Норман Спинрад Сорняк времени ------------------------------------------------------------- Norman Spinrad. Weed of Time. (c) 1970 by Norman Spinrad (с) Андрей Новиков, перевод, 1993 (e-mail: novanal@junik.lv) Публикации: Если, 10/1993 Все права сохранены. Текст помещен в архив TarraNova с разрешения переводчика. Любое коммерческое использование данного текста без ведома и согласия переводчика запрещено. -------------------------------------------------------------- Я, искра разума, которая является моим сознанием, обитаю там, где не существует ни места, ни времени. Объективная про- должительность моей жизни - сто десять лет, но, судя по моему сознанию, я бессмертен - ощущение того, что я себя ощущаю, ни- когда не прекращается. Я и младенец, и ребенок, и юноша, и очень дряхлый старик, умирающий на чистых белых простынях. Я - все эти люди одновременно, всегда был ими, всегда буду ими там, где в вечном моменте, отделенном от времени, обитает мой разум. Моя вечность - сто десять лет. Моя жизнь похожа на биогра- фию в книге: неизменная, ивариантная, ограниченная по длине, бесконечная по продолжительности. 3 апреля 2040 года я рожда- юсь. 2 декабря 2150 года я умираю. Все события между этими да- тами пролетают в одно мгновение. Говорят, что я передвигаюсь вдоль них вперед и назад по собственной воле, вечно проживая каждое их них снова и снова и снова. Но даже это не настоящая правда. Я переживаю каждый момент из моих ста десяти лет од- новременно, раз и навсегда. ...Как мне все вам рассказать? И сможете ли вы меня по- нять? Наш общий язык базируется на концепциях времени, которые у нас различны. Для меня время не существует таким, каким вы его представляете. Я не продвигаюсь от момента к моменту последовательно, словно слепец, ощупью отыскивающий путь в туннеле. Я обитаю во всех точках туннеля одновременно, и глаза мои широко раскрыты. Время для меня в определенном смысле то же самое, что для вас пространство. Это поле, по которому я могу ходить в нескольких направлениях сразу. Ну как же мне рассказать? Да и поймете ли вы меня? И я, и все вы - люди, рожденные от женщин, но в каком-то смысле у вас со мной меньше общего, чем с обезьяной или амебой. Но я д_о_л_ж_е_н как-то все вам рассказать. Для меня уже слишком поздно будет слишком поздно было слишком поздно. Я попался в этот вечный ад и никогда не смогу из него выбраться, даже в смерть. Моя жизнь неизменна, инвариантна, потому что я съел темп -- Сорняк Времени. Но вы не должны этого делать! Вы обя- заны меня выслушать! Обязаны понять! Вырвите Сорняк Времени с корнем! Я должен попробовать рассказать вам все. Бессмысленно пытаться начать с начала. Начала нет. И конца нет. Лишь значи- мые области времени. Позвольте мне описать их. Возможно, вы сумеете меня понять... 8 сентября 2050 года. Мне десять лет. Я в кабинете доктора Фиппса, директора психиатрической клиники, в которой провел последние восемь лет. 12 июня 2053 года они наконец поймут, что я не сумасшедший. Это все, что они поймут, и этого ока- жется достаточно, чтобы выписать меня. Но 8 сентября 2050 года я все еще в клинике. 8 сентября 2050 года - день возвращения первой экспедиции к тау Кита. Посадку корабля показывают по телевизору, вот по- чему я в кабинете директора и смотрю телевизор вместе с ним. Именно из-за этой экспедиции я и нахожусь в госпитале. Я гово- рил о ней все десять лет. Я требовал, чтобы корабль подвергли карантину, привезенные образцы растений уничтожили и не позво- лили им расти в почве Земли. Большую часть моей жизни эти сло- ва принимали за очевидный симптом шизофрении - в конце концов, корабль стартовал лишь 12 июля 2048 года, а возвращался сегод- ня. Но 8 сентября 2050 года они пребывали в ожидании. Едва по- явившись из материнского лона я бормотал об этом дне, и вот он настал. И я наедине с доктором Фиппсом наблюдаю, как на изоб- ражение корабля на экране телевизора садится на изображение огромного бетонного поля. - Заставьте их понять! - кричу я, зная, что это безнадеж- но. - Остановите их, доктор Фиппс, остановите! Фиппс смотрит на меня с тревогой. В его голубых глазах смесь жалости, смущения и страха. Он очень хорошо знаком с историей моей болезни. Пухлая папка, заполенная записями сотен сеансов терапии, лежит на его столе рядом с портативным теле- визором. В каждой их этих записей отмечен один и тот же день: 8 сентября 2050 года. Я снова и снова и снова повторял одну и ту же историю. Корабль отправится к Тау Кита 12 июля 2048 го- да. Экспедиция обнаружит, что у звезды двенадцать планет... Лишь одна из них - пятая - окажется подобной Земле, на ней найдут растительную и животную жизнь... Экспедиция привезет с собой образцы и семена небольшого растения с зелеными листьями и маленькими пурпурными цветками... Растению дадут название "tempis ceti"... Позднее его станут называть "темп"... И преж- де, чем свойства этого растения полностью поймут, его семенa какимто образом распространятся, и темп начнет процветать на Земле... Где-то и зачем-то люди начнут есть листья темпа. И станут изменяться. Они начнут говорить о будущем, и их будут считать сумасшедшими - пока не начнут свершаться те события, о которых они говорили... Затем растение будет объявлено все закона как опасный нар- котик. Поедание его листьев приравняют к преступлению... Но, как и любой запретный плод, темп будут продолжать есть... И в конце концов употребляющие темп станут самыми разыскиваемыми преступниками в мире. Все правительства Земли будут стараться вытянуть из их свихнувшихся мозгов секреты будущего... Все это записано в истории моей болезни, с которой доктор Фиппс зна- ком. Восемь лет она считалась на удивление упорной навязчивой идеей. Но сегодня 8 сентября 2050 года. Как я и предсказывал, ко- рабль с тау Кита вернулся. Опускается пандус, экипаж начинает выходить, а доктор Фиппс смотрит на меня застывшими глазами. Я вижу, как напрягаются мышцы его челюстей, когда репортеры обступают капитана - высокого худого человека с мешочком в ру- ке. Репортеры окружают его со всех сторон, капитан смущенно качает головой. - Позвольте мне сперва сделать краткое сообщение, - реши- тельно говорит он. - А вы поберегите силы на остальную коман- ду. Телеэкран заполняет узкое, с четкими чертами бледное лицо капитана. - Экспедиция оказалась успешной, - говорит он. - В системе тау Кита обнаружено двенадцать планет, пятая из них подобна Земле, на ней есть растения и примитивные животные. Очень странные там животные... - А что же в них странного? - выкрикивает репортер. Капи- тан хмурится и пожимает широкими плечами. - Ну, хотя бы то, что все они вроде бы травоядные и пита- ются одним из видов растений, доминирующим в местной флоре. Никаких хищников. И нетрудно понять, почему. Не знаю, как бы вам получше объяснить, но похоже, что каждое животное заранее знает, что сделает другое. И то, что намеревались сделать мы - тоже. У нас ушло чертовски много времени на сбор образцов. Нам кажется, что это как-то связано с тем растением. Оно весьма странно влияет на ощущение времени. - На основании чего вы это утверждаете? - спрашивает ре- портер. - Видите ли, мы скормили это растение лабораторным живот- ным. И с ними, кажется, что-то случилось. Их стало буквально невозможно поймать. Впечатление такое, будто они живут в неком моменте будущего, или что-то в этом роде. Вот почему доктор Ломинов назвал это растение "tempis ceti". - А как этот темпис выглядит? - спрашивает кто-то. - Ну, оно похоже на... - начинает капитан. - Подождите-ка, у меня с собой есть образец. Он открывает мешочек и что-то из него достает. Камера по- казывает руку капитана крупным планом. Он держит небольшое растение. У него широкие зеленые листья и маленькие пурпурные цветки. Рука доктора Фиппса начинает непроизвольно дрожать. Он смотрит на меня. Смотрит, смотрит, смотрит... 12 мая 2062 года. Я в маленькой комнатке. Можете считать ее палатой в клинике. Можете назвать и лабораторией, можете тюремной камерой - на самом деле она и то, и другое, и третье. Я здесь уже три месяца. Я сижу в удобном кресле с подлокотниками. Напротив меня за столом сидит человек из безымянного правительственного бюро расследования. На столе крутится магнитофон. Сидящий напротив человек сосредоточенно хмурится. - Объект - декабрь 2081 года, - говорит он. - Вы расскаже- те мне все, что знаете о событиях в декабре 2081 года. Я гляжу на него молча и угрюмо. Мне до смерти надоели все эти люди из разведки, советов по экономике и научных бюро. И их бесконечные напрасные расспросы. - Послушай, - рявкает человек, - мы хорошо тебя знаем, и поэтому не станем взывать к твоему несуществующему чувству патриотизма. Мы также понимаем, что тебе глубоко наплевать на важность твоих знаний для твоей же страны. Но запомни вот что: ты - приговоренный судом преступник. Приговор твой бессрочный. Пойди нам навстречу, и мы выпустим тебя через два года. Ста- нешь запираться, и будешь гнить здесь до тех пор, пока твоя тупая башка не сообразит, что другого пути на волю нет. Так вот, объект - декабрь 2081 года. Ну, д_а_в_а_й! Я вздыхаю. Я знаю, бессмысленно говорить кому-либо из них, что знание будущего бесполезно, что будущее не может быть из- менено, потому что оно не было изменено, потому что оно не бу- дет изменено. Они не поймут, что выбор - это иллюзия, вызван- ная тем, что будущее скрыты от тех, кто в блаженном неведении последовательно движется вдоль потока времени от одного момен- та к другому. Эти люди откажутся понять, что моменты будущего времени неотличимы от моментов прошлого или настоящего времени - все они фиксированные, неизменные, инвариантные. Они живут в иллюзии последовательного времени. Поэтому я начинаю говорить о декабре 2081 года. Я знаю, что он не отстанет, пока я не расскажу все, что знаю о годах между нынешним моментом времени и декабрем 2150. Я знаю, что они не будут удовлетворены, пото- му что не удовлетворены, не были удовлетворены, не будут удов- летворены... Поэтому я расскажу им о том ужасном декабре, который в их будущем наступит через девять лет... 2 декабря 2150 года. Я стар, очень стар, мне сто десять лет. Мое искалеченное временем тело лежит на больничной койке между чистыми белыми простынями. Легкие, сердце, сосуды, орга- ны - все отказываются мне служить. Только разум мой вечно не- изменен, разум младенца-ребенка-юноши-мужчины-старика. Я, в некотором смысле, умираю. После этого дня, 2 декабря 2150 го- да, мое тело больше не будет существовать как живой организм. Для меня время после этой даты столь же пусто, как и время до 3 апреля 2040 года в другом темпоральном направлении. В каком-то смысле я умираю. Но в другом смысле я бессмер- тен. Искра моего сознания никогда не погаснет. Мой разум не придет к концу, потому что у него нет ни конца, ни начала. Я существую внутри одного мгновения, которое продолжается всегда и растянуто на сто десять лет. Представьте мою жизнь как главу в книге вечности, книге без первой и последней страницы. Глава, то есть мой жизненный отрезок, занимает сто десять страниц. У нее есть начало и ко- нец, но сама она существует столько же, сколько существует книга, бесконечная книга вечности. Или же представьте мою жизнь в виде линейки длиной сто десять сантиметров. Линейка "начинается" на единице и "конча- ется" на цифре сто десять. но "начало" и "конец" относятся к длине, но не продолжительности. Я умираю. Я всегда испытываю умирание, но никогда не испы- тываю смерть. Смерть - это отсутствие ощущений. Она никогда не сможет меня настигнуть. Для меня 2 декабря 2150 года - всего лишь значимая область времени, темная стена, конечная точка, за которой все скрыто. Другая стена расположена возле 3 апреля 2040 года. 3 апреля 2040 года. Нечто внезапно обрывается, не-ничто столь же внезапно начинается. Я рождаюсь. Что для меня означа- ет родиться? Как я могу вам рассказать? И сможете ли вы меня понять? Моя жизнь, весь отрезок в сто десять лет, возникает сразу, мгновенно. В "момент" своего рождения я одновременно нахожусь и в момент своей смерти и во всех моментах между ни- ми. Я появляюсь из лона матери и вижу свою жизнь так, как вы видите картину или некий сложный ландшафт - весь сразу и цели- ком. Я вижу свое странное младенчество, всю его непостижи- мость, когда я появляюсь на свет, уже прекрасно владея анг- лийским и не говорю лишь из-за пока что недоразвитого голосо- вого аппарата. Когда, едва появившись из материнского лона, начинаю требовать, чтобы корабль, прилетевший с Тау Кита 8 сентября 2050 года был подвергнут карантину и одновременно знаю, что мои требования окажутся напрасны, ведь они уже были напрасными, будут напрасными, уже напрасны. И уже в момент своего рождения зная, что я есть, был и буду всем тем, кем я когда-то был/есть/буду, и не смогу абсолютно ничего во всем этом изменить. Я рождаюсь, я умираю на чистых белых простынях, я в каби- нете доктора Фиппса наблюдаю за посадкой корабля, я в прави- тельственной тюрьме два года говорю о будущем, и я же на некой лесной поляне, где растут кустики с широкими зелеными листьями и маленькими пурпурными цветками, и я срываю листья, ем их и знаю, что буду это делать делал делаю... Я появляюсь на свет и вижу застывшую картину своей жизни, цепь неизменных событий, нарисованную на неподвижном и вечном холсте времени... Но я не просто в_и_ж_у "картину". Я с_а_м "картина", и я же художник, и я же стою рядом и разглядываю ее, и я же никто из них. Я вижу неизменную область времени, которая определяет все остальное - 4 марта 2060 года. Измените ее, и вся картина растворится, а я стану жить во времени, как любой другой чело- век - свободный от адского всезнания. Но само подобное измене- ние - тоже иллюзия. 4 марта 2060 года. Лес неподалеку от того места, где ро- дился. Но даже знание о том ужасе, который этот день принес, приносил и будет приносить, не меняет ничего. Я это делаю де- лал буду делать, потому что делал буду делать делаю... 3 апреля 2040 года. Я рождаюсь: младенец-ребенок-юно- ша-мужчина-старик, в правительстенной тюрьме в психиатрической клинике умираю на чистых белых простынях... 4 марта 2060 года. Мне двадцать лет. Я на лесной поляне. Передо мной небольшое растение с широкими зелеными листьями и маленькими пурпурными цветками - темп, Сорняк Времени, что преследовал, преследует и будет преследовать меня всю мою бесконечную жизнь. Я знаю, что я делаю буду делать делал, по- тому что буду делать делал и делаю. Ну как я могу объяснить? Как дать вам понять, что этот мо- мент неизбежен, инвариантен, что хотя я знал, знаю и буду знать о его жутких последствиях, тем не менее не сделаю ниче- го, дабы изменить его. Язык для этого не подходит. То, что я говорю вам - неиз- бежная полуправда. Все действия, которые я совершаю за свои сто десять лет, происходят одновременно. Но даже это утвержде- ние лишь намекает на правду, потому что "одновременно" означа- ет "в одно и то же время", а "время", в том смысле как вы по- нимаете это слово, в моей жизни неуместно. Но позвольте объ- яснить проще. Допустим, я говорю, что все действия, которые я когда-либо совершал, буду совершать или совершаю, происходят одновремен- но. Поэтому никакое знание, приобретенное на конкретном отрез- ке времени, не может повлиять на любое другое действие, совер- шаемое нв другом отрезке. Попробую объяснить иначе. Допустим, для меня действия и ощущения полностью независимы друг от дру- га. В момент своего рождения я сразу совершаю все, что мне предстоит сделать в жизни, мгновенно, слепо, в едином движе- нии. И лишь в следующий "момент" я начинаю сознавать результа- ты всех этих миллиардов действий и тот ужас, который внесет в мою жизнь 4 марта 2060 года. Или... говорят, что в момент смерти перед человеком мгно- венно пролетает вся его жизнь. В момент рождения передо мной мгновенно вспыхивает вся моя жизнь, но не перед глазами, а в реальности. Я не могу изменить в ней ничего, потому что любое изменение - это нечто, существующее лишь как функция взаи- мосвязи между различными моментами времени, для меня же жизнь - один вечный момент длиной в сто десять лет... И поэтому этот кошмарный момент неизменен, и выхода из не- го нет. 4 марта 2060 года. Я наклоняюсь, срываю кустик темпа. От- рываю широкий зеленый лист и кладу его в рот. Вкус у него горьковато-сладковатый, отдает древесиной, неприятный. Я жую лист и проглатываю. Темп попадает мне в желудок, переваривается, попадает в кровь, достигает мозга. В нем происходят изменения, которые даже люди гораздо умнее меня объяснить не в силах и будут бессильны это сделать по крайней мере до 2 декабря 2150 года, за которым пустота. Мое тело остается в объективном потоке времени, взрослеет, стареет, умирает. Но разум мой абстрагиру- ется от времени и начинает переживать все моменты как один. Это похоже на "ложную память". Из-за того, что случилось 4 марта 2060 года, я уже пережил все это за двадцать лет, про- шедшие с моего рождения. И одновременно это начальная точка для моего темп-сознания в объективном потоке времени. Но объ- ективный поток времени не имеет отношения к тому, что происхо- дит... Язык, сама основа мыслей, не адекватны. Еще одно объ- яснение: в объективном потоке времени я был нормальным челове- ком до того проклятого 4 марта, и проживал каждый момент пре- дыдущих двадцати лет последовательно, в должном порядке, мо- мент за моментом, момент за моментом... Но 4 марта 2060 года мое сознание расширилось в двух нап- равлениях временного потока и заполнило весь мой жизненный от- резок вперед до моей смерти 2 декабря 2150 года, и назад к мо- ему рождению 3 апреля 2040 года. В этом пятне времени 4 марта "изменило" мое будущее, поэтому оно одновременно "изменило" и мое прошлое, расширив мое темп-сознание до крайних пределов моего жизненного отрезка. Но едва прошлое изменилось, предыдущее прошлое перестало существовать, и я появляюсь из материнского лона как младе- нец-ребенок-юноша-мужчина-старик в правительственной тюрьме в психиатрической клинике умирая на чистых белых простынях... И... Я, искра разума, которая является моим сознанием, обитаю там, где не существует ни места, ни времени. Объективная про- должительность моей жизни - сто десять лет, но, судя по моему сознанию, я бессмертен - ощущение того, что я себя ощущаю, ни- когда не может прекратиться. Я и младенец, и ребенок, и юноша, и очень дряхлый старик, умирающий на чистых белых простынях. Я - все эти люди одновременно, всегда был ими всегда буду ими в том месте, где обитает мой разум в вечном моменте, отделенном от времени...