Эдвин Ч.Табб Эвейна ------------------------------------------------------------- E.C.Tubb. Evane. (c) 1973 by E.C.Tubb (с) Андрей Новиков, перевод, 1992 (e-mail: novanal@junik.lv) Все права сохранены. Текст помещен в архив TarraNova с разрешения переводчика. Любое коммерческое использование данного текста без ведома и согласия переводчика запрещено. -------------------------------------------------------------- Компьютер снабдили голосом психологи из числа тех, что вечно витают в облаках и, пытаясь оставаться рациональными, постепенно превращаются в садистов. Имелось у него и кое-что другое - несколько откровенных фотографий, такого же характера книг и некий предмет в коробке, который можно было надуть и использовать для снятия личного напряжения. Он воспользовался им один раз, а затем, преисполненный отвращения, уничтожил вместе с книгами и фотографиями. Но с голосом он ничего поде- лать не мог. Он был нежным, ласкающим слух - то ли голос реальной жен- щины, то ли синтезированный компьютером как идеальный, - этого ему не дано было знать. Но голос был мягок, лишен присущей мо- лодости резкости, и за это он был ему благодарен. Он не мог игнорировать его или выключить, поэтому ему пришлось научиться жить вместе с ним, и за долгие, долгие годы он стал восприни- мать голос как должное, как неотъемлемую часть его замкнутой вселенной. Он даже развлекался, мысленно подбирая подходящие к голосу лицо и фигуру. Этот образ менялся по мере того, как возраст смирял силу его страстей. Поначалу он представлял женщину гибкой, с во- лосами цвета воронова крыла, высокой грудью и бедрами из мира юношеских желаний. Потом она повзрослела и приняла более при- ятный облик, вылепленный его собственной фантазией - высокая блондинка с коротко обрезанными вьющимися волосами, чуть-чуть не достигающими плеч. Глаза у нее были голубые, глубоко поса- женные, с мелкими морщинками возле век. На ней было черное, простого покроя платье, открывающее гладкие плечи и верхнюю часть пышной груди. Не те упругие торчашие выпуклости, которые он некогда себе представлял, а мягкие и слегка покачивающиеся, гармонирующие со взрослостью ее лица и округлой полнотой бе- дер. И он дал ей имя. - Время очередной проверкии, Чарльз. Он вздрогнул, резко вырванный из задумчивости, и, помарги- вая, выпрямился в большом кресле. Как всегда, он увидел перед собой панель с приборами, большие шкалы с ползающими стрелка- ми, блеск полированного металла, ряды индикаторов. Он понял, что видел сон, но не в настоящем сне, а во время погружения в мечтательную дремоту, ставшую для него видом самозащиты, полу- реальным миром, в котором воспоминания смешиваются с воображе- нием, а фантазия перевешивает реальность. - Время очередной проверки, Чарльз. Использование его имени было еще одним психологическим фо- кусом, приводящим к неизбежной персонализации машины. Откро- венный трюк, предназначенный для смягчения одиночества, кото- рое может легко привести к безумию. Но не безумие ли давать механическому голосу имя? Воображать, будто им говорит реаль- ная женщина? Тешить себя иллюзией, что на самом деле он не одинок, и где-то в его ограниченном мирке есть другой живой человек, и что они, возможно, когда-нибудь встретятся? - Время очередной проверки, Чарльз. Наверняка ему показалось, но не стал ли голос чуть-чуть резковатым? Немного нетерпеливым из-за его молчания? Даже встревоженным? Как приятно было бы думать, что о тебе кто-то заботится, но опыт научил его не слишком обольщаться. Машина обращается к нему три раза, затем подает электрический разряд, который разбудит его даже спящего - болезненное напоминание о ждущей его работе, которую некому больше сделать. - Да, Эвейна, - быстро отозвался он. - Я слышал тебя. - Была задержка с ответом. Ты спал? - Нет, просто думал. - Ты здоров, Чарльз? Он посмотрел на свои руки с набухшми венами, на испещрен- ную пятнышками кожу, туго обтягивающую костяшки пальцев. Ког- да-то они были молодыми и сильными, на них было приятно посмотреть. Когда же они изменились? Почему он раньше ничего не замечал? - Чарльз? - Я в порядке, - коротко отозвался он. - По-моему, нужно замерить твой метаболизм, Чарльз. После проверки, разумеется. - Черт подери, Эвейна, нечего ко мне придираться. У меня все в порядке, я же тебе сказал. - После проверки, Чарльз. Как можно спорить с машиной? Конечно, он мог и отказаться, но имелись способы заставить его подчиниться. Создатели кораб- ля предусмотрели и такое. Ему негде было укрыться от датчиков, а непослушание означало наказание. Он угрюмо поднялся с кресла, с тревогой осознав свое физическое несовершенство. К примеру, ноги. Неужели они всегда побаливали, как сейчас? За долгие годы он приспособился к ослабевшему зрению, и теперь для него было нормой сидя в кресле не различать мелкие деления на шкалах. Но вот боль, легкая задержка в движении левой ноги, из-за которой он едва не упал, вовремя успев ухватиться за спинку кресла... Новая ли она, или все это уже было раньше? А если да, то почему он об этом не помнит? Эта мысль не давала ему покоя, пока он вышагивал десять футов от кресла до задней переборки. Подняв руки, он мог коснуться потолка, разведя их - коснуться стен. Крошечное пространство, напичканное сложными машинами, в рассчитанных количествах снабжающими его воздухом, пищей и водой. Клетка, которая его кормит, укрывает и защищает от внешних воз- действий. Все его ощущения неизбежно оказывались скудными и всегда только личными. Способен ли он вообще забыть какую-либо деталь своей монотонной жизни? - Чарльз, ты медлишь. Проверка должна быть завершена. Он протянул к перегородке руку и коснулся простых переклю- чателей. После его прикосновения компьютер разблокировал их, приподнялась панель, открыв протяженное тускло освещенное пространство, на которое он смотрел сквозь увеличительную лин- зу. Осмотр проводился визуально, при помощи линз и зеркал, чтобы исключить возможную неисправность электроники. Он доб- росовествно осмотрел загадочные бункеры, ряды контейнеров, бесчисленные флакончики и какие-то непонятные предметы, обтя- нутые пластиковой пленкой. Когда-то это зрелище восхищало его, наполняло огромным ощущением продуманности, согретым убежден- ностью в том, что его роль важна и необходима для успеха про- екта. Теперь же он просто совершал ритуал. - Чарльз? Он слишком долго смотрел, опять погрузившись в задумчи- вость, возможно, пытаясь возродить былое восхищение, экстрапо- лируя, заглядывая вперед, воображая самые невероятные картины будущего. А может, просто немного задремал от скуки, обиженный превосходством компьютера. - Чарльз, все функционирует оптимально? - Да, Эвейна, как всегда. - Тогда возвращайся в кресло, Чарльз. Я должна проверить твой метаболизм. Он почувствовал, как под пальцем шевельнулся переключатель и панель снова заперла переборку, потом медленно вернулся в кресло и сунул правую руку в знакомое отверстие. В его плоть погрузились датчики, он ощутил легкое пощипывание стимулулиру- ющего кожу тока. Старик откинулся на спинку, закрыл глаза и представил гладкое лицо в обрамлении светлых волос. Голубые глаза немного встревожены, пухлые губы сжаты, а платье, когда она наклоняется вперед и смотрит на приборы, чуть-чуть, совсем немного отходит от плеч и груди. - Ну как, сестра, я буду жить? - Сестра? - Сейчас, Эвейна, ты медицинская сестра. Тот, кто забо- тится о больном. Я болен? - Ты функционируешь не с оптимальной эффективностью, Чарльз. - И это означает, что я болен. Вылечи меня, Эвейна. Он почувствовал, как вслед за прикосновением чего-то его охватывает эйфория. Наверное инъекция, догадался он - препа- рат, который развеет депрессию и нарастающее чувство тревоги. Помогло ее подчинение, сам факт, что она выполнила его коман- ду. Человек всегда должен быть главным из партнеров. Все еще не открывая глаз и представляя, как она выпрямля- ется с улыбкой и материнской заботой на лице, он произнес: - Сколько уже, Эвейна? - Ты неточен, Чарльз. - А ты упряма. Ты ведь прекрасно знаешь, о чем я спраши- ваю. Сколько мы уже путешествуем в этой жестянке? - Очень долго, Чарльз. Слишком долго, подумал он. Так долго, что время потеряло смысл. Пока он мчался к далеким звездам почти со скоростью света, его метаболические часы из-за эффекта сжатия времени стали идти медленнее. Дома могло пройти уже десять тысяч лет. На корабле же они превратились в целую жизнь. Эта мысль мешала ему, и он начал ее отгонять, пользуясь помощью введенного препарата и комфортным присутствием женщи- ны. Он опять незамеетно для себя скользнул в воспоминания, вновь услышал голоса отобранных для полетов детей и низкие го- лоса инструкторов. Он попал в число избранных. Его тренировали для выполнения важнейшей задачи. Его жизнь будет отдана Вели- кой Экспансии. Он зашевелился и снова ощутил успокаивающую инъекцию. - Поговори со мной, Эвейна. - О чем, Чарльз? - Выбери сама. Любую тему. Ты высокая прекрасная блондин- ка. Неужели тебе нравится сидеть взаперти в этой машине? Не выпустить ли мне тебя? Хочешь, я ворвусь в твою тюрьму и приг- лашу тебя на прогулку? - Ты становишься нерациональным, Чарльз. - Отчего же, Эвейна? Сколько ты уже со мной? Пятьдесят лет? Больше? В любом случае, долго. Мы часто разговаривали, и ты, конечно же, наверняка изменилась с тех ранних дней. Слу- шай, знаешь, почему я уничтожил книги и все остальное? Я чувствовал, что ты наблюдаешь за мной. Наблюдаешь и презираешь меня. Ты ведь не станешь этого отрицать? - Конечно же, я наблюдала за тобой, Чарльз. - Наблюдала и приказывала - сделай то, да сделай это, а вот это сделай как можно быстрей, или еще что-нибудь. Иногда ты была просто стервой, и мне полагалось бы возненавидеть те- бя, но я этого не делал. Я совершенно не испытывал ненависти. - Ненависти, Чарльз? - Это такая эмоция. Воображаемая женщина нахмурилась и покачала головой. - Молчи, - быстро произнес он. - Не хочу знать, что ты мо- жешь, а чего не можешь чувствовать. Обладая таким голосом, не может не обладать и чувственностью. - Ты иррационален, Чарльз. Наверное, тебе следует поспать. - Нет! Он выдернул руку из отверстия быстрее, чем она успела сде- лать инъекцию. Подобную ловкость он проявлял неоднократно, по- тому что далеко не впервые беседовал с женщиной, запертой в этой машине. И все же на этот раз он вроде бы заметил какую-то разницу. Раньше он позволял ей погрузить его в забытие, в тем- ный мир снов, в котором она приходила к нему живая, раскрыв объятия, льнула к нему всем телом и увлекала на волнах полного слияния в какую-то даль, где все было чудесным, а жизнь - пол- ной. - Я не хочу спать, - резко произнес он. - Я хочу разгова- ривать. Хочу узнать, для чего все это нужно. И ты мне расска- жешь. - Я тебя не понимаю, Чарльз. - Недостаточно данных? - Он фыркнул, услышав ее слова. - И ты до сих пытаешься убедить меня, что ты всего лишь машина? Неужели ты не поняла, что я в это не верю? Что все вокруг меня - фарс. Спектакль. Пора его заканчивать. - Я все еще не понимаю. - Догадайся. - Кажется, у тебя продолжается отклонение от нормы. Веро- ятно, расстройство физического состояния. Если ты положишь ру- ку на место, я проверю твой метаболизм. - Не дождешься. Сейчас ты откроешь двери и выпустишь меня наружу. - Но это невозможно, Чарльз. Ты же сам знаешь. - Тогда вернись домой. - Это столь же невозможно. Ты раздражен, Чарльз, ты мыслишь нелогично. Но ты не одинок. Он устало открыл глаза и посмотрел на шкалы, на ряды инди- каторов, на отполированный им металл, на панели, с которых стирал малейшее пятнышко. Нет, он не был одинок. На световые годы вокруг него разбросан миллион точно таких же кораблей, каждый из которых несет такой же груз спор и семян - элементов жизни родного мира. Дремлет готовая возродиться жизнь, защи- щенная десятком способов - в оболочках из различных пластиков и природных мембран, в шариках льда и в питательном желе, обезвоженная, замороженная, погруженная в электронный стазис. Крупинки, пылинки, матрицы, почти невидимые молекулярные це- почки. Груз, созданный для продолжения гонки. А он сам? - Нет! - Он скорчился, охваченный внутренним хаосом. - Нет! - Чарльз, ты должен расслабиться. Тебе нечего бояться. Ко- рабль не поврежден, твой организм тоже. Все так, как должно быть. Мягкий, успокаивающий материнский тон. Уверенность предан- ного компаньона. Он не одинок, она с ним, она всегда будет с ним. Но она лгала, как лгали другие, как была ложью вся его жизнь. Вся его пустая, тупая, зря потраченная жизнь. - Правду, - жестко произнес он. - Скажи мне правду. - О чем, Чарльз? - Обо всем. Говори, черт бы тебя побрал! - Цель проекта тебе объснили с самого начала. Большая Экспансия - это мечта твоей расы. Мы должны отыскать подходя- щую звезду, найти планету, обладающую определенным набором за- ранее определенных факторов, и выгрузить на нее наш груз в соответствии с инструкциями. В случае удачи жизненный цикл на новой планете начнет имитировать условия исходноой. А это оз- начает, что в будущем у вашей расы появятся подходящие для заселения планеты. После экстраполяции можно утверждать, что в обозримом будущем ваша раса обнаружит рассеянные по всей га- лактике пригодные для обитания планеты. - А дальше? - Больше ничего, Чарльз. - Довольно лгать! Для чего нужен я? - Ты - фактор безопасности. Существует небольшая вероят- ность, что случится неполадка в механизмах жизнеобеспечения и обслуживания корабля. В таком случае ты произведешь ремонт. - Чем? Голыми руками? - Нет, Чарльз, инструментами, которые я тебе предоставлю в случае необходимости. - Вместе со знанием, как ими пользоваться? - Эти знания заложены в твое подсознание, Чарльз, и будут высвобождены в случае реальной аварии. Ответ прозвучал логично, и он удивился, почему это произ- вело на него впечатление - разве машина может быть нелогичной? И все же ее запрограммирована реагировать определенным образом на определенные стимулы. Она могла и лгать. Точнее, говорить ту правду, которую знала, и которая вовсе не обязана быть истиной. Но она лгала, то какова же правда? Для чего его засунули в корабль? Он встревоженно поднялся и прошел десять футов до задней переборки, десять футов обрат- но к креслу, и снова десять футов до переборки. Корабль функ- ционировал с обычной спокойной эффективностью. Он обвел взгля- дом стены, потолок, панель с рядами инструментов. А ведь это ширма, подумал он. Нечто, предназначенное отвлекать его внима- ние и создавать иллюзию, будто он необходим. Почему же он не понимал раньше, что совершенно не нужен кораблю, управляемому компьютером? Дорогой предмет бесполезного груза. И все же конструкторы не стали бы тратить зря столько ресурсов, не имея на то причин. - Эвейна, - резко сказал он, - для чего я здесь? - Я уже говорила, Чарльз. - Ты солгала. Теперь скажи мне правду. Невероятно, но она не ответила, и он, глядя на свои руки, видя набухшие вены, пятнышки на коже и следы старости, спросил: - Что будет, когда я умру? - Когда ты прекратишь функционировать, Чарльз, мы достиг- нем предельного расстояния от родного мира. Тогда я изменю курс и начну поиск подходящей планеты, на которую доставлю груз. На мгновение ее слова показались бессмысленными... а затем на него навалилась сокрушительная, ошеломляющая правда, вне- запно уничтожившая и его гордость, и его "я". - Часы, - глухо выдавил он. - Выходит, я всего лишь часы. Метаболический будильник. Как еще можно определить дли- тельность полета, продолжающегося почти со скоростью света? Засеянный жизнью мир должен находиться в пределах досягае- мости, и единицей измерения расстояния стала человеческая жизнь. Или продолжительность его жизни, или же момент, когда он осознает правду. Разница невелика. А потом? - Мне очень жаль, Чарльз, - произнесла машина, и на этот в ее голосе явственно прозвучала жалость. - Мне действительно очень жаль. А затем электронное устройство, имплантированное в его мозг, мгновенно отключило его мышцы, а тело охладил специаль- ный газ. Стены раскрылись и обнажили инструменты, которые подхватят его тело, разделают плоть на фрагменты, сохранят мо- лекулярные цепочки РНК и ДНК и добавят их конечному посевному материалу. Но боли не было. Совсем не было. В этом, по крайней мере, Строители проявили милосердие.