Жан-Жак Оливье
Глаз Будды
------------------------------------------------------------------------
(с) Игорь Найденков, перевод с французского, 2004
Текст опубликован в архиве TarraNova с разрешения переводчика.
Любое коммерческое использование данного текста, а также любые
публикации и перепечатки в электронном виде без ведома и согласия
переводчика (naidenk@ns_igs_ac_by // заменить _ на точку) запрещены.
-----------------------------------------------------------------------
1.
Однажды утром - это было в июне 1956 года - Далай-лама пригласил ламу Шринора в свой дворец в Лхасе на совет астрологов. Лама, одетый в шафранно-желтые одежды, был немедленно доставлен к тому, кто воплощает инкарнацию Будды на Земле. Шринор был высоким мужчиной неопределенного возраста; его раскосые глаза неярко светились на казавшемся изможденным лице, острые черты которого еще больше подчеркивала очень короткая стрижка. Далай-лама поручил ему отправиться в Сарнат, святой город буддистов, расположенный в нескольких милях от Бенареса, где давным-давно Будда запустил колесо познания и мудрости, и где в ноябре этого года должен был состояться праздник "Будда Яйанти", посвященный 2500-летней годовщине со дня рождения Премудрого. Согласно предсказанию тибетских астрологов, на этом празднике должен был объявиться священный камень, большой рубин, известный под названием "Глаз Будды". Драгоценный камень назывался так потому, что первоначально он находился посреди лба, на месте третьего глаза огромной статуи Просвещенного. Шринор должен был доставить рубин в Лхасу, где камень должно было поместить в святилище, ожидавшее его возвращения на протяжении многих веков.
2.
В это же время на острове Цейлон великий маг Бадшах Жадугар, дни которого безмятежно протекали в медитациях и молитвах, получил тайное послание. Великий момент приближался. Жадугар уже давно жил в небольшой деревушке, уютно расположившейся в тени гигантского пика Юннасигирия, поблизости от города Канди. Его хижина находилась рядом с храмом "Далада Малигава" - храма священного зуба Будды. Его небольшую облаченную в рубище фигурку с головой, увенчанной тюрбаном из выцветшей от солнца и дождей ткани, часто можно было видеть на склонах окрестных гор. На плече у него постоянно восседал огромный гриф, яростно сверкавший глазами на каждого встречного. Деревенские жители побаивались старого волшебника; рассказывали, что он был способен на любое колдовство. Он излечивал самых тяжелых больных, и люди потихоньку шептались, что он погубил нескольких охотников, пытавшихся застрелить его грифа. Еще говорили, что гриф на самом деле был его сыном, которого заколдовал какой-то могущественный горный демон. Эта кара постигла Жадугара в отместку за то, что он одержал над ним верх в жестокой схватке во время одного из самых свирепых за всю историю края муссонов, дикие завывания которого сопровождали, подобно аккомпанементу дьявольского оркестра, все перипетии эпического поединка.
Однажды ранним утром жители деревни увидели, как маг - именно так его и звали в деревне, потому что на местном языке слово "жадугар" означает не только "игрок", но также "колдун" и "маг" - отправился куда-то своей характерной медленной походкой. За спиной у него висел небольшой узелок со всем его жалким имуществом, а над ним кружил сопровождавший его гриф. Глаза мага казались более живыми, чем обычно, его фигура выглядела более прямой, а в бороде словно запуталась странная улыбка. Он знал, что направляется в Индию, откуда пришел сюда в незапамятные времена, и звезды сообщили ему, - а звезды никогда не лгут, - что в Бенаресе он найдет чудесный камень, с помощью которого сможет вернуть человеческий облик своему сыну. Сочетание созвездий и волшебные чары обещали ему помощь, и Бенарес должен был стать свидетелем его возрожденного могущества. Бадшах Жадугар или Жадугар Ка Раджа, то есть король магов, должен был вернуть себе безграничную власть над всем живым и неживым. Звезды не скрывали, что против него готовились выступить некие враждебные силы в виде двух чуждых элементов: злой волшебной силы, с одной стороны, и пришедшего с Запада светловолосого мужчины - с другой. Но Бадшах Жадугар, веривший в свое магическое могущество, никого не боялся.
3.
Вечером 20 июня 1956 года над Лондоном повисли низкие тучи, из которых хлынул проливной дождь. Быстро стемнело, и дождь окончательно затянул город своей печальной вуалью. На Парк Лэйн, в одном частном клубе, окна которого выходили на Гайд-парк, какой-то мужчина, стоявший у окна, меланхолично смотрел на ночь, сложив руки за спиной. Стены в большой комнате были уставлены шкафами, заполненными книгами в красивых переплетах. Глубокие кресла, в беспорядке расставленные возле шкафов, соблазняли своим уютом. Комнату скупо освещали два торшера с пергаментными абажурами, и пылавший в камине огонь. Перед камином, на диване с изрядно потертыми подушками, но еще достаточно респектабельном, устроились трое мужчин, негромко беседовавших друг с другом. Время от времени они неспешно отхлебывали виски из стаканов, которыми их снабдил чопорный метрдотель. Журчание их голосов время от времени доносилось до человека, прижавшегося лбом к стеклу и неотрывно глядевшего на дождь. Его темный силуэт едва вырисовывался на фоне черного окна. Внезапно громкое потрескивание горящих поленьев прервало на несколько мгновений неспешную беседу.
На старинных часах, притаившихся в дальнем темном углу, пробило восемь часов, и словно их отдаленное эхо, в ночи глухо прозвучали удары колокола Биг-Бена.
Один из сидевших неожиданно обернулся к окну и позвал:
- Подойдите же, наконец, к нам, Камби. Я хочу представить вас моему другу: Думаю, что нам пригодятся ваши способности к предвидению.
Огонь в камине сильно зашумел, озарив неожиданно ярким нереальным светом силуэт человека, отошедшего от окна. Приблизившийся к сидевшим высокий худощавый мужчина невольно обращал на себя внимание благодаря энергичному лицу, на котором выделялись голубые удивительно прозрачные глаза, смотревшие на присутствующих пронзительным взглядом хищной птицы. Выделявшийся на лице нос с горбинкой прекрасно подошел бы пирату; его рот с полными чувственно обрисованными губами, подчеркивался небольшой ямкой на подбородке. Игравшая на губах яркая улыбка несколько сглаживала странное впечатление, оставленное взглядом. Светлые, даже очень светлые волосы, несколько поредевшие на макушке, высокий гладкий лоб, гармонировавший с лицом - весь его облик рождал у внимательного наблюдателя ощущение спокойной и одновременно загадочной силы. Его возраст определить было невозможно - ему могло быть и сорок, и пятьдесят лет; трудно было представить, что когда-то он был молодым, и точно так же казалось невероятным, что когда-нибудь он может постареть.
Окликнувший подошедшего мужчина встал и обратился к нему:
- Камби, позвольте мне представить вам моего друга Самюэля Фуллера, ювелира из Нью-Йорка.
Американец встал, извлек изо рта сигару и протянул подошедшему твердую ладонь. Его широкая улыбка продемонстрировала окружающим великолепный золотой зуб, неожиданно сверкнувший желтым отблеском горевшего в камине огня.
- Сэм, я представляю тебе Камби, графа Сен-Жермена.
- How do you do? - вежливо поинтересовался граф.
- Glad to know you, - ответил Фуллер, сопроводив эти слова жестом, столь характерным для американцев.
- Я не знал, что среди ваших многочисленных знакомств есть и ювелиры, Ален, - обратился граф с беглой улыбкой к своему приятелю.
- Ах, мой дорогой, до чего только не доведут принципы демократии: - и Ален, подмигнув американцу, ловко обратил в шутку слова, которые могли показаться ему обидными.
- Послушай, Камби, - продолжал он, - наш новый приятель интересуется вашим скарабеем.
Граф Сен-Жермен поднял левую руку, одним движением снял с безымянного пальца перстень и показал его сидевшим.
- Это перстень финикийской эпохи, - пояснил он, - но выполненный в египетском стиле. Я владею им с 200 года до Рождества Христова.
Четвертый присутствующий, молчавший до сих пор, засмеялся.
- Камби утверждает, что он жил в те времена, но я полагаю, что он разыгрывает нас.
- Наш Гарри большой скептик, он упорно не хочет верить мне, когда я рассказываю о своих предыдущих воплощениях.
Граф опустился в кресло напротив сидевших на диване и протянул перстень в их сторону. Несколько раз повернув драгоценность, он заставил его заиграть в свете камина.
- Это корналин; на его обратной стороне выгравировано изображение богини Астарты. - Он указал пальцем на внутренюю сторону перстня.
Фуллер внимательно осмотрел перстень и произнес:
- Действительно, гравировка выполнена очень тонко. Но все же скажите, откуда у вас эта вещица?
- Но я же сказал вам, - пожал плечами граф, - что мне его подарили в глубокой древности. Может быть, вам доводилось слышать об Аполлониусе из Тианы, человеке метаморфоз, о котором Флавиус Филострат рассказал столь романтичную историю? Так вот, Аполлониусом был я.
В комнате повисла тишина. Потом американец кашлянул.
- Гм, - произнес он с задумчивым видом, - я тоже люблю истории о призраках, но это первый случай в моей жизни, когда я вижу одного из них живьем. - Он негромко засмеялся.
Камби поинтересовался:
- Может быть, вы не верите в реинкарнацию? Но это гипотеза не только весьма заманчивая, но и вполне допустимая. Не правда ли, Ален?
- Честно говоря, не знаю, - ответил тот. - Впрочем, почему бы и нет? Но ведь наш друг Сэм еще не знаком с вашей историей. Вы обязательно должны рассказать ее.
Немного помолчав, Камби заговорил слегка вибрирующим голосом, и к его чистому английскому произношению примешивался едва заметный акцент жителя Центральной Европы.
- Я своего рода Вечный Жид, первый выход которого на сцену относится к ранней античности. Моим первым земным воплощением был несомненно великий архитектор Дедал, построивший для царя Миноса лабиринт на острове Крит. Во II веке до Р.Х. я прожил жизнь Аполлониуса из Тианы. После этого меня больше не встречают до ХVI, когда мне показалось занятным воплотиться в Филиппа Бомбаста фон Гогенгейма, более известного под именем Парацельса. Наконец, в ХVII столетии для меня наступил настоящий золотой век. Да, это были самые замечательные годы моей жизни. Тогда я был известен как граф Сен-Жермен и как Вальдонна, маркиз Балетти. Считается, что я умер в Эккенферде в 1784 году. Но на самом деле в это время я находился в Индии, где занимался поисками философского камня. Я присутствовал на похоронах Калиостро в 1795 году, затем на погребении Фредерика-Антуана Мессмера в 1815 году. В начале ХХ века один из наиболее знаменитых авантюристов того времени, торговец оружием Василий Захарьевич Захаров подготовил мою очередную реинкарнацию. И вот теперь я к вашим услугам, я, Камби, граф Сен-Жермен, маг, осужденный жить на Земле до скончания времен.
Самюэль Фуллер, слушавший его разинув рот, был настолько потрясен, что забыл о своей сигаре, на которой вырос длинный столбик пепла, что было совершенно нехарактерно для страстного курильщика.
- Я не верю всему этому, - негромко прохрипел он.
- Но разве кто-нибудь просит вас верить?- насмешливо поинтересовался граф. - Ведь я только даю вам возможность помечтать: просто помечтать об этом.
Его глаза странно блестели.
Ален засмеялся:
- Камби уже рассказывал нам свою историю. Надо признать, что каждый раз он украшает ее все новыми и новыми деталями. Например, до сих пор я ничего не слышал об этом торговце оружием.
- Пойми меня правильно, - тихо перебил его граф. - Я совсем не хочу сказать, что был Василием Захаровым. Но в каждую эпоху существовали люди, постоянно стремившиеся к недостижимой цели, одолеваемые жаждой познания, которую они не могли утолить. И я вновь и вновь оказываюсь в этом мифе, в этом поиске абсолюта. Мои искания чем-то напоминают поиски Грааля рыцарями круглого стола. Во мне есть нечто и от Ланселота, и от Мерлина.
- Ну, вот, Сэм, теперь вы немного знаете Камби, - бодро заявил Алан, повернувшись к американцу. - Я полагаю, что он сможет дать вам сведения по интересующему вас вопросу.
Фуллер вздрогнул и наклонился к Сен-Жермену.
- Граф, я ищу один драгоценный камень. Он из числа тех, которые уже не встречаются в наше время. - Глаза Фуллера загорелись, лицо оживилось. - Я обладаю самой большой коллекцией драгоценных камней во всей Америке, но у меня нет ни одного редкого камня, который мог бы стать звездой коллекции, ее естественным центром. Среди историй о геммах постоянно встречаются рассказы о камнях, которые будто бы исчезают с лика Земли после краткого пребывания на ней. В особенности меня интересуют три таких камня, три рубина, известные с глубокой древности, потом надолго исчезнувшие с людских глаз и повторно обнаруженные в Индии в ХVI веке.
Камби перебил ювелира:
- Очевидно, речь идет о трех рубинах, о которых пишет Роберт де Беркем в своем труде "Чудеса Индии", посвященном ее высочеству герцогине де Монпансье?
Пораженный Фуллер застыл на несколько мгновений.
- Как вы могли узнать это?
- Чтение мыслей - это только одна из второстепенных моих способностей, - ответил граф, пожав плечами. - Но я должен признаться, что с книгой я познакомился гораздо раньше. Первая возможность полистать ее появилась у меня в 1674 году, вскоре после ее выхода в свет.
Фуллер схватил его за руку.
- Вы именно тот человек, который нужен мне. Вы должны мне помочь отыскать хотя бы один из этих рубинов. Я уверен, что вы можете сделать это.
Несколько минут граф Сен-Жермен молчал, словно погрузившись в раздумья. Потом он произнес бесцветным голосом:
- Действительно, я могу найти один из этих камней, с которыми имел возможность познакомиться во время моего непродолжительного пребывания в Индии. Это рубин, равных которому в мире нет. Он весит 210-220 карат, и стоимость камня превышает 300 000 долларов. Его называют "Глаз Будды".
- Если вы добудете его для меня, я заплачу вам 500 000 долларов, - сказал Фуллер напряженным голосом.
- В действительности, мой дорогой, - ответил граф, - подобные предметы не имеют стоимости; оценить их невозможно. С другой стороны, вы должны знать, что этот камень обладает способностью приносить его обладателю несчастье. Говорят, что каждый его владелец неизбежно погибает от раны во лбу, между глаз, в том самом месте, где рубин находился на лице священной статуи Будды в Сарнате, в буддийском святилище неподалеку от Бенареса.
- Я не верю в магические свойства камней, - проворчал американец, и принялся жевать свою потухшую сигару. - Но мое предложение остается в силе.
Граф Сен-Жермен ненадолго задумался. Потом он сказал:
- Хорошо. Я отправлюсь на поиски "Глаза Будды". Я возобновлю поиск того смутного идеала, которого никогда не мог достичь. Но вы недолго проживете после того, как получите камень, предупреждаю вас.
- Ерунда, - отмахнулся ювелир. - Я не боюсь подобных сказок!
Камби загадочно улыбнулся, но улыбка его была нерадостной, и в выражении его лица промелькнуло что-то злобное, сатанинское.
- Я привезу вам "Глаз Будды" к следующему Рождеству. Но вам не удастся избежать проклятия. Я ничего не могу поделать с этим. И не говорите потом, что я вас не предупредил.
- А вы, - хрипло спросил американец, - вы ничего не боитесь?
- Я? - промолвил граф и пожал плечами. - Знаете мистер Фуллер, ведь я просто инструмент.
С этими словами он откланялся и исчез.
4.
Вот уже пять месяцев Камби де Сен-Жермен странствовал по миру, стараясь не покидать при этом Юго-Восточной Азии, родины буддизма. И все свидетельства, которые ему удалось собрать, позволяли надежно установить путь камня. Рубин давно стал своего рода легендой; через почти одинаковые промежутки времени он появлялся в Индии, в Сарнате и Бенаресе. Нужно сказать, что эти два священных города, Сарнат, столица буддизма, и Бенарес, центр индуизма, находятся всего в нескольких километрах друг от друга. Чаще всего в разговорах и газетах упоминается Бенарес, тогда как Сарнат остается почти неизвестным. Тем не менее, последний является величайшим городом для буддийской религии. Оба города на протяжении многих столетий не раз опустошались завоевателями, и Глаз Будды часто упоминался, когда речь заходила о награбленном. В ХI веке Мохаммед де Газни завоевал Бенарес, положив конец индуистскому владычеству. Глаз Будды входил в число захваченных им сокровищ. Новый владелец подарил камень своему фавориту Немаху, который вскоре погиб во время дворцового переворота, когда его поразили копьем прямо в лоб. Рубин после этого исчезает. Через сто лет Кутуб-Уд-Дин Ибак, нанеся поражение Жейхандре в битве при Шадваре и разграбив Канож, двинулся на Бенарес, который в это время был захвачен турками. Глаз Будды при этом занимает почетное место среди сокровищ Великого Визиря. Но последний вскоре падает с коня и разбивает голову, ударившись лбом об острый камень. Рубин снова исчезает, на этот раз на целых шесть веков. В 1794 году Жагат Сингх, наследник раджи Саита Сингха из Бенареса, приказывает разрушить в Сарнате священную башню, известную под названием Дхармаражика Ступа и построенную царем Ашокой в 300 году до Р.Х. Предлогом для разрушения башни явилась якобы потребность в кирпиче для строительства рынка. Внутри башни были обнаружены два мавзолея из мрамора; в первом оказались полусгнившие листья, старый жемчуг и кости, которые без сомнения являются останками Будды. Их бросили в Ганг. Во втором нашли легендарный рубин, неизвестно каким чудом попавший в мавзолей. Камнем завладевает богатый купец, но вскоре умирает, убитый грабителями, раскроившими ему череп. После этого рубин некоторое время блуждает по Азии, везде оставляя за собой кровавый след. Он оказывается то в Токио, то в Фу Чжу, то в Хиве на территории Туркестана, то в Пунаке, на северной границе Тибета. Он постепенно приближается к Индии; его появление было отмечено в столице Афганистана Кабуле. Затем он некоторое время хранится в долине Бамиана, где красные скалы, пронизанные множеством галерей, камер и гротов, пробитых правоверными, превратились в один из наиболее удивительных буддистских храмов.
Двигаясь по следам священного рубина, граф Сен-Жермен оказывается наконец в Дели.
Вечером в начале ноября 1956 ода он сидел за столом в отеле "Империал", одном из немногих отелей-космополитов города, сохранивших заметные следы англо-саксонского влияния.
Он ужинал в одиночестве. Лицо его стало гораздо более смуглым с того момента, как он покинул Лондон полгода тому назад.
Внезапно в противоположном конце зала появилась фигура индуса с бородой на выразительном лице; в глазах его сверкало мистическое пламя. На плече вошедшего сидел гриф.
Индус медленно переходил от столика к столику, предлагая за несколько рупий предсказать будущее. Он просил подозвавшего его человека назвать три любых цветка, и затем раскрывал перед любопытным его будущее. В конце концов он очутился перед столиком Сен-Жермена. Он долго и пристально смотрел на графа, который не моргая выдержал взгляд блестящих черных глаз. Некоторым из присутствующих показалось, что между ними проскочила искра электрического разряда. Удивителен был контраст между черными непроницаемыми глазами индуса и светло-голубыми прозрачными глазами европейца.
Жадугар произнес голосом чревовещателя несколько слов на неизвестном языке, но Камби ответил ему по-английски:
- Я немного понимаю санскрит, маг, но не говорю на нем настолько хорошо, чтобы ответить тебе. Я могу назвать три цветка, но вряд ли тебе понравится то, что они откроют.
- Я жду, - ответил маг на ломаном английском.
- Орхидея, гибискус и лилия:
Бадиших Жадугар отвел глаза
Камби увидел, что вены на его лбу вздулись. Коршун слегка приподнялся на лапах и захлопал крыльями, наполнив помещение бархатным шорохом.
Индус бросил с гневом:
- Вы не имеете права охотиться за "Глазом Будды". Он должен принадлежать мне. Вам что, недостаточно предупреждения, сделанного в Фатехпуре Сикри?
Широко размахнувшись, он швырнул что-то на стол, повернулся и исчез. Упавший между тарелок большой черный скорпион устремился к Камби, высоко подняв хвост с ядовитым жалом. Граф вскочил, резко отодвинув стул, и коротким движением руки, на которой находился перстень со скарабеем, поймал скорпиона и раздавил его пальцами.
Теперь он понял, почему два дня назад, когда он осматривал развалины мертвого города Фатехпур Сикри, расположенного недалеко от Агры, его попытался задушить шелковым шнуром туг-душитель. После ожесточенной схватки графу удалось одержать верх над убийцей, и он сбросил нападавшего с городской стены высотой более пятидесяти футов на острые камни. В ушах Камби еще звучал ужасный крик падающего в пропасть индуса.
Жадугар исчез из отеля так внезапно, словно под его ногами разверзлась земля. Но у Камби сохранялось ощущение, что маг все еще находится где-то поблизости. Он пробормотал:
- Я тоже считаюсь колдуном в своей стране. Я - Тамаша. И скорпион не может причинить мне вред - это мой зодиакальный знак.
В его ушах раздался хриплый голос мага-индуса:
- Мы встретимся еще раз в Каши: встретимся в Каши: в Каши: в Каши:
Камби поднялся к себе в номер в глубокой задумчивости. На следующий день он должен был лететь в Бенарес, священный город, который в древности иногда называли Каши.
5.
Солнце палило во всю, хотя было только девять утра, когда граф занял место в дребезжащем всеми детялями автобусе, чтобы добраться до аэропорта Сафдаржунг.
Там он еще раз столкнулся с этой поразительной игрой контрастов, которыми так богата земля Индии. Вот и сейчас контуры сверкающего на солнце современного пассажирского самолета четко вырисовывались на фоне древней гробницы индийского царя Сафдаржунга, красно-коричневые купола которой вздымались рядом с посадочной полосой.
Камби занял свое место в самолете. Пристегивая ремни, он посмотрел в иллюминатор и заметил в толпе провожающих на краю поля неподвижную фигуру индийского мага с черным силуэтом грифа на плече.
Когда самолет через полтора часа совершил промежуточную посадку в Лукноу, Камби увидел Бадшаха Жадугара, который находился в пестрой толпе, наблюдавшей за приземлением самолета. Прибыв в Бабатпур, аэропорт Бенареса, Камби показалось, что он опять увидел мага, прятавшегося за зданием аэропорта.
Высоко в небе над самолетом медленные круги описывал гриф.
Сойдя с DC-3, Сен-Жермен заметил направляющегося к нему величественной походкой большого черного добермана с острыми ушами. Когда пес остановился рядом, граф наклонился и почесал у него за ухом.
- Ну, здравствуй, старина, - промолвил он. Ну, и кто ты на этот раз? Вельзевул, глава духов ада?
Пес заворчал в ответ, показав острые клыки.
- Ах, извини. Значит, ты Асмодей, демон пагубных наслаждений. Я всегда путаю вас. Но кто виноват, что вы рашили стать столь похожими? Ладно, так ты со мной?
Пес принялся тереться о его ногу, повизгивая от удовольствия.
- Хорошо, хорошо, - улыбаясь, остановил его граф. - Я всегда чувствую себя уверенней, когда один из вас находится рядом.
К графу приблизился бородатый сикх и спросил:
- Are you sahab Saint-Germain? (Вы господин Сен-Жермен?)
- Yes, - ответил граф.
- Atcha. Will you follow me, please, the taxi is waiting/ Mister Gupta has not been able to come personally and told me to drive you back to the hotel. (Хорошо. Будьте любезны следовать за мной, такси ждет вас. Мистер Гупта не смог встретить вас лично и поручил мне отвезти вас в отель.)
Камби последовал за сикхом, гордо шествовавшим в рваной рубашке, лохмотья которой развевались на ветру, не заправленные в брюки, как это принято в Индии. Пес не отставал от них.
По дороге шофер извинился от имени мистера Гупты, управляющего отелем, за то, что тот не смог лично встретить уважаемого гостя.
Граф почти не слушал водителя; через боковое стекло американского автомобиля, на большой скорости мчавшегося к городу, поднимая густой шлейф пыли, он следил за зловещим полетом грифа, планировавшего над такси на высоте нескольких десятков метров.
Через полчаса бешеной гонки на скорости около 100 километров в час, во время которой водитель должен был выполнять настоящий слалом между запряженными быками повозками, нагруженными соломой возами, влекомыми верблюдами с гордо поднятыми презрительными мордами, полуголыми индусами, то и дело неожиданно возникавшими перед радиатором и не торопившимися уступать дорогу, флегматично позволяя автомобилю едва не задевать их, а также дремлющими посреди шоссе священными коровами, они остановились перед гостиницей. Это был "Отель де Пари", одна из двух гостиниц Бенареса, расположенных друг против друга на окраине города. Только здесь европеец мог рассчитывать на более или менее сносные условия проживания, считавшиеся роскошными для Бенареса. "Отель де Пари" был сооружен в колониальном стиле во времена британского владычества. Он был окружен открытой верандой, обрамленной высокой колоннадой с арками, за которой находилось большое белое одноэтажное здание с толстыми стенами.
Владелец отеля, Дас Гупта, приветствовал графа, как своего старого друга. Оставив вещи в номере, граф снова уселся в такси и направился в Сарнат. По дороге он с любопытством взглянул на большого слона с морщинистой кожей и огромными излохмаченными ушами, словно побитыми молью, который бродил возле отеля на радость туристам, непрерывно щелкавших фотоаппаратами в надежде запечатлеть на память его массивную элегантность.
На улицах Сарната кишела толпа, в которой находились представители многих азиатских стран. Здесь можно было увидеть прибывших на празднование 2500-летнего юбилея Будды тибетских монахов с бритыми головами в шафрановых одеяниях, японцев в кимоно, китайцев в поношенных балахонах, величественных индийских женщин в пестрых сари, яркие цвета которых еще выгоднее смотрелись на фоне их смуглой кожи.
Выйдя из такси, Сен-Жермен олбратил внимание на высокого тибетского монаха в желтой одежде с черной каймой, пристально смотревшего на него холодными раскосыми глазами.
Асмодей двинулся в его сторону, оскалив зубы и зарычав. Монах отвернулся и быстро зашагал в сторону старинного парка, где по тенистым лужайкам бродили лани. Согласно легенде, именно в этом парке Будда произнес свою самую первую проповедь.
Камби побродил по развалинам древнего города и вскоре снова наткнулся на монаха, стоявшего на коленях и молившегося вместе с группой тибетских лам перед массивной ступой Дхармек, на основании которой лежали жертвоприношения - искусно сплетенные венки и пышные букеты цветов.
Рассеянно погладив по голове пса, граф пробормотал:
- Насколько я разбираюсь в этом, его зовут Шринор; это лама из Лхасы. Ты полагаешь, что он тоже ищет Глаз Будды? Ну, я полагаю, что в конце концов именно он завладеет камнем. Я ведь предупреждал Фуллера, но люди настолько глупы, что: - и он махнул рукой.
Время от времени один из священников звонил в небольшой колокольчик, издававший негромкие хрупкие звуки, и монахи хором начинали петь псалмы, записанные на свитках пергамента, лежавших на земле рядом с молитвенными мельницами. Они не замечали пеструю толпу пялившихся на них ротозеев и не реагировали на отчаянные усилия немногочисленных европейских туристов, пытавшихся в этой сумятице запечатлеть живописную сцену на пленке.
Сен-Жермен вернулся к такси и приказал отвезти его в отель. Во время прогулки он убедился, что не сможет найти рубин в Сарнате. Инстинкт авантюриста предупреждал его о назревающих вокруг него драматических событиях. Он чувствовал, что является своего рода катализатором, появление которого ускоряет приближение развязки.
Затем он отправился в Бенарес, на берег Ганга. По пути он остановился возле почти безлюдного в это время дня храма обезьян. Здесь графа едва не укусил крупный самец, прыгнувший на него с дерева, и только благодаря бдительности Асмодея, оттолкнувшего его своим телом в сторону, нападавшая обезьяна промахнулась на несколько сантиметров.
Когда через некоторое время такси остановилось на берегу Ганга, было очень жарко, и Сен-Жермен чувствовал себя не в своей тарелке. Высоко над его головой в бледно-голубом небе грифы описывали плавные круги. На верхнем гате или террасе, где он стоял, было соружено несколько храмов, и лестницы, начинавшиеся от их ворот, спускались далеко вниз, подходя к самой воде. На каменных ступенях лестниц собралось множество грязных полуголых нищих с печальными физиономиями; их плачевный вид и кажущееся безразличие ко всему окружающему не могли скрыть он внимательного наблюдателя следы былого благородства. Камби внезапно почувствовал, что оказался в совершенно иной эпохе, выброшенным из своего времени. Казалось, будто Бенарес превратился в своего рода уникальный, поразительный феномен, непреходящий характер которого соответствовал величественным изгибам вечной реки, на берегах которой толпились паломники, собравшиеся для совершения ритуального омовения, надеясь таким образом заслужить рай Шивы. Известно, что человек, умерший в Бенаресе, обязательно достигает Мукти, и наградой ему служит вечное спасение. Вокруг царила атмосфера глубокой религиозности, искренней веры, и величие проявлений духа резко контрастировала с внешней бедностью верующих.
Неожиданно пес за спиной Камби гросмко заворчал. Граф почувствовал, как на его плечо опустилась чья-то рука. Он обернулся и увидел: самого себя. Другого себя, с взъерошенными волосами и безумным взглядом. Двойник ухватился за отвороты куртки графа и медленно сполз на землю с закатившимися остекленевшими глазами.
Асмодей с вставшей дыбом шерстью на загривке попятился. грозно рыча. Камби словно зачарованный смотрел на самого себя, лежащего у его ног; он был в состоянии странного абсолютного оцепенения. В этот момент кто-то сильно толкнул его, и он сделал несколько шагов в сторону, пытаясь сохранить равновесие. Подняв глаза, он увидел перед собой перекосившееся от ненависти лицо Жадугара, который попытался вцепиться ему в глаза похожими на когти растопыренными пальцами. Сен-Жермен резко отдернул голову, но маг все же задел его, вырвав из шевелюры графа прядь волос. После этого Жадугар отступил со змеящейся на глазах коварной ухмылкой. Камби успел заметить, как с вышины вниз ринулся гриф, выставивший перед собой когтистые лапы; резко затормозив крыльями, он уселся на плечо человека в тюрбане. С бешеным рычаньем Асмодей ринулся вперед, но его грозные челюсти громко щелкнули, сомкнувшись на пустоте - индус и его гриф исчезли.
Граф обратил внимание, что тело его двойника, лежавшего на земле, начало быстро терять материальность, стало полупрозрачным и словно растворилось в воздухе. Некоторое время Камби ощущал себя отяжелевшим, неспособным пошевелиться, как бывает в кошмарном сне. Наконгец он пришел в себя, машинально смахнул со лба выступивший холодный пот и направился к такси, пробиваясь через плотную толпу неподвижно застывших паломников, которых ему приходилось раздвигать, чтобы пройти. Ему казалось, что его голова распухла; малейший шум болезненно царапал ему нервы. Какой-то рикша, управлявший велоколяской, едва не сшиб его, и сигнал рожга прозвучал для него подобно реву пароходной сирены.
Камби уже не соображал, кто он и где находится. Ребенок-садхи, маленькая девочка, увешанная стеклянными бусами, обвивавшими ее полуобнаженное тело, покрытое с головы до ног слоем пепла, подбежала к нему. Над ее лицом, расписанным магическими знаками, возвышалась сложная прическа. Размахивая позолоченным сосудом, напоминавшим кувшин для воды, она закричала и принялась кружиться волчком.
Камби удалось дотащиться до такси, и он рухнул на заднее сиденье, едва успев пробормотать таксисту адрес. Когда машина остановилась возле отеля, граф был без сознания. Долгое время Асмодей не позволял никому приблизиться к бредившему хозяину, пока наконец его все же извлекли из машины и отнесли в номер, где раздели и уложили в постель. Большой черный пес остался дежурить возле больного.
И Камби увидел сон.
Ему приснилось, что он охвачен оцепенением и не может даже пошевелиться. Асмодей сидел рядом с постелью и пристально смотрел на него. Вдоль стены спальни с шуршанием к нему медленно подползала огромная королевская кобра. Неожиданно вокруг его постели закружилась белоснежная голубка, начертившая вокруг Камби магический круг. Наткнувшись на невидимую преграду, змея остановилась, гневно зашипев, затем повернула назад. Заметивший змею черный пес со свирепым рычаньем бросился на отвратительлную рептилию, но та быстро исчезла в темном углу комнаты.
Потом Камби увидел Бадшаха Жадугара, бежавшего по улице Бенареса с жажатой в руке прядью волос с его головы. Он приблизился к отелю, спрятался на егозадворках и занялся подготовкой "вульта". Он сорвал с мангового дерева большой лист, завернул в него прядь волос Камби, поместил все вместе в небольшой мешочек и выкопал в земле ямку, куда и положил мешочек. Затем он произнес несколько заклинаний на санскрите. Камби понимал, что оказался наполовину пленником чародея, но у него все еще сохранялась воля к сопротивлению. Но кошмар неожиданно прекратился, и Камби спокойно заснул.
Проснулся он только под вечер. Чувствовал себя он значительно лучше. Граф встал, оделся и вышел перекусить. Асмодей не двинулся с места, продолжая дежурить возле появившегося во сне магического круга.
После ужина хозяин отеля устроил небольшое представление для туристов, остановившихся в гостинице, и Камби решил немного поразвлечься.
Сначала индийский маг с хитро сверкавшими глазами показал несколько фокусов; потом похожий на скелет йог продемонстрировал чудеса гибкости. Затем перед зрителями принялась танцевать девушка, пируэты которой сопровождал небольшой оркестр из двух флейтистов и ударника. Танцовщица, красавица-мусульманка, своими вьющимися волосами и черными глазами, удивительно походила на испанку-Кармен, хотя и была одета в фиолетовое с зеленым сари, вышитое золотом. На ее лбу был виден небольшой красный кружок, а на запястьях звенели разноцветные стеклянные браслеты, прекрасно гармонировавшие с красками сари. Во время танца девушка не сводила глаз с графа, и тот не мог не испытать волнение из-за непонятной настойчивости ее прекрасных глаз. Танцовщица закончила выступление эротическим танцем вокруг брошенного на пол завязанного узлом платка.
Это был обычный платок из дешевой ткани, но Камби неожиданно почудилось, что он видит на белой материи кровавые блики, отбрасываемые гранями драгоценного рубина.
После танца, пока музыканты укладывали инструменты, Камби попросил Дас Гупту устроить ему встречу с танцовщицей.
Девушка нашла графа в парке перед гостиницей. Она подошла к нему, сопровождаемая столь характерным для женщин Индии ароматом мускуса. Ее темные глаза влажно поблескивали в темноте.
- Как вас зовут, красавица? - спросил граф.
- Прити, - с улыбкой ответила девушка.
- Это ваше настоящее имя? - Граф задумался на несколько мгновений. - Pretty - так по-английски называют прелестную, хорошенькую женщину.
Девушка улыбкой поблагодарила графа за комплимент. Где-то поблизости раздалось завывание шакала, неприятно нарушившее ночную тишину; на вой тут же откликнулись, словно эхо, другие шакалы.
- А ваша фамилия? - продолжал граф.
- Иштар. Прити Иштар.
- Астарта: - В глазах графа вспыхнул огонек надежды. - Я знал, что встречу кого-нибудь вроде вас, кто поможет мне:
- Найти "Глаз Будды"?
Эти слова не удивили Сен-Жермена; он знал, что события развиваются по сценарию, написанному судьбой.
- Действительно, я знаю, где можно найти камень, - промолвила танцовщица Иштар - или это была богиня Астарта? - Следуйте за мной. - Она взяла Камби за руку. - Мы должны действовать очень быстро, у нас мало времени, и я опасаюсь за своего дядюшку.
Она увлекла графа по дороге, ведущей в город; они вскоре затерялись в лабиринте улочек Бенареса, воздух в котором был насыщен экзотическими ароматами.
Прити, очевидно, хорошо представлявшая, куда она идет, и испытававшая сильную тревогу, все убыстряла и вбыстряла шаги.
Внезапно она воскликнула:
- Скорее, скорее! С дядюшкой случилось несчастье. Я боюсь, что его уже нет в живых.
Они бросились дальше бегом, то и дело перескакивая через тела бездомных, спящих прямо на улице. Когда позади остался Вишванаш, Золотой замок, Иштар резко остановилась. Сделав Камби знак следовать за ней, Иштар вошла в небольшой ветхий дом. Камби споткнулся, зацепившись в темноте за какой-то предмет, и в этот момент услышал всоклицание девушки, тут же прервавшееся рыданием:
- Они убили его! - простонала Иштар.
Камби чиркнул спичкой и увидел в колеблющемся свете жалкого язычка пламени лежащее на полу тело старика, нелепая поза которого непреложно свидетельствовала о насильственной смерти. На лице убитого виднелись отчетливые следы, оставленные проказой.
Прити упала на колени перед телом старика, обхватила его голову руками и начала раскачиваться, словно стараясь убаюкать ребенка, не переставая при этом плакать.
Прежде, чем погасла спичка, Сен-Жермен успел разглядеть невероятный беспорядок в небольшой комнате; казалось, что здесь порезвилась банда вандалов.
Он услышал, как Прити пробормотала:
- Но они не нашли его. Они не могли знать: Теперь он достанется тебе, Камби. Посвети мне.
Граф чиркнул еще одной спичкой и с ужасом увидел, что девушка приподняла на лбу старика лоскут кожи, изъеденный проказой; под кожей обнаружилось углубление в кости черепа, из которого она извлекла то, за чем охотилось столько людей. Это был "Глаз Будды".
- Таким образом он хранил камень много лет, - тихо проговорила Иштар. - Из-за проказы его кожа стала нечувствительной к боли, так что он без каких-либо неприятных ощущений сделал этот тайник для драгоценности.
Граф решил, что в этом поступке проявилась воля Будды, создавшего таким образом у живого человека третий глаз, глаз познания, который, как известно, располагается посреди лба.
- Уходи скорее, Камби, уходи немедленно. Они вот-вот вернутся. Ты должен успеть спрятать камень в надежном месте.
- Ты права, - кивнул граф. - Но мы скоро снова увидимся.
Сделав почти наугад несколько шагов в темноте, граф нащупал входную дверь. Он толкнул ее, но дверь не поддалась. Тогда Камби налег на нее всем телом, и в тот момент, когда дверь поддалась его усилиям, он услышал, как за его спиной Прити закричала, и в ее голосе прозвучал невыразимый ужас:
- Нет, Камби, не эта дверь!
Но было поздно. Дверь распахнулась, граф почувствовал сильный толчок в спину и очутился на залитой солнцем улице Бенареса. Он сразу же понял, что пересек магическую грань между прошлым и настоящим.
В это же мгновение в испанском городе Кадиксе, в заполненном табачным дымом кабачке бедного квартала какой-то гитарист с изможденным лицом падшего ангела заканчивал исполнение мелодии фламенко. Не успели затихнуть последние аккорды, как на гитаре с сухим щелчком лопнула струна. Диссонансом прозвучала тоскливая нота. Больше в этот вечер гитарист не играл; он непрерывно пил не пьянея, и глаза его были полны слез.
За спиной Камби раздались крики; чьи-то руки вцепились в его одежду. Брошенный кем-то камень больно ударил его по плечу. Он бросился бежать, сжимая в кулаке рубин. Уродливый карлик, выпачканный в пепле с головы до ног, с чудовищно развитой благодаря йоговским упражнениям грудной клеткой, кинулся наперерез ему, нелепо размахивая длинными, словно у обезьяны руками.
Сен-Жермен легко отшвырнул уродца и помчался дальше. Оглянувшись на бегу, он увидел гнавшегося за ним Жадугара; маг бешено жестикулировал, натравливая на графа бессмысленно вопящую толпу. Споткнувшись, Камби растянулся в пыли во весь рост; хотя он тут же снова вскочил на ноги, он потерял несколько драгоценных секунд.
Неожиданно в конце улицы, опускавшейся к террасе над Гангом, Камби увидел чем-то показавшуюся ему знакомой фигуру мужчины с большим черным псом. Он помчался к ним из последних сил, не сомневаясь, что именно там и только там он найдет спасение.
Задыхающийся, с разлохмаченными волосами, он догнал своего двойника и схватил его сзади за плечо. Асмодей с рычанием попятился; двойник обернулся. Камби почувствовал, что теряет сознание; падая, он машинальным движением ухватился за отвороты куртки двойника. В глазах у него мгновенно потемнело: и он потерял сознание.
Когда он пришел в себя, он находился в своем номере в отеле. Перед постелью сидел внимательно наблюдавший за ним Асмодей.
Лихорадка терзала Сен-Жермена на протяжении нескольких дней, и все это время рядом с ним находилась Прити. Чтобы изгнать лихорадку, она привязала к кровати больного большую лягушку; каждое утро, умыв графа свежей водой, она медленно поливала этой водой лягушку, бормоча при этом слова заклинания:
- Пусть твоя лихорадка, какой-бы она ни была природы, перейдет на эту лягушку. Пусть твоя лихорадка:
Земноводное погибло через три дня, но Камби был спасен. Через неделю он полностью пришел в себя. Он знал, что его испытания закончились. Когда он смог подняться на ноги, он обнаружил "Глаз Будды" во внутреннем кармане куртки; очевидно, он спрятал туда камень, когда, преследуемый Жадугаром, встретил своего двойника.
На этом колдовство вокруг него прекратилось. Еще через несколько дней, распрощавшись с Прити, он сел на самолет и отправился сначала в Калькутту, затем в Соединенные Штаты, где его ждал Фуллер. Перед отлетом ему рассказали, что Бадшах Жадугар, ослепленный своим грифом, бросился в Ганг и утонул.
Для Камби было детской забавой пронести рубин через несколько таможенных барьеров, которые оказались на его пути в Америку. Он не представлял, преследует ли его лама Шринор, но эта проблема ничуть не волновала его. Он знал, что предначертанное судьбой обязательно свершится.
За неделю до Рождества он встретился с Фуллером и передал ему "Глаз Будды". После этого он продолжил свои странствия.
Через несколько дней Фуллер, находившийся в загородной вилле, был убит своим собственным сыном. Игравший с пращой мальчуган хотел попасть камнем в бродячую собаку, неизвестно каким образом пробравшуюся в сад через высокую стену. Бросок оказался неточным - он попал отцу прямо в лоб. Ювелир скончался через пару часов, так и не придя в сознание. В эту же ночь его вилла подверглась нападению грабителей, и "Глаз Будды" исчез. Расследование установило, чтто в течение нескольких дней поблизости от имения Фуллера видели человека азиатской внешности. Но просле ограбления никто больше не встретил подозреваемого.
В начале января лама Шринор вернулся в Лхасу, где предстал перед Далай-ламой и передал ему чудесный камень. "Глаз Будды" вернулся домой.
Магический круг замкнулся.
--------------------------------------------------------------------------------
Опубликовано в журнале Fiction ? 70, сентябрь 1959 г.