Ларри Найвен От сингулярностей я нервничаю ------------------------------------------------------------- Larry Niven. Singularities Make Me Nervous. From: Stellar #1, ed. by Judy-Linn Del Rey. (c) 1974 by Random House, Inc. (с) Андрей Новиков, перевод, 1996 (e-mail: novanal@junik.lv) Публикации: Если, 4/1997 Все права сохранены. Текст помещен в архив TarraNova с разрешения переводчика. Любое коммерческое использование данного текста без ведома и согласия переводчика запрещено. -------------------------------------------------------------- Возвращение домой. Бескрайняя межзвездная пустота вернула меня в исходную точку -- вот она, прямо подо мной, на крыше "Иглы Рэнда". Триста этажей стеклянных окон отражают мне в ли- цо пламя заката, аэротакси плавно скользит к посадочной пло- щадке. Возвращение домой. Сейчас мне полагается ощущать тепло и безопасность. Но я их не испытываю. По широкой лестнице из черного мрамора я спускаюсь в вестибюль. -- Привет, Эмилио,-- здороваюсь я с охранником. -- Добрый вечер, мистер Кокс,-- улыбается он и ждет, пока я отопру дверь лифта -- своего ключа у него нет,-- потом при- держивает ее для меня. Ничего необычного он не замечает. Ключ от квартиры я держу наготове. А что, если у него гости? Глупости. У меня в тот вечер не было гостей. Двенадцать этажей вниз. Я становлюсь напротив глазка и нажимаю кнопку звонка. -- Кто это?-- спрашивает знакомый голос. -- Ты меня видишь? -- Да. Я улыбаюсь. Мускулы лица напрягаются, дыхание учащается. -- Тогда кто же я? Пауза. -- Жаль, не могу сравнить отпечатки наших сетчаток. -- Они совпадут, Джордж. Я -- это ты. -- Да, конечно. Он сомневается, но я на него не в обиде. -- Я -- это ты. И у меня есть ключ от своей квар- тиры. Доказать? -- Валяй. Я открываю дверь и захожу. Шок воспоминания бьет меня в солнечное сплетение. Столы, стулья, любимое кресло, диван с еле заметным пятнышком после пролитого коктейля. Оригинал Эдди Джонса. Галлонная бутылка бренди в баре. Двадцать шесть лет в космосе, и почти все время в анабиозе, но это уже позади. Я дома. Здесь все на месте вплоть до жильца, Джорджа Кокса, кото- рый держится от меня подальше, не желая рисковать. В руке у него огромный складной нож, чье гравированное лезвие похоже на широкий серебряный лист. -- Могу сказать, откуда у тебя этот нож. -- Многие мои друзья тоже это знают,-- отвечает он, все еще напряженный. -- Я и не ожидал, что ты мне сразу поверишь. Помнишь, Джордж, когда тебе было... лет восемнадцать? Ты еще только со- бирался поступить в Калифорнийский технологический, и однажды вечером тебе стало очень одиноко, и так захотелось переспать с кем-нибудь, что ты позвонил девушке, с которой до этого ви- делся лишь раз, на дне рождения у Гленды. Пухленькая такая, и очень сексуальная на вид. Ты позвонил ей, но нарвался на ее родителей. И ты так разнервничался и завелся, что... -- Заткнись. Ладно, вспомнил. Как ее звали? Я не смог вспомнить ее имя, о чем и сказал ему. -- Снова правильно,-- подтвердил он. -- Вот и хорошо. Помнишь тот закат в Канзасе, когда все небо было словно разрезано пополам фиолетовым лучом? Он тя- нулся почти до горизонта на востоке. -- Да. Просто невероятное зрелище. Никогда в жизни больше такого не видел.-- Он задумался, потом сложил нож и бросил его в выдвижной ящик стола.-- Ты -- это я. Выпить хочешь? -- А ты как думаешь? Смешать? -- Я сам. Смешивать коктейль я предоставил ему -- не хочу задевать его территориальный инстинкт. Джордж взялся за "морской грог", и я счел это за комплимент -- значит, по его мнению, сегодня особый повод, заслуживающий подобных усилий. Что-то не припо- минаю этой подробности о том вечере, когда я был им. Пока он работал, я обрезал соломинки, и он бросил на меня быстрый взгляд. Никто другой не мог знать, что мы любим пить грог именно так. -- Ты -- это я,-- повторил он, когда мы уселись в кресла и приняли немного животворной жидкости.-- Но каким образом? -- Черная дыра. Бауэрхаус-четыре. -- А-а.-- Он этого ожидал.-- Значит, я вернулся. А ведь меня еще даже не выбрали пилотом. -- Выберут. Он глотнул из стакана и помолчал. -- Черные дыры,-- сказал я.-- Сингулярности. Звезды, сжавшиеся в точку. Общая теория относительности предсказала их более ста лет назад. Первую черную дыру обнаружили в 1972 году в созвездии Лебедя, она обращается вокруг звезды класса "жел- тый гигант". Но Бауэрхаус-четыре намного ближе. Он кивнул. Он уже слышал это пару недель назад -- по собственному времени,-- когда сам доктор Курт Бауэрхаус прибыл прочитать лекцию в Космический учебный центр. -- Но даже доктор Бауэрхаус,-- сказал я,-- не захотел го- ворить о том, что происходит внутри шварцшильдовского радиуса черной дыры. Людей вроде Бауэрхауса сингулярности раздражают. -- Не сами черные дыры, а перемещения во времени. -- Вряд ли. Позабудь о путешествиях во времени и взгляни на черную дыру. Ее масса настолько велика, что после коллапса звезда сжимается в точку. Даже свет пре- терпевает красное смещение до нуля, если вырывается наружу. Ты можешь представить такое? -- Все это есть в уравнениях,-- пожимает он плечами.-- Так сказал Бауэрхаус. Относительность выглядит странно с точки зрения здравого смысла, но любые эксперименты ее подтверждают. -- Возможно, черная дыра есть проход в другую вселенную или в иную часть нашей. Это тоже есть в уравнениях. И можно рассчитать траекторию движения вокруг вращающейся чер- ной дыры, которая выведет тебя в точку старта даже без прохода через сингулярность. Звучит достаточно безобидно, пока не на- чинаешь соображать, что речь идет о "точках событий" -- точках в пространстве-времени. Он поднял стакан: -- Твое здоровье! -- Правильно.-- Я поднял свой.-- Я вернулся раньше, чем улетел с Земли. И астрофизики охотнее поверят не в это, а в то, что дыра в самой теории. Сингулярности заставляют их нерв- ничать. -- А путешествия во времени заставляют нервничать ме- ня. -- Можешь убедиться сам.-- Я постучал себя в грудь.-- Это безопасно. Сейчас он явно не нервничал. Мы сидели расслабившись, по- тягивали из стаканов. Давно, очень давно я не пробовал холод- ный, коричневый, сладкий и крепкий "морской грог". -- Ты ведь знаешь, по программе я должен только облететь дыру. И сбросить зонды. -- Знаю. Но в автопилот "Улисса" заложена команда послать один из зондов в круговое путешествие -- внутрь шварцшиль- довского радиуса и обратно в исходную точку события. Тебе надо лишь направить по этой траектории сам "Улисс", а не его зонд. Ошибиться невозможно. Ты вернешься в прошлое примерно на двад- цать шесть лет, и сможешь добраться до Луны на шесть месяцев раньше старта. -- До Луны?-- Он поерзал в кресле.-- А не на орбиту Земли? -- Пока рано. Я спрятал звездолет на обратной стороне Лу- ны. От этого места я на реактивной платформе добрался до ок- рестностей кратера Лей, и спрятал там платформу. В Майами я прилетел на туристском шаттле. Через год я вернусь на Луну, подниму с нее "Улисса" и вернусь на Землю под приветственные крики встречающих. -- Через шесть месяцев после старта. И это докажет всем, что ты прошел через шварцшильдовский радиус. Ведь до Бауэрхаус-четыре одиннадцать световых лет. -- Тебе никто не мешает принять собственное решение... -- Черта с два. Ведь ты -- это я, и ты уже принял решение! -- У меня есть год, чтобы передумать. Но взгляни на проб- лему иначе. NASA имеет право знать, что черные дыры можно использовать подобным образом. Ведь поездку оплатили они. К тому же, что они смогут со мной сделать? -- Верно... -- И будь я проклят, если стану прятаться двадцать шесть лет. -- Правильно.-- Он кивает.-- Джж-жордж...-- Он запина- ется, называя мое имя.-- А какой во всем этом смысл? Думаю, он уже и сам догадался. -- Акции. К счастью, ты уже играешь понемногу на бирже. Я запомнил, что случится с акциями нескольких компаний в бли- жайшие шесть месяцев. Так что через полгода мы станем миллио- нерами. Затем мы снова просмотрим пачку газет, но на этот раз запоминать будешь ты. -- А зачем?-- улыбается он.-- У нас и так будут деньги. -- Надеюсь, ты выпустишь в игру меня,-- говорю я немного напряженно. Он кивает, и это меня немного успокаивает. Но из нас дво- их я наиболее уязвим. Если он сделает лишь одну ошибку в прог- рамме, если Машинка Времени напечатает на сей раз новый рассказ, именно я исчезну, словно облачко дыма. Или нет? Парадоксы -- штука совсем новая, и нам приходится догады- ваться о том, как они работают. * * * С Луны я вернулся под вымышленным именем Ч.Кретмастер. Под этим же именем я снял квартиру на противоположном конце го- рода, подальше от более молодого Джорджа Кокса. Не хочу излиш- не раздражать его своим присутствием. А себя я определенно раздражал -- прежде, когда был им. Я опасался, что старший Джордж Кокс начнет распоря- жаться моей жизнью. Он не сделал этого -- и все же сделал. Са- мо его существование ограничивало мою свободу не хуже тюремных решеток. И ограничивало выбор поступков. Когда дорога жизни подходила к развилке, я вынужден сворачивать сюда; все остальные пути для меня закрыты. Сейчас через все это проходит он. Я стараюсь не путаться у него под ногами. Но и я до сих пор тоже прохожу через это же. Ныне я стал старшим Джорджем Коксом, но мне от этого не легче. Моя жизнь распланирована до мельчайших деталей. И свобода выбора -- иллюзия свободы выбора -- не вернется ко мне раньше, чем "Улисс" не исчезнет среди звезд. Такого я не ожидал. В последующие пять месяцев мы встречаемся редко. Джордж, Фрэнк Кьюри и Йоки Ли почти не вылезают из тренажеров. Я живу на его зарплату, но нас это не волнует, потому что стоимость наших акций непрерывно растет. Все операции с ними от нашего имени произвожу я. У него на это нет времени. Это напоминает игру в покер краплеными картами. Вины я не испытываю, лишь легкое возбуждение. Акции перемещаются туда, куда я им приказываю -- или наоборот. В прошлый раз я все удивлялся, почему деньги не могут копиться быстрее. Теперь, занимаясь биржевымии играми сам, я это понял. Просто существу- ет предел скорости перемещения денег, даже когда точно знаешь, куда их следует переместить. -- Мне жаль Йоки и Фрэнка,-- сказал он мне.-- Они работа- ют очень упорно, как и я, да только напрасно. -- Считай, что это им предназначено судьбой,-- посовето- вал я. Жаль, что мне в голову не пришел ответ получше. Я вспомнил, как они были разочарованы, и как храбро старались утаить разочарование. Все три пилота провели два месяца на борту "Улисса". Ко- рабль уже готов, и лишь пилоты-кандидаты не завершили подго- товку. Ночью я могу разглядеть звездолет не небе, где он оско- лочком света медленно проползает среди звезд. И я вспоминаю: Мимо планет, затем через пояс комет. Потом месяцы возни с силовыми полями, когда я настраивал их так, чтобы поток межз- вездного водорода попадал в термоядерные двигатели. И, нако- нец, я оказался в чистом пространстве и залез в анабиозную капсулу. Пробуждение на середине пути, изумленный взгляд на изме- нившийся рисунок созвездий. Звезды по курсу полыхают беловатой голубизной, а за кормой тускло светятся красным. Хитроумная перенастройка силовых полей -- теперь они должны направлять термоядерный выхлоп вперед. Второе пробуждение. Звезды уже выглядят нормально. Вклю- чаю индикатор курсовой массы, ищу Бауэрхаус-четыре. Есть! Направляю в эту точку телескоп и... ничего. Сбрасываю первый и второй зонды -- в эргосферу, эллип- тическую область вращения вокруг радиуса Шварцшильда. Размер эргосферы скажет мне, какую часть спИна звезды черная дыра захватила себе, и я узнаю координаты пути через сингулярность. Первый зонд перед исчезновением стал делать несколько со- тен оборотов в секунду вокруг черной дыры. Второй пошел по той же траектории, включил двигатели чуть-чуть не дойдя до радиуса Шварцшильда и умчался прочь лишь немного медленнее скорости света. Помню, как рассчитывал курс для третьего зонда. И как направил по нему корабль. Неужели я и в самом деле собираюсь сделать эту глу- пость? Черт возьми, да я ее уже сделал. Помню, как стали размываться звезды вблизи той пустой Точки. Одна из звезд прошла прямо за ней и на мгновение прев- ратилась в кольцо света. Миновав радиус Шварцшильда, я не ощу- тил никакого толчка, только постепенно нарастающее давление приливной силы, но все же каким-то образом понял, что покинул нашу вселенную. Наконец-то свободен. Свободен от старшего Джорджа Кокса. * * * -- Мы уже пять месяцев перебрасываем деньги,-- сказал я ему, когда он вернулся,-- и перевалили за миллион. Как, нра- вится быть миллионером? -- Еще бы. Он торжествующе улыбается, просматривая учетные книги, но когда поворачивается ко мне, его улыбка становится немного на- тянутой. Он еще не привык ко мне. -- Прекрасно. Теперь дело за тобой.-- Я вручаю ему стопку газет.-- Запомни курс этих акций. -- Что, всех? -- Нет, лишь тех, что будут подниматься, и когда именно. Но я не стал ничего помечать, Джордж. Ты сам должен будешь найти их, отметить, а потом запомнить. -- У тебя больше свободного времени, чем у меня,-- ворчит он, совсем как однажды ворчал я. -- Слушай, по-моему, мы и так успели перемешать причины и следствия. И у меня появилось кошмарное предчувствие, что если мы еще хоть немного поиграемся с законами природы, я исчезну, как огонек свечи. Неужели ты не постараешься ради своего луч- шего друга? Пожалуйста. Он берет газеты. Я не вижу его неделю. Как-то днем звонит телефон. Это он -- глаза нараспашку, лицо белое. Я не успеваю рта открыть, а он выпаливает: -- Они выбрали Фрэнка! -- Что? Черта с два. Они выбрали меня. -- Они выбрали Фрэнка! Джордж, что нам делать? Его голос слабеет. В голове у меня звенит. Комната расп- лывается перед глазами. Колени подкашиваются, я медленно ва- люсь на пол. Хочу завопить, но нет сил. Мне холодно. Под щекой грубый ковер. Я провожу по нему пальцами. Он реальный, он действительно существует. Должно быть, я потерял сознание. Другой Джордж все еще вопит из телефона: -- Джордж! Джордж! Я кое-как поднимаюсь и поворачиваюсь к камере. -- Сиди и не дергайся,-- говорю я ему.-- Сейчас приеду. * * * На этот раз мы не сидим. Мы расхаживаем, едва не задевая друг друга и разговариваем, поворачивая голову наугад. Со сто- роны это весьма смахивает на примитивную комедию, но смотреть на нас некому. -- Мы можем просто обо всем забыть,-- говорит он.-- Раз- делим деньги. И плевать на парадокс. -- Дурацкая идея. Джордж, вдолби ты наконец себе в голо- ву, что парадокс -- это я. Если этот временнОй путь не повторится, мне конец! Я исчезну. Нам нужно что-то сде- лать. -- Например? Украсть корабль? -- Гмм-м... А это... -- Если я украду "Улисс", тебя отдадут под суд. Тебя! -- Ха! Меня даже не станут искать. -- А как ты собираешься потратить миллион, который лежит в банке на мое имя? Проклятье. Он прав. Все мои усилия, весь риск -- коту под хвост. Я замираю на полушаге: -- Может, меня не станут подозревать. -- Ха. Ты даже на космодром для шаттлов не попадешь, не продемонстрировав свою физиономию. -- Сам ты "ха". Я скажу, что кто-то загримировался под меня. А у меня будет алиби. -- Алиби?-- Неожиданно он хохочет.-- Все, принесу выпить. На трезвую голову тут не разберешься. * * * Месяц на ожидание. Месяц на выработку планов. Оказалось, что времени еще меньше -- дату старта приблизили на две неде- ли. Я начал терять веру в целостность вселенной. По вечерам я боялся заснуть. Каждое утро пробуждение оказывалось радостным сюрпризом. Я все еще здесь. Мне захотелось поговорить с Бауэрхаусом. Я поймал его после лекции. Низенький, округлый и пухлень- кий, он был готов сколько угодно говорить о космологии в це- лом. О Большом Взрыве, который, возможно, породил нашу вселен- ную и нашпиговал ее квантовыми черными дырами -- меньшими, чем ядро атома, но весом поболее крупного астероида... о вероят- ности того, что наша вселенная находится внутри черной дыры, принадлежащей другой вселенной... о белых дырах, извергающих материю словно ниоткуда... Но на одну тему он упорно не желал разговаривать. -- Джентльмены, мы попросту не знаем, что происходит внутри шварцшильдовского радиуса черной дыры. Мы не знаем, действительно ли материя там сжимается в точку. Возможно, сжа- тие останавливает сила, более мощная, чем любая из известных нам сил. А как насчет путей, ведущих сквозь вращающуюся черную ды- ру? Он улыбается, словно услышал шутку: -- Тут мы ожидаем обнаружить дыру в теории. Мы постулиру- ем Закон Космической Цензуры, процесс, не позволяющий чему-ли- бо, попавшему в дыру снаружи, покинуть ее. В противном случае придется допустить существование черных дыр с настолько боль- шим спИном, что они не будут иметь радиус Шварцшильда. А голая сингулярность -- штука весьма неуютная. Тут математика пасует -- получается нечто вроде деления на ноль. Если бы он смог увидеть нас вместе, это оказалось бы по- чище любой сингулярности. Но мы не боимся, что нас увидят вместе. Младший Джордж Кокс продолжает учебу. Газетчики берут у него и Йоки интервью на тему необходимости постройки новых разведывательных звездолетов для поиска подобных Земле планет, обращающихся вокруг других звезд. Старший Джордж Кокс играет на бирже и ждет. * * * Фрэнк Кьюри провел в космосе столько же времени, сколько и я, если не считать полета "Улисса", который еще не начался. Он пяти футов ростом, коренастый и мускулистый. Крупные квад- ратные челюсти придают ему сходство с бульдогом. Весит он меньше меня или Йоки, поэтому ему потребуется меньше пищи и кислорода, чтобы прожить полтора года в перерывах между анаби- озом. Не вижу других причин, почему выбрали его, а не меня. И все же я не перестаю гадать -- что изменилось на этот раз? Или младший Джордж слишком много внимания тратил на акции, и слиш- ком мало на тренировки? Или вообще перестал стараться, потому что я был живым доказательством того, что его выберут в любом случае? Теперь уже поздно гадать. Но у нас есть один шанс. Меня назначили пилотом корабля, который отвезет Фрэнка на орбиту, а заодно поручили помочь Фрэнку провести предполетную проверку звездолета. Контрольные посты мы с Фрэнком проходим вместе. Охранники пропускают нас без проблем. Поле космодрома залито ярким искусственным светом. Возбужденный Фрэнк нервничает и слишком много говорит. На его щеках поигрывают желваки мускулов. -- Двадцать шесть лет. Что может произойти за двадцать шесть лет? Люди могут открыть бессмертие. Или получить всемир- ную диктатуру. Телепортацию. Сверхсветовые полеты. -- А это сможешь подарить им ты. Если третий зонд вылетит обратно. -- Точно. Если третий зонд вернется примерно ко времени моего старта... но для космических полетов это малопригодно, Джордж. Черных дыр слишком мало. Нет, Джордж, скажи честно -- как ты считаешь, что я увижу после возвращения? "Себя",-- едва не срывается у меня с языка.-- Ты увидишь меня на посадочном поле. Если только не заберешься слишком да- леко. Тогда может случиться и так, что ты не выберешься из ды- ры до тех пор, пока не умрут все звезды. -- Знаю,-- буркает он. -- Может, передумаешь?-- спрашиваю я. А вдруг это шанс для нас... -- Еще чего!-- рявкает Фрэнк. Все, назад пути нет. Мы приближаемся к шаттлу. Это небольшой кораблик с проти- ворадиационным щитом вокруг кормовых дюз, к носовому люку ве- дет рампа. Я тоже начинаю слишком много болтать, потому что нервничаю не меньше Фрэнка. К счастью, на взлетное поле можно попасть через двое ворот. Я опасался, что нас остановят охран- ники и заявят, что один из нас уже прошел на поле, но все обошлось -- очевидно он преодолел охрану без проблем. Или вообще не преодолел. Фрэнк ступает на рампу, и тут сзади тенью выскальзывает второй Джордж Кокс с тяжелым гаечным ключом в руке. И проворный Фрэнк резко оборачивается, с разворота бьет Джорджа левым кулаком в живот и тут же добавляет правым. Джордж складывается пополам, словно пучок сваренных спагетти, и валится на спину, подставляя лицо резкому свету прожекторов. Фрэнк видит его лицо и застывает. У меня нет гаечного ключа, и я бью его ребром ладони по шее. Фрэнк изумленно оборачивается, тогда я добавляю ему в че- люсть. Он падает. Я пробую его пульс. Сердце бьется. Сердце Джорджа Кокса тоже бьется, но других признаков жизни он не подает. Мне нет нужды щупать свой пульс; он громом отдается у меня в ушах. Возможно, другому Джорджу требуется медицинская помощь. И вряд ли он сейчас сможет управлять звез- долетом. И не остается ничего другого... * * * Передо мной вырастает огромный корпус "Улисса". Я вижу похожие на ноздри дюзы маневровых двигателей, но не главного -- лишь термоядерный ускоритель размером с сам "Улисс", кото- рый разгонит меня до маршевой скорости. С этого момента я пе- рейду на межзвездный водород, вычерпывая его из пустоты и сжи- мая магнитными полями, пока не начнется термоядерная реакция. Я уже делал это прежде, и теперь даже не нервничаю. Чем больше запутываются метафизические сложности, тем проще становится мой выбор. Я намереваюсь украсть "Улисс", по- тому что пути назад для меня, скорее всего, уже нет. И я снова направлю корабль по прежней траектории, потому что в этом моя единственная надежда. Я мог погибнуть, проходя в прошлый раз через сингуляр- ность. Я могу погибнуть в этот раз. Но я избавился от призрака старшего Джорджа Кокса. А младший Джордж Кокс -- человек, которого я для правдо- подобия связал спиной к спине с Фрэнком Кьюри -- стал настоя- щим Джорджем Коксом. В его временнОй линии больше нет разрыва, и наши с ним временнЫе линии не пересекаются. У меня теперь нет ни отца, ни матери, я призрак неизвестного происхождения. Если Джорджу хватит ума, то он отвертится от тюрьмы. Он может сказать, что увидел своего двойника-самозванца, шагающе- го к шаттлу вместе с Фрэнком. И собрался изменить ситуацию с помощью гаечного ключа, но тут Фрэнк его ударил. И это все, что ему известно. Причаливаю. Щелкают захваты, кораблик вздрагивает. До этого момента меня еще могли остановить, теперь уже слишком поздно. Проникая в звездолет через входной люк, я внезапно вспоминаю о втором "Улиссе", спрятанном на обратной стороне Луны. Я изобрел способ размножения весьма дорогих звездолетов. Надо будет его запатентовать. Но как все это началось? Существовал ли Джордж Кокс, ко- торый скрупулезно выполнил план полета? Да, а затем второй Джордж Кокс увидел, что третий зонд вернулся еще до старта "Улисса". И это навело его на идею -- если смог вернуться зонд, то сможет вернуться и он. Был ли он тем самым старшим Джорджем, что постучал в дверь моей квартиры? Или тот уже прошел через несколько цик- лов? И что произойдет, если я на этой раз просто выполню план полета? Нет, на такое я не осмелюсь. Все завертится сначала. Или не завертится? Жаль, что я не могу спросить Бауэрхауса. Но люди вроде Бауэрхауса не любят сингулярности. И я их не виню. ----------- Примечание автора: Образованный читатель наверняка понял, что такой фокус можно проделать лишь с черной дырой, масса ко- торой не меньше, чем масса галактики. Но когда я писал рассказ, пришлось немного сжульничать. - Л.Н.