентона и рванул его вперед так, что тот потерял равновесие. И тут же Мэбри перекинул обе ноги через скамейку и, прежде чем Бентон сообразил, что к чему, ударил ими. Ганфайтера отбросило к стене, но он попытался повернуться и выхватить револьвер. Однако в то время как он поворачивался, Мэбри с разворота нанес сильный удар правой в подбородок, затем левой снизу в живот. Удар пришелся в солнечное сплетение, и Бентон дернулся, открыв рот, тщетно пытаясь восстановить дыхание. Мэбри врезал ему с правой, затем с левой, после чего ганфайтера опять отбросило к стене, и снова с правой. Голова Ганфайтера ударилась о стену, и он сполз на пол. Кинг Мэбри повернулся ко второму человеку. - Ты, должно быть, Джо Носс. Ты сказал, что здесь не место для поединков, поэтому проваливай в другое место. Только забери его с собой. А когда побледневший Носс нагнулся, чтобы поднять Бентона, Мэбри добавил: - И вы оба больше не попадайтесь мне на глаза. Он сел и взял свою сигарету. Он глубоко затянулся и, поймав взгляд Дженис, сказал: - Если это кажется вам слишком жестоким, лучше уезжайте домой. Это ерунда по сравнению с тем, что вы увидите по дороге в Олдер-Галч. - Я ничего не говорила, - сказала она. - Я и слова не произнесла. Злясь на себя, он резко встал. Он уже не ребенок, чтобы первая попавшаяся симпатичная девушка выводила его из равновесия. Он видел и знал много красивых женщин. Но не такую. Такую он не видел никогда. Он вышел, и никто ничего не сказал на прощание. Он остановился у бара, почувствовав скрытый интерес присутствующих. Дилижансная станция Хэт Крик видела много жестокостей, но там, где люди носят оружие, кулаки используются редко. Драка - это что-то новое, заставляющее задуматься над тем, что за человек - Кинг Мэбри. "Нет, это не место для женщин", - сказал себе Мэбри. Когда он вышел в комнате на мгновение воцарилось молчание. Затем Том Хили поглядел на Дженис. - Я дурак. Не следовло мне брать тебя на Запад. Никого из вас. - Это почему же? Такое может случиться где угодно. - Может быть и хуже. Он так сказал. Она посмотрела на него через стол, понимая, что значило это путешествие для Хили, понимая, что на востоке для него все кончено. - Хочешь отказаться, Том? Я правильно поняла? - Ты знаешь меня достаточно хорошо, чтобы говорить подобные вещи. - Тогда мы едем дальше. - Там только тропы. У нас могут кончится припасы, прежде чем мы доберемся до места. И еще там индейцы. - Дружественные индейцы. - У тебя есть выбор. У меня нет. На востоке я провалился. Я банкрот. Неосвоенные территории - мой единственный шанс. Она серьезно и спокойно посмотрела на него. - Не только у тебя, Том. У большинства из нас. Его кофе остыл, поэтому он взял другую чашку и наполнил ее. Он понятия не имел, почему Дженис хотела поехать с ним на Запад. Возможно, в прошедшую череду дней она познала собственную неудачу. Тем не менее, то, что он сказал про себя, было правдой. У него не было выбора. Или на неосвоенных землях его ждет успех, или он конченый человек. Он остался без работы, когда получил письмо от Джека Лэнгриша, где говорилось о богатом урожае, который можно снять в шахтерских и скотоводческих городах. У Лэнгриша был театр в Дедвуде, но кроме Дедвуда есть и другие города. Поэтому Том Хили собрал свою маленькую труппу из пяти человек и направился на Запад. Он был недостаточно хорош для Нью Йорка и Филадельфии. Он был недостаточно хорош для Лондона. Недостаточно хорош, чтобы быть ведущим актером, именно этого он добивался от жизни. Путешествие на Запад началось многообещающе. В Сент Луисе И Канзас-сити они понесли убытки. В Колдуэлле, Ньютоне и Эллсуорте они получили прибыль. В Додже и Эйбилине они получили еще большие прибыли, но в Шайенне выступала другая, лучшая труппа, и, не выдержав конкуренции, они едва свели концы с концами. Другая труппа тоже ехала на Запад. Затем Том Хили услышал об Олдер-Галч. В течение десяти лет там царила золотая лихорадка. Сейчас золото истощилось, городок постепенно умирал, развлекательные шоу объезжали его стороной, но деньги там еще водились, а шахтерам нужны развлечения. Была зима. Снег на равнинах лежал высотой в два фута, за исключением тех мест, где яростный ветер сдувал его с земли. Олдер-Галч был далеко, в штате Монтана, но если повезет и если Баркер согласится провести их, они доберутся до места. Тем не менее, его беспокоили сомнения Мэбри. Том Хили хорошо разбирался в людях, а Мэбри был человеком знающим, он не стал бы тратить время на пустые разговоры. Но что еще остается делать? Когда они уезжали из Шайенна, снега не было, для этого времени года погода стояла удивительно мягкая. Станция Хэт Крик была первой остановкой на пути на север. И здесь их занесло снегом. Уметь произвести впечатление - часть его профессии, а поскольку Том Хили был ирландцем, то делал это хорошо. В действительности в обитом железом денежном ящике лежало меньше тысячи долларов его собственных денег, и еще столько же принадлежало его спутникам. Но в одном из фургонов было спрятано пятнадцать тысяч долларов, которые он вез для Магайра на постройку театра в Батте; о них не знал никто - только он один. В душе он признавал, что возглавляет труппу неудачников. Дженис не была актрисой. Она прекрасная девушка, которой следовало бы выйти замуж за богатого и влиятельного человека. Она в разговорах с ним намекала на бывшие успехи в различных театрах, но он знал, что это ложь, порождаемая принадлежностью к миру театра. Какой актер или актриса могли честно признаться в своих успехах и неудачах? Только не Том Хили, это точно. И, конечно, не этот старый мешок с песком - Док Гиллфорд. Дженис даже по складу характера не могла быть актрисой. Нужно признать, что она знала свое дело, а на неосвоенных территориях людям надо было посмотреть на женщину, а не на актрису. Если женщина красивая - тем лучше. В Дженис было какое-то неуловимое очарование, которое говорит о породе, о происхождении. Том Хили был ирландцем, а ирландцы знают толк в чистой породе. Но как и все они, Дженис от чего-то бежала. Вероятно, только от страха перед нищетой среди себе подобных. Док Гилфорд был старым мошенником. Но забавный мошенник с многочисленными талантами, с ним было весело. Лучшей из них была Мэгги. В свое время звезда Мэгги взошла частично благодаря таланту, частично - красоте. Но ее подвела любовь к театру: она так и осталась в нем. Красота ее увяла, но она еще держалась... Она всегда будет держаться. Сколько же лет Мэгги? Пятьдесят? Или ближе к шестидесяти? Или только ничего не обещающие пятьдесят пять? Она болела ревматизмом и постоянно жаловалась на неудобство путешествия в фургоне, но на сцене ее душещипательные штучки могли растрогать любую аудиторию, перед которой она играла. И она всегда была хороша на драматических ролях. Единственной, кто мог добиться успеха в жизни, была Доуди Саксон. Ей было то ли семнадцать, то ли восемнадцать, то ли девятнадцать. Никто не знал, а Доуди не говорила. Она была высокой, прекрасно сложенной и очень сексуальной. Она могла петь и танцевать. Более того, она была серьезной девушкой, твердо стоящей на ногах, и из них у нее одной было будущее. Вот таких людей он вез в середине зимы через Вайоминг по дороге, которой никогда не видел, в места, где он будет совершенно чужим. Стрелял он только в тире, не убил в своей жизни никого, даже зайца, и ни разу в жизни не спал под открытым небом. До одиннадцати лет он жил в крытой соломой хижине в Ирландии, затем на окраинной улочке в Дублине, а после этого всегда жил либо в театре, либо в меблированных комнатах. Когда у него водились деньги, он ел в ресторанах, когда не было - голодал. Но разу в жизни он не приготовил ни одного завтрака, обеда или ужина. Поэтому нужно добираться до Олдер-Галч или распускать труппу, предоставив людям самим выпутываться из создавшегося положения с горсткой монет в совершенно чужих землях. Баркера послал сам Господь. В первый же день после приезда в Хэт Крик он познакомился с Баркером - рослым, крупным мужчиной в пальто из бизоньих шкур, которое делало его еще крупнее. Он вел себя дружелюбно и заинтересовано, и поэтому собеседники, как правило, не замечали острый и цепкий взгляд. Баркер услышал, как Хили расспрашивает о дороге к Олдер-Галч и Вирджиния-сити в Монтане. - Бывал я на этой тропе, - сказал тогда он. - Трудная дорога. - Мы сможем доехать? С фургонами? Баркер посмотрел в окно на фургоны. - Будет стоить больших денег. Вам придется снять колеса и поставить их на полозья. И придется нанимать кучеров, которые знают местность зимой. Хили заказал выпивку. - Нам очень надо туда добраться, - сказал он. - И мы сможем расплатиться. Баркер посмотрел на надписи на фургоне, и его голос слегка изменился. - О? Значит, вы Том Хили? Из "Шоу Хили"? Хили расплатился за выпивку золотой монетой. - Если вы настроены так серьезно, - сказал ему Баркер, - я могу достать кучеров. Никто из присутствующих в комнате не прокомментировал это предложение, только один неотесанного вида старик резко встал и после быстрого, тяжелого взгляда в сторону Баркера вышел. Баркер знал дорогу и Баркер мог достать кучеров. Неуверенность и сомнения сменилиь решимостью, и они начали составлять планы. Баркер все брал на себя. - Я сделаю все как надо, - сказал он. Появились два кучера. - На них можно положиться, - сказал Баркер. - Они и раньше на меня работали. Уайкофф был флегматичным поляком с крупными чертами и глупым выражением лица. У него были большие, натруженные руки и тяжелый подбородок. Он был широкоплечим и сильным. Арт Бойл был стройным человеком с быстрыми, любопытными глазами, в которые, казалось, навечно затаилась тайная, циничная насмешка. Они не произвели впечатления на Хили, но Баркер заверил его, что беспокоиться не следует. Достать погонщиков зимой для путешествия на север очень трудно, а эти двое хорошие парни. Хили не решился задавать вопросы, боясь показать собственное невежество и точно так же боясь услышать что-нибудь такое, от чего ему больше не захочется обманывать себя. Олдер-Галч был единственным выходом. И если бы дорога была непроходимой, к чему было Баркеру говорить, что доехать можно? Он знал, как туда добраться, и выразил желание сопровождать их. Однако Хили не оставляло сомнение. Он мрачно смотрел на занесенное снегом окно и слушал завывание поднимающегося ветра. В первой комнате раздался взрыв громкого смеха. Он слушал, чувствуя неловкое беспокойство. Только спокойная смелость девушки, сидящей рядом с ним, придавала ему силы. Впервые он начал осознавать свою беспомощность здесь, вдали от знакомых городских огней и звуков. Он ни разу не видел карты Вайоминга. Он лишь приблизительно представлял себе, где находится Олдер-Галч. Он был дурак - простодушный, невероятно смешной... - Жаль, что он не едет с нами. Он знал, кого она имеет в виду, и та же мысль пришла ему в голову. - Баркеру он не понравился. - Я знаю. Он убийца. Может быть, преступник. Под свесами крыши свистел ветер. Хили поднялся и подошел к окну. - Он все равно не поедет. - Да, наверное, не поедет. Таких людей постоянно преследуют несчастья. - Дженис подошла к нему. - Не волнуйся, Том. Мы доберемся до Олдер-Галч. В дверях, вытирая руки о посудное полотенце, появился Уилльямс. - Некоторые ребята... - начал он. Затем замолчал. - Ну, ребята спрашивают, не смогли бы вы показать нам чего-нибудь. Нас вроде как занесло. Ребята заплатят. Соберутся, кто сколько может. Хили заколебался. Почему бы нет? Все равно до утра им не уехать. - Мы заплатим, - настаивал Уилльямс. - Они сами предложили. - Вам придется освободить часть комнаты, - сказал Хили. Он направился к двери, оглянувшись на Дженис. Она смотрела в окно, и, взглянув в ту сторону, он увидел человека, пробирающегося по снегу к амбару. Это был Кинг Мэбри. Том Хили снова посмотрел на Дженис, обратив внимание на ее выражение лица, потом - на Мэбри. Он подошел к амбару и открывал дверь - большой, сильный человек, который знал эту землю и уверенно шагал по выбранному пути. Хили почувствовал приступ ревности. Он внезапно остановился, раздумывая над этим. Ревновать? Его? С неприятным ощущением пустоты он уставился на пышущую жаром печку в соседней комнате. Он влюбился. Он влюбился в Дженис Райан. Глава 4 Он стоял один за тесной кучкой людей, смотревших шоу - высокий, стройный мужчина, лишь немного сутулившийся от езды до долгим тропам. Оружия на виду у него не было, однако он заткнул большие пальцы за ремень, и у Дженис создалось впечатление, что рукоятка револьвера у него под рукой. И всегда будет под рукой. Свет от висящей на стене керосиновой лампы касался его лица, превращая щеки в темные впадины и тенью накрывая глаза. Он так и не снял свою шляпу, только сдвинул ее на затылок. Он выглядел таким, каким был на самом деле: жестким, крутым... и одиноким. Последняя мысль пришла нежданно. Он всегда будет одиноким. На нем лежала печать. Он был человеком насилия. Мужчин такого сорта дома она не знала... и не хотела знать. И тем не менее, она с детства слышала рассказы о ему подобных. Она глядела в щелку занавеса, сооруженного из одеял, и вспоминала, что узнала о таких людях, когда была маленькой девочкой, узнала от чуть ли не восхищенных взрослых, говоривших о поединках и перестрелках. Но они никогда не видели такого человека, как он. Тем не менее, Кинг Мэбри был чем-то похож на ее отца: строгий, но со спокойной смешинкой, дремлющей в уголках его глаз. Сейчас выступала Мэгги, завораживая этих людей душещипательными монологами и песенками об одиночестве. Ее лицо под крашеными, белокурыми волосами опухло, голос стал хриплым от слишком большого количества выпитого за всю жизнь виски и долгих лет на сцене, но она очаровала их так, как не смог бы и Док Гилфорд. Потому что в душе все эти люди были сентиментальными. Все? Она снова посмотрела на Кинга Мэбри. Разве может кто-нибудь быть сентиментальным и убить одиннадцать соперников? И что он за человек? Эта мысль заставила ее поискать взглядом Бентона, но его в комнате не оказалось. Джо Носс стоял около двери, разговаривая с Артом Бойлем. Она подсознательно назвала его имя, но затем сознание зарегистрировало его и она снова посмотрела в их сторону. Да, это был погонщик Баркера. Он стоял очень близко к Носсу, не сводя глаз со сцены. Но она видела, что он слушает Носса. Это немного обеспокоило ее, но потом она решила, что нет ничего странного в том, что двое мужчин разговаривают друг с другом в тесном, занесенным снегом здании дилижансной станции, где раньше или позже все перезнакомятся между собой. Если Мэбри знал об их присутствии, он никак этого не показывал. Его внимание, казалось, было полностью сосредоточено на шоу. Сзади подошла Доуди Сэксон, и Дженис отошла в сторону, чтобы девушка могла посмотреть на зрителей. - Кто из них Кинг Мэбри? - прошептала Доуди. Дженис показала ей человека, спокойно облокотившегося на стену. - Он симпатичный. - Он убийца. Дженис произнесла это чуть резче, чем собиралась. Доуди слишком интересовалась мужчинами, а это был не тот мужчина, которым следовало интересоваться. Доуди пожала красивым плечиком. - Ну и что? Это Вайоминг, а не Бостон. Здесь все по-другому. - Убийство везде остается убийством. - Дженис резко отвернулась. - Ты следующая, Доуди. Доуди распахнула пальто, под которым был костюм для кан-кана. - Я готова. Мэбри выпрямился, когда зазвучали аплодисменты после выступления Мэгги. Он повернулся спиной к сцене и направился к двери. - Он уходит, - сказала Дженис. Сама не зная почему, в душе она была рада его уходу. Доуди сбросила с плеч пальто и дала знак Доку Гилфорду, сидевшему у пианино, начинать. - Он не уйдет, - развязно сказала она, - если он тот мужчина, каким показался мне. Она вышла на сцену под звуки кан-кана, но это был не просто танец. Дженис почувствовала, как вспыхнули ее щеки. У Доуди была великолепная фигура, и она прекрасно знала, как ею пользоваться; у мужчин она вызывала восхищение. Однако сегодня она танцевала только для одного человека, и когда Дженис поняла это, она ощутила приступ ревности. Он сердито отвернулась, но сердилась она на самую себя. Глупо ревновать, если Кинг Мэбри ее не интересовал и вряд ли заинтересует. Тем не менее она оглянулась. Услышав музыку, Мэбри остановился. Джо Носс исчез, но Арт Бойл остался, весь поглощенный зрелищем танца. Когда высокая, стройная Доуди начала петь, двигаясь в такт музыке, Мэбри отпустил дверную ручку и вернулся к бару. Доуди пела по-французски. В комнате французский понимали один - два человек, но смысл песенки несомненно поняли все. Она была дерзкой и легкомысленной. Мабри смотрел, как девушка закончила свой номер вызывающим движением бедер, а затем на сцену вышла Дженис. Она пела старые, задушевные песни, она пела песни о доме людям, у которых не было дома. Она пела о любви людям, которые знали лишь случайных женщин в городках на границе освоенных территорий; о цветущих лилиях, о неверном свете газовых фонарей, о прогулках по затененным аллеям, и все это - людям, которые видели только суровые горные склоны и жестокую, дикую и неприрученную землю. Она пела о мирной жизни людям, которые ходили по острию ножа между жизнью и насильственной смертью. И она завоевала их так, как никогда не могла бы завоевать аудиторию дома, на востоке, где все, о чем она пела, было прозой жизни. Том Хили подошел к бару и слушал ее, понимая с каким-то отчаянием, что для него не может быть другой девушки, кроме нее; и в то же время он сознавал, что она никогда не думала о нем как о муже или любовнике. Она была все, чего он желал, все, чего он будет желать. - Вы когда-нибудь были женаты, Кинг? - спросил он. - Я что, похож на женатого? - Я тоже не был. В комнату вошел Баркер и остановился, перекатывая во рту сигару, внимательно глядя на Дженис. Он что-то тихо сказал Арту Бойлу, и тот немедленно повернулся и вышел. Баркер подошел к бару. Не обращая внимания на Мэбри, он заговорил с Хили. - Погода устанавливается. Если вы готовы, мы можем выехать хоть завтра. - Мы приготовимся. Хили не чувствовал удовлетворения. Он хотел ехать, но глядя на поющую девушку, испытывал непонятное беспокойство. Он не имел права брать ее с собой в суровую зиму, не имел права рисковать ее жизнью, да и жизнями других тоже. - Бойл вместе с другим погонщиком снимут с фургонов колеса и поставят полозья. Когда они закончат, можем трогаться. Хили взглянул на Мэбри, но непроницаемое лицо ганфайтера ему ничего не сказало. - Нам понадобятся припасы, - добавил Баркер. Хили вынул из кармана мешочек и вытряхнул из него три золотых монеты. Баркер взял их, ощупывая, оценивая глазами содержимое. Мэбри резко повернулся, вышел на улицу и его тень слилась с темнотой ночи, окружавшей станцию. Он посмотрел н небо. Завтра он выедет в Шайенн. И хорошо. Это не его дело. В тучах, закрывавших небо, появились просветы, ветер начал стихать. За амбаром был виден свет ламп. Он зашагал к амбару, под ногами хрустел снег. Внутри амбар освещался двумя лампами, свешивающимися с балки, которая протянулась по центру по всей длине здания. Мэбри подошел к своему коню, добавил ему корма и проверил, как висит седло. Он долго стоял так, положив руку на холодную кожу седла. Не его это дело. Он мог ошибиться в Баркере. И Хили должен знать, что делает. И все же это дурацкая затея - отправиться в тяжелое путешествие в самой середине зимы с тремя женщинами и такими тяжелыми фургонами. Там же нет никаких дорог... в лучшем случае лошадиные тропы. Они не смогут добраться до места меньше, чем через месяц, а путешествие может занять и вдвое больше времени. Но он вспомнил свет на лице Дженис, вспомнил ее голос, песни, вызвавшие в памяти детство. Он тихо выругался. Ему надо седлать коня и убираться отсюда. Нечего ему здесь делать. Не его это дело. Хили хороший парень, но дурак. Снаружи слышались голоса и стук молотков, там снимали колеса с фургонов и ставили их на полозья. Из своей комнатушки в дальнем углу амбара вышел конюх. - У этих актеров не очень-то много здравого смысла. Мэбри ничего не ответил. - Суровые края. Дорог нет. И почти всю дорогу они будут идти против северного ветра. - Знаете Баркера? Разговорчивость конюха сразу пропала. Он прокашлялся. - Поздно уже. - Он повернулся, слишком торопливо. - Надо поспать. Выйдя из амбра, Мэбри зажег спичку и посмотрел на термометр. Он показывал всего два градуса ниже нуля. Немного лучше, чем тридцать мороза. Днем выйдет солнце, и путешествие обещает быть приятным. У него нет причин вмешиваться, да и времени нет, даже если бы захотелось вмешаться. Через два дня его ждут в Шайенне, и он не успеет, если только не будет ехать сутки напролет. Что бы Баркер ни задумал, это не его дело. Тем не менее, сомнения остались... День выдался холодным и ясным, но несравненно более теплым, чем в последнюю неделю. Мэбри встал с постели с первыми лучами солнца и быстро оделся. Он двигался тихо и никого не разбудил. Собрав свои вещи, Мэбри вышел в коридор. Из комнат напротив слышались тихие звуки - там тоже встали. Он прошел через пустой салун, и, не оставляя вещей, вошел в столовую. Там над кофейником съежился Уилльямс; Мэбри, взяв чашку, присоединился к нему. Повар принес завтрак, и Уилльямс передал кофейник Мэбри. - Вам надо остерегаться этого Бентона, - решил завязать разговор Уилльямс, - да и Гриффина тоже. Они этого не забудут. - Я тоже. Вдруг в комнату, бросив на них взгляд, вошла Дженис. Она села в стороне, и повар принес ее завтрак. - Вы уезжаете? В ответ на ее вопрос Мэбри кивнул. Он нарочно избегал разговора, но Дженис не отставала. - Вы не одобряете нашего путешествия, не так ли? - Нет. - Он поставил чашку на стол. - Это не мое дело. - А почему не одобряете? Он ничего не ответил, продолжая есть. Дженис подождала несколько минут, затем сказала: - Я спросила почему. - Это путешествие не для женщин. Будет очень холодно. - И вам не нравится Энди Баркер. - Верно. Мне он не нравится. - Почему? - Ни один человек не отправится в такое путешествие зимой, если только что-то не задумал. - Вы же отправляетесь. Он коротко улыбнулся, но глаза его оставались серьезными. - Я-то как раз задумал. У меня срочное дело в Шейенне. После этого я буду предоставлен сам себе. Она немного подумала, потом ответила: - Я полагаюсь на Тома Хили. Он знает, что делает. - Разговор обо мне? В дверях стоял Том Хили. Сегодня у него в глазах не было смешливого веселья. Он вошел в комнату и встал у стола напротив Мэбри. Он заговорил спокойно, но убежденно. - Я отвечаю за труппу. Мы не сможем добиться успеха ни в одном городе между Шайенном и Солт Лейк, потому что там уже выступали шоу, которые лучше нас. Мы едем в Олдер-Галч. Вы думаете, что я не знаю, что делаю. Но я знаю. - Это не мое дело. Поступайте, как хотите. Он собрал свои вещи и вышел; Том Хили смотрел ему вслед. Больше всего ему хотелось, чтобы Мэбри поехал с ними, он уважал знания этого человека, знания и опыт, в которых он отчаянно нуждался. Однако не в его характере было упрашивать кого-то. Если бы здесь не было Дженис, он, возможно, и предложил бы, но увидев, как она смотрит на Мэбри, ему почему-то расхотелось, чтобы тот сопровождал их. В дверях Мэбри обернулся. Глядя мимо Хили на Дженис, он сказал: - Удачи. Он вышел, заполнив плечами дверной проем. Несколько минут все молчали. - Я его знаю еще по Доджу, - неожиданно сказал Уилльямс. - А потом мы встречались в Юте. Крутой парень. - Он действительно убил столько человек? - Да. Одного при мне в магазине Доуна. Парень по имени Лес Бенхэм со своими людьми собирались отнять у Мэбри часть стада. Мэбри сказал, что не отдаст ни одного теленка. - Отобрали? - Нет. Они были слишком заняты похоронами Леса Бенхэма. В небольшой хижине через дорогу лежал Гриффин. Плечо заживало, но сам он был еще слаб. Баркер кивнул на занавешенный дверной проем. - Там кто-нибудь есть? - Мы одни. Что у тебя? - Двести легких долларов для тебя. - Лучшее начало для разговора. - Гриффин приподнялся на постели и начал сворачивать самокрутку. - Выкладывай. - Двести долларов, если Мэбри не протянет до конца недели. - Нет. - Нет? - Мне нравится тратить деньги, которые я зарабатываю. - Испугался? - насмешливо усмехнулся Баркер. - Еще бы. Я к нему и на милю не подойду. - Триста? Гриффин не ответил, и Баркер ждал. У него не было желания поднимать цену, но он вспомнил Дженис. Баркер редко испытывал симпатию к женщинам, однако ему очень хотелось заполучить эту актрису. Более того, в маленьком мешочке Хили было больше трехсот долларов, и если информация от его шпиона в банке была правильной, в одном из фургонов было спрятано пятнадцать тысяч долларов. Мэбри может уехать, но Баркер привык работать наверняка. К тому же он заметил, как смотрели друг на друга Мэбри и Дженис. В его планах не предусматривалось вмешательство человека такого калибра как Мэбри. - Нет, - сказал наконец Гриффин. - Не буду. - Я-то думал, что ты его ненавидишь. - Мэбри? - В глазах Гриффина затаилась злоба. - Я его действительно ненавижу. Я убью его в ту же секунду, как увижу, если мне это не будет ничем грозить. - Но ведь можно сделать так, что ты его будешь видеть, а он тебя - нет. Гриффин уставился на теплое ватное одеяло на постели. Он ненавидел холод и снег, а с деньгами можно податься в Калифорнию. В Калифорнии в это время года хорошо. Он долго работал на Хантера, иначе не отправился бы за Мэбри, но зная Хантера, он не хотел возвращаться и докладывать о неудаче. У старика была репутация честного скотовода, и ему не нравились нанятые ганфайтеры, которые могли рассказать о нем кое-что новенькое. Но в Калифорнию мертвым не поедешь. - Его не найдут до весны, - убеждал Баркер, - если вообще найдут. Ты будешь за сотню ярдов, и если промахнешься, у тебя будет шанс для второго выстрела. У Мэбри только две руки. Он всего лишь человек, к тому же в стрельбе из винтовки Гриффину не было равных. Если лежать в снегу, с хорошим сектором обстрела... Гриффин выбросил сигарету в огонь. -Я возьму только золотом. - Половину сегодня, остальное - когда выполнишь работу. Баркер, должно быть, чувствует, что у Хили есть большие деньги. Может, и ему стоит присоединиться... Нет, тут замешаны женщины. Можно красть лошадей и убивать овец, в конце концов, можно даже убить человека посреди бела дня и остаться на свободе, но если ты пристаешь к приличной женщине, считай, что заработал крупные неприятности. Гриффин подбросил дров в чугунную печку. Кем же он стал? Были времена, когда он мог пристрелить человека, предложившего ему убивать в спину из засады. А теперь он готов брать деньги за убийство? Он взялся выполнить поручение Хантера только потому, что работал на его клеймо, на его ранчо. Но здесь - просто грязное убийство. Где тот поворот, который сделал из него наемника? Что случилось, что изменило его? Когда-то он был парнишкой с идеалами... - Ладно, - сказал он. - Давай деньги. Вот таким человеком он стал. Глава 5 Через пять дней Кинг Мэбри снова пересек ручей и подъехал к дилижансной станции Хэт Крик. Он говорил себе, что совершает ошибку, возвращаясь сюда, чуть не угробив при этом лошадь и себя. Тем не менее мысль о Хили, отправившимся в трудное зимнее путешествие с женщинами, преследовала его. По крайней мере, он может поехать с ними и проследить, чтобы они нормально добрались до места. Ведь его дорога тоже лежит приблизительно в этом направлении. Однако когда он подъехал к станции, то увидел, что нет ни фургонов, ни какого-либо движения. Неожиданно обеспокоенный, он размашистой рысью спустился с холма. Подъехав к станции, он обогнул амбар. Фургонов не было! Когда он спешивался, к двери подошел конюх. - Ваш вороной уже волнуется. Он будет рад увидеть вас снова. - Когда они выехали? - Актеры? - Конюх набил трубку. - Через день после вас. Баркеру не терпелось. Они хотели выехать сегодня, но Баркер их подгонял, говорил, что надо отправляться сейчас же. Говорил, что погода подходящая. Мэбри посмотрел на занесенные снегом равнины. На снегу был отчетливо виден след от полозьев. - Выодите коня, - сказал он. - Я выезжаю. Конюх заколебался. - Этот Гриффин, - сказал он, осторожно оглянувшись, - он о вас спрашивал. Приходил каждый день посмотреть, здесь ли ваш вороной. В здании станции Мэбри торопливо поел и купил припасов. Проходя через салун, он увидел, что там сидит Гриффин и лениво перемешивает колоду карт. Следуя по южным склонам холмов, Мэбри отправился на запад. Воздух был чистым и морозным. Ветра не было, и дым из трубы станции поднимался прямо в небо. Вороной нетерпеливо покусывал мундштук. - Спешишь домой, дружище? - спросил его Мэбри. - Обратно на Уинд Ривер? Поднявшись на вершину холма, он заметил, что уши вороного вдруг настороженно поднялись. Обернувшись в седле, Мэбри посмотрел в ту сторону, куда глядел конь. Ничего... Но Мэбри трудно было одурачить. Вороной был хорошим горным конем, привычным к дикой местности. Он что-то увидел или учуял. Мэбри спустился по склону к опушке рощи и обогнул ее так, чтобы деревья остались между ним и тем, что привлекло внимание коня. Эта игра ему давно знакома, он играл в нее слишком часто, чтобы попасться в западню. Кто бы там ни был, он идет либо по его следу, либо по следу фургонов. Он несколько раз менял направление, избегая сугробов, стараясь держаться незанесенной снегом, мерзлой земли. В первую ночь Баркер разбил лагерь на ручье Лэнс Крик. Обнаружив следы ночевки, Мэбри поехал быстрее. Вороной шел ходко, и этой ночью он остановился в месте, которое выбрал, проезжая мимо. Проехав его, он сделал широкую петлю и заночевал там, откуда мог видеть свой собственный след. За несколько минут Мэбри соорудил укрытие для себя и коня. Он подрубил маленькое деревце, затем сломал его и обтесал снизу, оставив ветки сверху и по сторонам. Срубленные ветки он навалил сверху или заплел с внешней стороны. Наломав лапника, он уложил его на снег под деревом; получилась неплохая постель. Мэбри привязал вороного рядом, у ели, и вплел в кусты нарубленный лапник для защиты от ветра. Затем над небольшим костром он приготовил кофе и густую похлебку. Поев, он завернулся в одеяла и закрыл глаза. Перед тем, как заснуть, он подумал о Дженис. Дурацкая мысль: какое девушкам до него дело? Он бродяга и воин в покоренных землях. Поднявшийся ветер тяжело застонал в верхушках сосен и елей. Угли костра светились темно-красным на фоне ночной темноты. Он с раздражением подумал о Хили и его труппе, едущих где-то впереди. Они шли хорошо, забираясь все дальше и дальше от возможной помощи, все дальше в эти просторные белые земли, где царили снег и одиночество. Баркер торопил их с выездом из Хэт Крик... чтобы увезти подальше, прежде чем вернется Мэбри? Большинство отказались бы от этой поездки в Шайенн, однако он, ничего не подозревая, согласился на предложенную работу и, только приехав в Дедвуд, обнаружил, что нанимают его не за умение обращаться со скотом, а за ловкое владение револьверами. Его брали управлять крутой командой ковбоев, что само по себе было неплохой работой, но им пришлось бы вытеснить индейцев сиу с их охотничьих угодий и убить всех, кто этому воспротивился бы. Мэбри брали на работу, потому что у него была репутация отличного ганфайтера, а ему не хотелось и слышать об этом. Он так и сказал в Шайенне. И посоветовал Старику Хантеру, что он может делать со своей работой, и что Мэбри сделает с ним, если тот опять пошлет за ним наемных убийц. Промерзшая ветка застучала своими заледеневшими пальцами. Снег шелестел по его импровизированному убежищу. Он заснул. Когда они остановились на вершине длинного холма, чтобы дать отдышаться лошадям, Том Хили добежал до первого фургона и постучался к женщинам. Дверь открыла Доуди, и Хили вскарабкался внутрь. Его щеки покраснели от мороза, но он улыбался. Внутри фургоны было тепло и душно. По одной стороне были установлены две лежанки, узкие, но достаточно удобные, на другой стороне находилась одна лежанка и стол, больше похожий на маленькую полочку. На столе он увидел таз и небольшой бочонок с водой. В переднем конце фургона стояла чугунная печка. Под лежанками были расположены сундуки для театральных костюмов. В ногах каждой лежанки находились маленькие шкафчики, чтобы вешать одежду. Фургон был чистым, прибранным и аккуратным. Фургон, в котором ехали мужчины, был построен примерно так же, но в нем было всего две лежанки и больше места для хранения багажа. В каждом были две лампы, топор и лопата. В каждом хранились значительные запасы продовольствия, но их было больше в фургоне мужчин. На крыше каждого лежали свернутыми старые занавесы и декорации, использовавшиеся в разнообразных мелодрамах, которые оставались у труппы в запасе. - Там мороз, - сказал Хили. - Мы ведь едем быстро, да? - спросила Дженис. - Быстрее, чем на колесах. На снегу образовалась наледь, и мы едем прямо по ней. Он не добавил, что им действительно лучше ехать побыстрее. Пока сохранялась наледь, ехать было легко, и пока лошади находили для себя достаточно травы, но дорога начинала казаться ему нескончаемой. Хили впервые осознал, что означает расстояние на Западе. Они путешествовали четыре дня, но не видели никого и ничего, кроме покрытых снегом холмов и ручьев, вдоль которых росли деревья и кустарник. И были еще длинные равнины, где сугробы снега постоянно передвигались ветром, как песок в пустыне. И все время - холод. Прошло целых четыре дня, а они только в самом начале. Тем не менее, они шли хорошо, и это их беспокоило. Казалось, что Баркер ведет их быстрее, чем надо. Однако Хили не хотел вмешиваться. Вероятно, Баркер хотел увести их из открытой всем ветрам равнины до того, как разыграется новая метель. Дженис накинула пальто, расправив волосы, чтобы они легли на воротник. - Том, я хочу немного прогуляться. Не хочешь пройтись со мной? Они, взявшись за руки, спрыгнули, отошли в сторону и пошли вперед. Когда они подошли к Баркеру, тот сидел на коне, раскуривая сигару. Он коротко улыбнулся им. - Холодная погода для прогулок. Лично я никогда не любил ходить пешком. - А нам прогулка пойдет на пользу, - сказала Дженис, и они пошли дальше. Вокруг, куда ни кинь взгляд, простирались бесконечные равнины и низкие холмы, там и тут перерезаемые темными линиями оврагов. Здесь было много ручьев, их имена звучали, как древняя, дикая, романтическая сага: Ручей Копья, Маленькой Молнии, Старухи и Двадцатимильный ручей. - Беспокоишься, Том? Вопрос застал его врасплох. - Неужели это так очевидно? - Мне показалось, ты беспокоишься. - Они прошли три или четыре шага. - Почему? Он с трудом подбирал слова: - Наверное, из-за расстояний. Эта земля такая огромная. - Сколько нам еще ехать? Хили уклонился от этого вопроса. Он старался даже не думать об этом. Они пошли дальше, пробрались через сугроб и остановились на гребне холма. Ветер, касаясь щек, обжигал. Он приложил руки к лицу, стараясь согреть его. - Том! Дженис куда-то указывала и, проследив за направлением ее руки, Хили увидел на снегу цепочку следов. Подойдя поближе, они остановились. Это были следы одной лошади, пересекавшие их путь и исчезающие в холмах. Заметив их отчаянные жесты, Баркер пришпорил коня и галопом подскакал к ним. - Индейцы! - сказал Хили, показывая на следы. На коне Баркер казался еще больше, еще неукротимее. Тем не менее, когда Баркер увидел отпечатки копыт, лицо его стало угрюмым. Это были следы подкованной лошади, которые вели по дикой местности в направлении, где не было ничего. Ни один белый человек в здравом уме не поедет прочь от жилья в самой середине зимы. - Подкованная лошадь, - сказал он коротко. - Это не индеец. Было очевидно, что Баркер обеспокоен. Хили наблюдал за ним, удивляясь, почему следы белого человека так его обеспокоили. Баркер резко повернулся к Дженис. - Этот парень, Мэбри, говорил, что догонит нас? - Нет. С какой стати? И все же, вспомнив, как Мэбри смотрел на нее, Дженис засомневалась и покраснела. Ей не следует думать о таком мужчине. Он убийца, возможно, отвратительный и злобный, скрывающийся под маской спокойствия. На нем стояла печать этой земли, и Дженис могла понять Мэбри впервые увидев и ощутив ее. Дикая земля. Земля, в которой можно потеряться, как потерялись сейчас они в неизмеримо огромных просторах. День за днем фургоны тяжело продвигались вперед, день за днем поднимались на покрытые снегом холмы, пересекали ручьи, оставляли дикой природе одинокие лагеря ночевок. И день за днем она чувствовала, что становится все меньше и меньше. Даже фургоны казались ей крохотными, а их яркие надписи - кричаще безвкусными в этой тишине и на этом снегу. Необъятность этой земли подавляла, Дженис казалось, что они улитками ползут по бескрайней шири. Они были здесь чужими... или чужой была только она? С некоторым чувством обиды она смотрела, как естественно вписывается в картину этой земли Доуди, как непринужденно она хлопотала вокруг костра. Даже Хили, казалось, вырос, становясь настоящим мужчиной. Однако дорога и холод угнетали ее, вид плоского, бесконечного неба вызывал желание забраться в фургон. Фургоны тронулись в путь и приближались. Баркер направил коня к ним. Его поведение изменилось. Или только в его воображении? Их вопросы раздражали и даже злили Баркера. От боков лошадей поднимался пар. Сейчас путешествовать было легко, потому что снег на поверхности смерзся, выровняв ямы и ухабы. Высокие, покрытые снегом холмы приближались, поднимаясь все выше и выше к серому, безрадостному небу. Баркер сказал, что это южная оконечность Биг-Хорна. После свежего, чистого воздуха жаркая кабина фургона показалась удивительно тесной. Но Дженис была рада вернуться. Мэгги вязала. Доуди лежала на спине, читая "Харперс Уикли". - Хорошо погуляли? - спросила Доуди, глядя на них поверх журнала. - Чудесно. Тебе тоже надо как-нибудь попробовать! - Она не пойдет, - язвительно сказала Мэгги. - Не пойдет до тех пор, пока не увидит какого-нибудь мужчину. - Я не хочу смотреть на мужчин. - Доуди стала нарочно прихорашиваться. Я хочу, чтобы они на меня смотрели. - С такой походкой, - насмешливо сказала Мэгги, - Они тебя увидят! - Ты просто завидуешь. - Завидую? - дернулась к ней Мэгги. - В твоем возрасте у меня не только были мужчины, я знала, что мне с ними делать! Доуди с наслаждением, как гибкая кошка, потянулась. - Я узнаю, - сказала она благодушно. - Кто-нибудь меня научит. Том Хили со смехом сказал: - Осторожней. На первом же уроке тебя научат тому, что нужно проходить в конце. Доуди поглядела на него широко раскрытыми, невинными глазами. - Но я всегда начинаю читать книгу с конца!